Сергей Лещенко
|
Чернобыльская АЭС – это символ современной Украины, хотим мы того или нет. Нет, не только с тризубом, киевским “Динамо” или самолетом Ан-70 ассоциируется в мире слово Украина. И как бы мы не переводили стрелки на Запад, который не очень охотно раскошеливается на безопасное ядерное будущее планеты, именно нам, а не джонам из Бостона или франсуазам из Марселя, нести крест чернобыльской катастрофы еще очень долго.
После
серии террористических актов московские власти снесли уцелевшие части дома по улице Гурьянова,
19. Теперь такого адреса в российской столице не существует. Неизвестно, станет ли от этого легче
хоть кому-нибудь из тех, кого напрямую коснулась трагедия. Однако ясно, что слово Москва будет
ассоциироваться с искореженными домами намного реже. Спустя тринадцать с половиной лет после аварии
на энергоблоке №4 Чернобыльской АЭС серая, высотой в 20-этажный дом, громадина объекта “Укрытие”
остается самой красноречивой агитацией против атомной энергетики. И сегодня, как и 1986 году,
ЧАЭС по-прежнему производит электроэнергию. Станция будет закрыта – рано или поздно, и это не
предмет спора. Проблема в том, за чей счет это сделают, и не будет ли тогда уже поздно... Вообще
на Чернобыльской АЭС должны были построить шесть энергоблоков, успели, слава Богу – четыре. На
сегодня два из них выведены из эксплуатации и один – разрушен в результате аварии 26 апреля 1986
года. Рабочий блок №3 с июля этого года стоит на плановом ремонте, завершение которого откладывается
пока на месяц из-за отсутствия нормального финансирование. Само руководство станции его нынешнее
состояние оценивает как “преклонный возраст”. Выработанная им энергия соответствует 11 годам службы
при проектном ресурсе реакторов данного типа в 30 лет. Однако после завершения ремонта его безопасную
работу гарантируют лишь в течение года – не стоит забывать, что на 30 лет был рассчитан и энергоблок
№4. В нерабочем состоянии третий энергоблок находится порядка 5-6 месяцев в году и, похоже, с
печальной судьбой – закрытием ЧАЭС – смирились уже и на самой станции. Но
парадоксально, что ни руководство Чернобыльской АЭС, ни правительство толком не может сказать,
какую конечную цель необходимо при этом достичь. “Чего мы хотим – оставить на месте станции зеленую
лужайку или залить все бетонном – никто не знает”, - поделился наболевшим во время недавнего приезда
на станцию высоких правительственных чиновников зам гендиректора ЧАЭС Александр Скрипов. Существующие
на сегодня мероприятия по закрытию ЧАЭС условно можно разделить на два типа. Это обеспечение безопасности
объекта “Укрытие” и выведение из эксплуатации 1, 2 и 3 энергоблоков. И то, и другое подвязано
под огромные суммы, выделение которых красиво повесили на “международное сообщество”. Мол, нам
станция особо и не мешает, это вам ведь страшно, а мы уже как-то привыкли. “Радиация – ее ж ведь
не видно” – вообще “железный” аргумент. Однако стоит напомнить: Украина, принимая четыре года
назад обязательства вывести ЧАЭС из эксплуатации до 2000 года, не только взяла слово со стран-толстосумов
выделить на это 2,3 миллиарда долларов, но и сама робко пообещала принять долевое участие. Про
первое мы помним всегда, второе, из-за вечно дырявого бюджета, становится жертвой правительственной
амнезии. Однако
не менее опасно и другое заболевание – “близорукость”. “Сколько вам не хватает для полного счастья?”,
- словами Великого комбинатора вопрошает Запад. “Много”, - уклончиво отвечает Украина, которая
до сих пор ну никак не сведет мечты и реальность в единую всеобъемлющую комплексную программу
закрытия ЧАЭС. И здесь нам вроде помогли – английская фирма AEA “Technology” в 1996 году в 17
томах описала мероприятия по обеспечению безопасности после вывода из эксплуатации первых трех
энергоблоков. Рассчитаны они на полтора десятилетия. Удовольствие недешевое – стоит 541 миллион
ЭКЮ, по сегодняшнему – евро. То есть около 600 миллионов долларов. Долевое участие Украины определяется
в каждом отдельном случае. Например, для строительства двух действительно очень важных объектов
– завода по переработке жидких радиоактивных отходов и хранилища отработанного ядерного топлива
– в целом необходимо 118 миллионов ЭКЮ. Вклад Украины в следующем году – почти 40 миллионов гривен.
“Деньги будут?”, - любопытствуют атомщики. “Будут”, - обещает правительство. Но, учитывая реальные
размеры нашего взноса в проекты AEA “Technology”, украинское руководство уже особо не скрывает
вероятность “снижения интереса” к проблемам ЧАЭС со стороны международного сообщество. “Когда
будут – позовете”, - такой ответ вполне можно ожидать от Европейского банка реконструкции и развития,
который аккумулирует вклады на данные мероприятия всего прогрессивного человечества. В целом же
из 541 миллиона раскрутить Запад удалось пока миллионов на 200. Но вряд ли он будет в одностороннем
порядке – а из взносов мы пока платим только зарплату персоналу – финансировать нашу безопасность. Однако
куда большую неопределенность таит в себе “Укрытие”, сооруженное в течение шести месяцев 1986
года над разрушенным энергоблоком №3. Состояние саркофага очень “стабильное” – как и в предыдущие
годы, оно по-прежнему неопределенное. Единственное, что можно сказать со стопроцентной уверенностью
– “Укрытие” опасно. Не скрывает этого и начальник объекта Валентин Купный, который очертил целый
ряд рисков. Самое главное: ежесекундно в саркофаге проходит процесс образования радиоактивной
пыли. За несколько лет ее количество увеличилось с 3-5 до 50 тонн (предупреждаем, данные только
оценочные). Но это полбеды – ко всему данная пыль подвижна. И, учитывая, что “Укрытие” отнюдь
не герметично, через щели она попадает в атмосферу. Иногда в саркофаг “получить дозу” забегаю
мелкие твари вроде зайцев, которые разносят радиацию по миру. Это пока была информация для оптимистов.
Для пессимистов небезынтересно будет узнать, что при обрушении крыши саркофага – а, по словам
пессимиста Валентина Купного, это процесс вероятный (хотя бы потому, что в районе местонахождения
саркофага возможны землетрясения в 7 баллов по шкале Рихтера) – радиоактивная пыль поднимется
в воздух. В этом случае находящиеся на ЧАЭС работники станции получат несколько десятков годовых
доз радиации. Находящиеся на границе 30-километровой зоны – а это самая дальняя точка расчетов
– “удовлетворятся” уже несколькими годовыми дозами. До Киева, считает В.Купный, радиоактивное
облако не долетит. С ним не согласен еще больший пессимист академик Виктор Барьяхтар, который
при стечении неблагоприятных условий такую возможность абсолютно не исключает. Однако в прошлом
году одним риском стало меньше – была укреплена вентиляционная труба, которая запросто могла упасть
на саркофаг. Не менее актуальна проблема противопожарной безопасности. “Мы вообще не знаем, где
и какие горючие материалы находятся в саркофаге, - предупреждает В.Купный. - В 1993 году задымилась
одна шпала – ее разыскивали в течение трех суток. При отсутствии средств пожаротушения и сигнализации
у нас одна надежда – на человеческий нос”. Для
обеспечения безопасности на объекте “Укрытие” были разработаны мероприятия в рамках SIP – самой
реальной из всех чернобыльских проектов программы, оцениваемой в 758 миллионов долларов. Украина
в качестве взноса обязалась выполнить работы на 50 миллионов долларов. Рассчитан SIP на восемь
лет и включает в себя стабилизацию существующего саркофага и строительство над ним новой оболочки,
а также подготовку к удалению топливо-содержащих масс, застывших в разрушенном реакторе. В первые
два года помощь Запада выражалась только в консультационных услугах (аж на 26 млн. евро). В 2000
году на большую в шесть раз сумму будут проводиться работы уже внутри объекта. “По окончанию работ
в рамках SIP я смогу гарантировать безопасность “Укрытия” на несколько десятилетий”, - утверждает
В.Купный. Однако и SIP не включает самый, наверное, опасный участок мероприятий – извлечения топливо-содержащих
масс. Как считают специалисты станции, для этого будет создан еще один фонд – в несколько миллиардов
долларов. Но если темпы финансирования украинской части как в SIP, так и в других международных
проектах на ЧАЭС будут продолжаться и дальше, то вместо восьми лет все закончится гораздо быстрее.
“Международное сообщество” просто может отказаться от своих обязательств, так как Украина очень
часто балансирует на грани отказа от своих. Так, первую половину 1999 года вплоть до августа на
наши мероприятия в SIP из бюджета не было перечислено ни копейки. Работы за 1997 год оплачены
лишь в 1999 – из-за разницы в курсе доллара Украине зачли как взнос в два раза меньше реально
сделанного. Пока же Запад на мероприятия SIP гарантирует выделение лишь 393 миллионов долларов
(из необходимых 758 миллионов). За год этот показатель почти не изменилась. Плюс еще наш взнос
в 50 миллионов. Сумма в 300 миллионов повисает в воздухе. Как считают украинские специалисты,
для 100-процентного финансирования работ на “Укрытии” необходимо привлечь частный иностранный
капитал. Похоже, сделать это будет еще труднее, чем заплатить за все из собственного кармана. Не
менее актуально встанут при закрытии ЧАЭС социальные проблемы. Сегодня на станции работает шесть
тысяч человек. Хоть и не совсем регулярно, но получающих довольно неплохую – по украинским меркам
– зарплату. Со всеми надбавками за экстремальные условия труда набегает до 700 гривен в месяц.
Это в четыре раза выше средней зарплаты по Украине. Однако иностранцы, работающие в рамках международных
проектов на ЧАЭС, могут получать до 30 тысяч долларов. Тоже в месяц. Платит, им, естественно,
Запад. При этом некоторые из них вообще боятся приближаться к станции, и работают в основном в
Славутиче. В городе, где более половины трудоспособного населения зарабатывает на жизнь благодаря
ЧАЭС. После закрытия станции проблема их трудоустройства ляжет на плечи опять-таки государства.
Разрешению проблем занятости должно поспособствовать создание в феврале этого года специальной
экономической зоны. За это время уже кое-какой результат достигнут – зарегистрировано три субъекта
и четыре инвестиционных проекта, который гарантирует реализацию права на труд 180 человекам. Наша планета еще не имеет опыта закрытия атомных электростанций. Очевидно, что первопроходцем здесь уготовано стать Украине, стране, десять лет пребывающей в состоянии экономической нестабильности. Ясно, что без помощи капиталистов проведение первого “научно-практического эксперимента” выведения АЭС из эксплуатации будет значительно осложнено. Может, это и аморально спекулировать: “не дадите денег – не закроем станцию”. Набиваем себе цену, хотя, по большому счету, это чистой воды блеф. Маховик закрытия ЧАЭС уже раскручен, и останавливаться на полпути не только глупо, но и опасно. Хотим – не хотим, а станцию мы закроем. И не лучше ли это сделать вместе с западными партнерами, которые – положа руку на сердце – берут на себя тоже немалые обязательства. Испытывая их терпение хроническим недофинансированием украинских взносов, мы все ближе подталкиваем их к вопросу: “А что, нам больше всех надо?”. Даже у психически уравновешенных людей терпение не железное. И довольно часто, не встретив поддержки, они просто разворачиваются и уходят.
[© 1998-2001 при передруку матеріалу посилання на "UEC" обов'язкове]
|
![]() ![]() ![]() ![]() ![]() |