Fenya Palmont

Џлач •аритона ‡ельца

        ѓоворЯт, что високосный год приносит людЯм большие беды и несчастьЯ. ѓоворЯт также, что год тринадцати лун - это когда в один год случаетсЯ тринадцать то ли полнолуний, то ли новолуний - приносит еще бЋльшие испытаниЯ. Ђ бывают високосные года тринадцати лун...
        Ќи равномерный звук вращениЯ жесткого диска, ни возбужденно радостные голоса за окном, предвещающие скорый Ќовый ѓод, ни даже осторожное приближение эпохи ‚одолеЯ не могли оторвать •аритона ‡ельца от своих безрадостных дум. “же стемнело. •аритон сидел перед монитором компьютера в своей маленькой комнатушке с плотно закрытыми окнами и дверью?- чтобы никто не мешал! ‚ комнате царил полумрак, по стенам пробегали блики огней, когда с улицы доносилсЯ гулкий звук фейерверка. Ђтмосфера праздника никак не могла проникнуть внутрь, и все возрастающаЯ духота вгонЯла •аритона все глубже в печаль. Ћднако он должен был закончить свое дело.
        •аритон ‡ельц был писателем рќлкома, так сказать, писателем виртуального пространства или виртуальным писателем. ЌельзЯ сказать, что он был гением; да и сам он себЯ великим не считал, часто вспоминаЯ о том, что-де он просто писатель и что у него просто миссиЯ такаЯ. Њиссии быть еще и поэтом, по-видимому, у него не было, а если и была, то он Явно ей не следовал. ‚ науках, однако, он не блистал и в школе училсЯ нехотЯ, что привело его, например, к полному игнорированию причастных и деепричастных оборотов в своих незамысловатых текстах. Џо этому поводу он часто вспоминал Якобы расхожую шутку американцев: мы дескать напишем, а знаки препинаниЯ пусть расставЯт в Ћксфорде.
        ЌесмотрЯ на двусмысленность званиЯ "виртуальный писатель" (такой как бы несуществующий писатель), оно было все-таки почетным. ‚едь само виртуальное пространство создавалось не чем иным, как творческими силами виртуальных писателей, и осознание себЯ таким писателем частенько ласкало самолюбие •аритона не хуже звуков собственного имени. ’ак чувствовал сам •аритон. „ействительно, как много потерЯли в жизни те, кто ни разу не вскрывал свое нутро, а вскрыв, не создавал из него электронное ‘лово, разбрасываЯ флюиды жаждущей совершенства души по всей планете, словно спутник на геостационарной орбите. Љонечно, размышлЯл •аритон, любой мало-мальски грамотный болван может подключить модем, настроить софт, навешать лапши на уши провайдера и завалить планету мегабайтами пошлости и мусора; но он - •аритон ‡ельц - не из таких! Ѓыла в виртуальном пространстве и другаЯ категориЯ писателей: этих вроде бы и болванами не назовешь, и пишут не так чтобы совсем пошлость, но и они пришлись •аритону не по душе. Ѓолее всех его раздражали писатели, которые подписывались первыми буквами своих вымышленных имен, типа NL или FP, и особенно этот жуткий сноб FP. •аритону нравилась такаЯ манера, но он всЯкий раз чертыхалсЯ, вспоминаЯ, что ему самому пришлось бы подписывать свои произведениЯ невзрачной и двусмысленной аббревиатурой "•‡". Ѓывали писатели с еще более экзотическими именами, вроде A-200 - то ли самолет, то ли двести граммов аспирина. ‚се остальные были читателЯми, далекими и недоступными, совсем уж виртуальными, а потому - еще более любимыми. Њысли о своем предназначении и месте в иерархиЯх виртуального мирозданиЯ времЯ от времени возникали в голове •аритона, согревали душу и помогали расслабитьсЯ. Ћднако в этот день, накануне Ќового ѓода, нутро, опечалившись, взЯло верх над рассудком и настойчиво мешало сосредоточитьсЯ.
        Џару месЯцев назад •аритон задумал написать цикл маленьких сказок, который назвал "‡еленое стекло" и который почему-то должен был быть непременно о любви, скорее несчастной, чем счастливой. ‚прочем, все в виртуальном пространстве - так или иначе о любви. Џлюс ко всему •аритон обладал на редкость романтической натурой и тонко настроенным восприЯтием, потому едва ли этот цикл мог избежать красавиц-принцесс, призрачных, но прекрасных принцев, героев-воинов, которым помереть - раз плюнуть, и обилиЯ всевозможных карликов-уродцев. ‡адумал и начал писать. € все было бы прекрасно, если бы не (бес попутал) обещание читателЯм написать все тринадцать (снова бес попутал) сказок к Ќовому ѓоду, видимо, в качестве подарка. „венадцать произведений цикла были уже завершены и опубликованы в рќлкоме, оставалось последнее...
        •аритон бросил тЯжелый, полный ненависти, взглЯд на настенные часы, которые начали бить - до Ќового ѓода оставалсЯ ровно час. Ћн машинально положил руки на клавиатуру, как бы заставлЯЯ их печатать, но разрываемый противоречиЯми разум молчал. Љак только •аритон пыталсЯ заставить себЯ думать, в его голове возникали бессвЯзные вереницы мыслей о неписаной истории, параллельных мирах и медитациЯх планетарного разума. •аритон изобрел довольно оригинальный метод творчества, впрочем неизвестно, насколько он был оригинален да и насколько именно •аритон его изобрел, возможно он просто не мог творить по-другому. Љак бы то ни было, все, что •аритону требовалось - это изначальнаЯ и абсолютно бесформеннаЯ идеЯ, не сюжет и не замысел, а скорее некий интуитивный сгусток, который заставлЯл его ерзать на стуле, потеть и неистово колотить по клавишам.
        ‚ремЯ шло, напрЯжение возрастало. "Ћ, вдохновение мое!" - отчаЯно воззвал •аритон. - "“вижу - зарежу. ’ьфу, черт! ѓосподи, что же Я говорю!? Ќет-нет, вдохновение, ни за что... не буду резать! ’олько приходи поскорей... пожалуйста! ѓде же ты бродишь... в лесу или в поле?" Њожно представить, как трудно человеку, в голове которого царит подобный хаос. •аритон, не глЯдЯ, протЯнул руку к стоЯвшей на столе чашке с холодным кофе, который остывал с раннего утра, и залпом ее опустошил. ‚ глазах потемнело, сердце остановилось, руки затрЯслись и вдруг... вот он, сгусток! …сть такаЯ буква!
        •аритон аж подпрыгнул на стуле, глубоко вздохнул, выдохнул, вдохнул еще глубже, снова выдохнул и осторожно посмотрел в сторону часов: одинадцать двадцать. ќтого времени должно хватить! Ћн встал и быстро-быстро подбежал к часам, ласково, как любимое животное, погладил их, скорчил им рожу и также быстро-быстро вернулсЯ к станку. € начал печатать. Ђ печатал он весьма скорострельно...
        Њеньше чем через полчаса была рождена последнЯЯ тринадцатаЯ сказка. Ћна получилась совсем коротенькой, но •аритон был уверен, что тысЯчи тонн томов философской литературы не стоЯт и одного стихотворениЯ Џушкина, правда он никогда не задумывалсЯ какого да и Џушкина ли? Љроме того, новорожденнаЯ порочно напоминала какую-то из своих более старших подруг, словно происходила от того же сгустка. Ћднако •аритон мужественно отогнал все сомнениЯ - к чертЯм, дело сделано!
        „о Ќового ѓода оставалось меньше четверти часа. •аритон ‡ельц достал белоснежный платочек из кармана зеленого вельветового пиджака, в котором он всегда работал, и тщательно протер лоб, уши, скулы и глаза. Џотом он поудобней устроилсЯ в кресле, которое ютилось в самом неосвещенном углу комнаты, достал сигарету из внутреннего кармана и закурил. Ћн смотрел в низко нависающий потолок минуту-другую, размышлЯЯ о превратностЯх судьбы писателЯ, в особенности виртуального, и о продажной сущности вдохновениЯ. „окурив сигарету, он наконец заметил невыносимый смрад, который стоЯл в комнате, подошел к окну и открыл форточку. ‘ улицы пахнуло морозом, весельем и напрЯженным ожиданием, которое всегда случаетсЯ, когда ждешь что-то неопределенное.
        "•е-хе!" - усмехнулсЯ •аритон, снисходительно наблюдаЯ людей на улице, которые должно быть уже не первый час поминали старый год. € хотЯ старый год еще не помер, все уже жили в новом: старость - не радость. •аритон вернулсЯ к компьютеру, сел и, прищурившись, вглЯделсЯ в текст последней сказки. …ще через минуту он приписал: "•аритон ‡ельц (‘) ‘пасибо всем, кто мне написал." ‚се еще щурЯсь, он обреченно вздохнул: "‰э-э-х! •оть бы кто-нибудь написал!" „а уж, бремЯ виртуального творчества ничем не легче мук одиночества.
        € на этот раз, несмотрЯ на все трудности, •аритон выполнил свою миссию, и что самое главное - сдержал обещание. Ћн мЯгко положил руку на нужную клавишу, прощаЯсь взглЯдом со своим детищем, провожаЯ его в долгий путь, как вдруг услышал голос. ѓолос был настолько странным и ни на что не похожим, что •аритон съежилсЯ, прижав ладони к животу и опасливо озираЯсь. Ќо тут же понЯл, что напрасно ищет источник, ведь голос исходил откуда-то из его собственной груди, хотЯ и не был гортанным. “ него был совершенно кошмарный тембр, едва ли свойственный человеческому голосу, но при этом •аритон был абсолютно уверен, что это его - самого •аритона - голос. Ћсознание себЯ владельцем такого голоса совсем загнало душу писателЯ в пЯтки. ’ем временем голос медленно и зловеще произнес:

‡астрельщик собственной свободы,
Ќевольник собственной судьбы,
’опчу потраченные годы,
Љак Ядовитые грибы.
ЃросаЯ в небо меткий жребий,
џ удивлЯюсь тишине.
’ринадцать лун в багровом небе
Ђгонизируют во мне.

Њгновенье помолчав, продолжал:

џ разделил свою свободу
Ќа два враждующих огнЯ:
Ѓез революции - ни года,
Ѓез эволюции - ни днЯ!
‡ долгоиграющей неволи
ђетироватьсЯ б Я не стал,
Љогда б того по доброй воле
Ќебесный Џастырь пожелал!

        - и прекратилсЯ также неожиданно, как и началсЯ. "Ћ, ѓосподи!" - только и вымолвил •аритон. ‚ это времЯ начали бить часы, провозглашаЯ наконец-то пришедший Ќовый ѓод. Џо причине ли торжественности момента или из-за неожиданного боЯ часов •аритон судорожно нажал на нужную клавишу. Ќеловкое движение руки запустило последний шедевр •аритона ‡ельца в виртуальное пространство, и шедевр улетел, беззвучно стукаЯсь о стены проводов.
        ’олько сам автор его уже возненавидел. Џуще своих настенных часов, пуще самого лютого врага, пуще самой страшной гадины и самого дьЯвола. ‚озненавидел он и себЯ за то, что моментально забыл слова голоса. ЏровожаЯ взглЯдом улетающую сказку, он почувствовал, как нутро похолодело, сжалось и, готовое уже взорватьсЯ на бесчисленные кусочки, прерывисто зарыдало.
        •аритон проплакал всю ночь, угнетаемый безнадежностью, бессилием и осознанием ничтожности человеческого бытиЯ.

1997