Игорь Лобунец. ПРО КРАСНУЮ ШАПОЧКУ
И ВСЕХ КОГО НИ ПОПАДЯ
предыдущая страница
ИНТЕРЛЮДИЯ 2
(опять про Пушкина)
Поэт Пушкин, как известно, был страшный баламут. Как где какая буча, так сразу же он туда и бежит. Ну, а до дуэлей такой был охотник, что просто беда. И если где-нибудь дуэль происходит, то сразу всем ясно было, что Пушкин уж точно там присутствует и настолько активное участие в ней принимает, что и за уши не оттащишь.
Бегает, кричит, из пистолетов во все стороны палит - потом, наконец, набегается, устанет, угомонится - да с устатку и заснет где-нибудь под кустиком. Слуги придут, отыщут его, да домой и отволокут, спящего.
А в это же время как правило и Лермонтов - тоже поэт - прогуливаться имел обыкновение. Увидит это он, как Пушкина по улицам несут - да сразу и бежит домой, садится за машинку и сочиняет разоблачительную стихотворную передовицу под названием "На смерть поэта".
Ну, а потом, когда обнаруживается, что поэт Пушкин был, наоборот, очень даже живой, только спящий, то Лермонтов злится страшно, сочинение свое рвет на куски, ногами топает, слюною брызжет и ругается нецензурными выражениями.
А у Лермонтова в дружбанах ходил один такой французский гражданин по имени Дантес.
И вот как-то звонит ему Лермонтов, да и говорит:
- Слушай, старик,- говорит Лермонтов,- достал меня совсем этот проклятый Пушкин. Я уж в который раз сочиняю поэтическое творение на злобу дня, как его враждебные силы погубили, а он - вона - живой, как ни в чем не бывало. Так ты, брат Дантес,- говорит Лермонтов,- помоги другу, сделай доброе дело, вызови этого Пушкина на дуэль, да и застрели его, наконец, к чертовой матери. Тебе это без проблем - ты житель иностранный, все равно не понимаешь, на кого руку подымаешь - а я зато фельетончик накропаю в стихотворном виде, напечатаю где следует - и сразу стану очень знаменитым. А то без этого сейчас прославиться просто нету никакой возможности.
Сказано - сделано.
М-да. Вот какие царили в те темные времена хищнические буржуазные нравы.
следующая страница