АрпеджиоАвтор: Keruri (email: sagojien@yahoo.com),
Перевод: Curare (e-mail: curare@aport.ru)
У тебя красивая улыбка, Тома.
Дорогой…
Ты знал? За десять лет нашего брака ты ни разу не назвал меня “дорогая”. Ты говоришь “Мика-сан”, так же вежливо, как обращаешься к коллеге по работе. Так что, вот кем ты меня видишь. Такой была договоренность: моему отцу было бы приятно видеть меня замужем за тобой, а ты…
Ты…
Я знаю, ты был с ним этим вечером; ты пропитался запахом пива и табака, как духами. Ах, да, да, конечно… Ты не был с ним. Потому, что у него есть этот мальчик-певец. Что ты чувствуешь, когда думаешь об этом, Тома? Он так близок, и в то же время, так далек от тебя – твоя единственная любовь, к которой ты никогда не сможешь подступиться.
Я могу только посочувствовать.
Когда дело касается его, ты становишься другим человеком. Когда я увидела тебя в первый раз, то я могла только восхищаться твоим самообладанием, твоей холодно-сердечной улыбкой, тем, как ты удерживал людей на расстоянии вытянутой руки и полностью их околдовывал. Я только начинала учиться в университете, а мы уже стали близки, так близки, как ты почти никого не допускал к себе. И вот, когда тебе было семнадцать, а мне шестнадцать, я познакомила тебя со своей семьей.
Ты был вежлив с моим отцом, ты улыбался и играл с Татсуа, но он очаровал тебя сразу же, с первой минуты, твой Эри-сан. Мой маленький, робкий и милый братик. Когда он поздоровался с тобой и улыбнулся, я увидела, как в твоих глазах появилось тепло, которого я не видела раньше. Даже сейчас я почти не вижу его. Тепло настоящей любви.
Ты столько ему отдал, стольким пожертвовал ради него, столько сделал для него. Интересно, понимает ли это он? Ведь это ты последовал за ним в Америку, ты убил Юки Китагава, только ты утешал его, когда мы привезли его обратно в Японию. Только ты, Тома. Так долго… Так долго только ты мог прикасаться к нему, только твое прикосновение он мог выдержать. Даже сейчас он обрывает меня своим холодным взглядом, но ты… Он позволяет тебе прикоснуться к себе. Ты касаешься его щеки, твоя рука на его плече, твои волосы, задевающие его лицо… Если бы я не знала вас, я бы подумала, что вы любовники.
Ты сильный. Сильнее, чем я могла бы быть когда-либо. Наверное, твоя улыбка является твоим щитом. Ты улыбаешься, когда работаешь, когда разговариваешь с людьми, но когда ты слышишь имя Шуйчи Шиндо, она почти исчезает. Ты ревнуешь. И меня это беспокоит, хотя я знаю, что ты умеешь сдерживать себя, даже если это касается моего брата. И я считаю, что это ужасно, если я думаю, что мой муж может убить любовника своего зятя. Но такова наша семья.
Но Тома… Я доверяю тебе. Я доверяю тебе жизнь Юки, потому, что ты знаешь, что для него правильно. Иначе ты не можешь.
Где еще бы ты был сегодня вечером, Тома? Кроме запаха табака, я чувствую запах ветра, слишком сильный, чтобы пристать к тебе за твою короткую прогулку до нашего дома. Ты гулял очень долго. И твоя улыбка… она ослабла. Я знаю, что ты устал улыбаться, Тома. Знаю, что ты ненавидишь быть сильным.
Тома…
Дорогой мой…
Тебе не нужно улыбаться при мне.
Ты скидываешь свое пальто, снимаешь перчатки, и даже не смотришь на еду, которую я приготовила; ты идешь к пианино. Ты редко так делаешь, и знаю, что лучше не вмешиваться, а просто убрать все со стола.
Звуки пианино витают позади меня, догоняют меня, и останавливаюсь послушать. Ты не играешь полноценные, насыщенные мелодии, которые ты обычно играешь; вместо этого, ты играешь ноту за раз, осторожно, и даже заботливо нажимая на каждую клавишу. Я возвращаюсь, опираюсь о стену и просто слушаю.
- Арпеджио, - говоришь ты своим мягким голосом, немного удивляя меня. Твой голос приглушен, в нем чувствуется твоя душевная боль. Я не вижу твоих глаз. – Игра для одиночества, правда, Мика-сан?
Да, Тома. Да...
Как тебе это идет. Всегда один, всегда тщетно пытаешься переплестись с аккордами любимого человека, разочаровавшись во всех остальных.
Арпеджио.
~Конец~