Горы, альпинизм, близость к природе воспитывают в человеке лучшие качества: смелость, верность, романтику, любовь.

Идущим в одной связке не быть разобщенным: здесь каждый- частица единого: группы. Дружба, любовь здесь особенные, наверно, на то вдохновляет красота окружающих гор.

Ну, а если они зародились в юности, к тому же - девичьей юности, скажем, когда одна такая ищущая романтики душа оказалась центром внимания экзотических парней ее первых альпсборов, предметом рыцарства и любви, чего, быть может, не находила дома, то вдруг явится к ней порыв - навсегда остаться верной горам и назвать их своим домом...

Но как сложится дальше судьба?..

______________________

...Эльбрус, адыгское название Шат-Гора, или Гора Радости.

Я впервые побывал там в студенческие годы, и с тех пор не раз помышлял оказаться там вновь - так запомнились места с островком жизни на леднике - Приютом Одиннадцати - и ребята по группе.

Но главным воспоминанием осталась инструктор, Ира...

Она языком легенд рассказывала о горах, об альпинизме, который познала с юных лет, и ставший в итоге неудержимой страстью ее жизни.

Ради гор она оставила родительский дом, город - говорила, что навсегда...

Город, на ее взгляд, это плод заблуждений человечества. В погоне за мнимыми благами, рассуждала она, человек оторвался от природы и теперь задыхается недугами цивилизации, не зная, как выбраться из созданного им порочного круга, и лишь бесплодно рассуждает об экологии. На ее взгляд, остались лишь небольшие островки земли, где по-прежнему все красиво и не видно варварства людей над природой, то есть, где еще можно полноценно жить: это горы!

В горах, рассуждала она, иные люди, иные отношения и иные чувства - под стать самой красоте гор...

Ее комнату украшал эдельвейс, цветок труднодоступных скал, что по обычаю гор, дарят девушке в знак любви. И этот символ был ее источником радости и гордости...

Она рассказывала, как о легенде, о своем друге - парне из селения за перевалом - конечно, самом смелом и находчивом на свете, для кого горы были самой его жизнью, и ей он был словно душою гор которые она так любила. Это его эдельвейсы украшали ее комнату.

Она была молода, симпатична, своенравна характером, и умела подчинять ход событий в группах своей воле.

Все на турбазе вращалось вокруг нее: мероприятия в группах, движение в баре, перед гостиницей, прибытие, или отъезд групп - повсюду центром происходящего была она, всегда окруженная романтическим возбуждением молодых людей.

В отличие ото всех остальных пришедших сюда, она, казалось, являлась частью мира гор.

Мы никогда не видели ее парня - героя Кавказа, о котором она так захватывающе рассказывала, но именно встречи в группах были ее страстью, она жила ими, и они заметно влияли на ее настроение...

Если, подчас, было видно, что в какой-то из групп, при ее участии дело шло к назреванию конфликта, то всегда, в завершении маршрута, день отъезда группы с турбазы становился днем душевного, трогательным расставания с их инструктором...

...Я часто думал об этой девушке потом, вернувшись домой, и жалел, что не познакомился с нею ближе. Жизнь ее мне стала казаться загадкой... Хотелось увидеть ее вновь, узнать, что сталось с ней теперь, осталась ли она верна своей привязанности горам?..

Хотелось вновь увидеть горы...

Мне вспоминались легенды, что она рассказывала у свечи, когда окна Приюта бледнели луною...

Больше других мне вспоминалась легенда “О Прекрасной Деве Эльбруса”. Легенда ведает о том, что у белой горы есть хозяйка, девушка невиданной красоты! Время от времени она является на люди, выходя туристской тропе, пленяя путников своим очарованием. Немало влюбчивых альпинистов ушли за нею навсегда в заснеженные дали ее горы... Тем же, кто устоял, и удержался от соблазна, предстояло навечно мечтать о ней, и пополнить число тех многих, кто приходит на Эльбрус снова и снова в надежде встретить ее...

...Все настойчивее манил к себе вновь Эльбрус, все чаще я думал о поездке. И, наконец, план осуществился...

______________________

I

...Низко, неторопливо проплывали то белоснежные, то серо-сырые клубы облаков над домиками турбазы Андырчи, закрывая вершины близлежащих склонов, и это величественное движение пара будто рукой чудо-архитектора нагромождало все новые и новые формы горного рельефа.

Белые клубы в минуты бледнели, растворяясь в полумраке уходящего дня, а на стороне заката окрашивались в густо-красные тона.

...Внезапно облачность расступилась, оживив ущелье мягкими тонами еще теплящего солнца. Огненный шар коснулся кромки обеленных ледником гор, и начал быстро угасать, словно втаиваясь в толщу льда.

На небе вызвездило.

По традиции, уходящая завтра в поход через перевал группа давала прощальный концерт. Весь лагерь, как обычно такими вечерами, собрался на конкурс талантов...

Звучат песни, легенды, рождаются вдохновенные сцены на этой магической эстраде у подножия гор, и ни что в этот миг не в состоянии отвлечь ни зрителя, ни участников сцен от ставшего сейчас совсем реальным мира романтических сказаний.

...Загорелся костер. Глаза прикованы к завораживающей игре огня.

Кажется, будто где-то совсем рядом в окружающей тьме бродит Черный Альпинист - судья неверным дружбе... Или видится впечатлительному туристу образ самой хозяйки белой горы, во владения которой вскоре предстояло выходить и нашей группе.

...Недолгий путь автобусом вверх по Баксану - и вот Азау, с которого начинался тот первый поход. В ожидании посадки на канатную дорогу - дальнейшей части нашего пути, я с волнением направился к турбазе... Однако моим надеждам увидеть Иру не суждено было сбыться.

-Увез ее один красавец,- ответил мне на вопрос о ней старый кабардинец, работник турбазы, добавив улыбчиво: -тоже турист...

Разочарованный несостоявшейся встречей, и тем, что некогда тронувшая меня преданность горам оказалась не вечной, я вернулся к группе.

Смысл похода по уже пройденному пути, казалось, теперь был совсем утрачен. Новый инструктор, местный парень, был немногословен, и судя по всему, природа гор не трогала его души. Соответственно, группа скучала, шла сама собой, а я обдумывал, как сойти с маршрута, чтобы не терять драгоценного отпускного времени.

Однако вагончик канатной дороги уже стремительно поднимал вверх, оставляя беззвучной лентой всесокрушающий внизу поток Баксана.

Зона лесов на глазах сменялась в зону вечного снега.

Со станции Мир, что на отметке 3500 метров, открылся величественый вид на слепящие белизной склоны Эльбруса.

Осознание того, что там все-таки будет возможность интересной съемки, успокаивало и сглаживало мое разочарование.

Мы переночевали на Мире, а утром путь был продолжен уже по тропе в снегу... К полудню здание Приюта Одиннадцати стало обозримо, и напоминало издали опустившийся на ледник дирижабль. Ближе он походил на некий космический объект с окнами-иллюминаторами в три яруса.

Наконец, пройден последний снежный накат, и рюкзаки сброшены у стен этой известной обители альпинистов-сооружения эпохи сталинского физкультурного движения тридцатых годов, отмеченную так же историей приходом сюда во время войны группы Эдельвейс, водружавшей немецкий флага над крышей Кавказа...

Нас приветствовал начальник Приюта - кажется, все тот же...

Началась вступительная беседа о нашей программе и порядке проживания в этой самой высокогорной гостинице Европы на высоте 4200 метров.

Я, скорее, дожидался окончания беседы, чем слушал ее, как заметил появление девичьей фигуры в дверях Приюта .

“...Ира!”,- вдруг подумалось мне, и в груди заколотилось.

Но это была не она... Однако вспыхнувшее возбуждение не проходило... Девушка была так красива, что вряд ли кто мог не обратить на нее внимания: в эффектной альпформе, стройная, высокая со сбегающими к плечам пышными кудрями. Ее лицо пылало загаром и удивительными глазами.

Она остановилась возле державшего речь начальника, похоже, слушая его, но глаза ее больше скользили по лицам пришедших...

“Кто эта девушка?- думал я,- дочка ли начальника?(он как-то весьма покровительственно поглядывал в ее сторону), или же, как мы - туристка?”

Я осознавал, как явно изменилось настроение с ее появлением...

Кто-то в наших рядах произнес:

- Дева Эльбруса...

Меня еще больше оживила эта реплика.

Когда беседа закончилась и мы подняли рюкзаки, чтобы войти в Приют, девушки среди нас уже не было: она исчезла так же незаметно, как и появилась. Войдя же в Приют, я искал её взглядом в кавалькаде групп, но не находил, все более томимый ожиданием...

Инструктор указал отведенные нам комнаты. Началось размещение.

Гомон на этажах не смолкал. И, наконец, в одной из вновь прибывших групп я увидел ее...

Она была в окружении молодых людей, ей что-то возбужденно говорили, на что она не выказывала особой реакции. Было ясно, что недостатка в поклонниках у такой девушки нет...

“Видимо, это и есть ее группа...”,-решил я, ловя себя на мысли о возможном соседстве групп...

Она вскоре ушла, внушив новый импульс ожидания...

Легкая головная боль высокогорья, приятная усталость, горение потемневших за день физиономий, вся необычность обстановки вызывали состояние эйфории. Расслабившись, на какое-то время я забрался в спальник, и, испытывая еще больший жар, затаенно счастливый, созерцал прямо оттуда светящиеся в синеве вершины Эльбруса, а мысли все настойчивее возвращали к очаровательной незнакомке... Я уже совсем не жалел, что снова пошел на Эльбрус...

“Кто же она, откуда?”-задавался я все тем же вопросом.

Не задержавшись долго в комнате, я отправился бродить по Приюту.

...Он существенно изменился по сравнению с тем, каким я его помнил: вход теперь - через комнату-шлюз для смены походной обуви на внутреннюю, стены стилизованы под дерево, на кухне - газовая и электроплиты; стало чище и уютнее. Словом, Приют цивилизовался с приходом на Эльбрус канатной дороги. Но по-прежнему это было пристанище туристского братства, по-прежнему здесь царило возбужденное движение готовящихся к восхождению на вершину групп. И все так же необычно, как и раньше, солнечные лучи проникали сюда через окна-иллюминаторы не сверху, как нам это привычно на равнине, а откуда-то снизу загадочным отражением от подножия гор...

На площадке возле Приюта тоже царило возбуждение: жужжали кинокамеры, искали ракурсов аппараты, направленные на эти космические виды, звучала русская и иностранная речь.

Когда я поднялся в столовую, чтобы в оставшееся дневное время отснять эпизоды работы на кухне наших дежурных, я услышал оклик:

-Не здесь снимаешь, оператор!..

Это был мой сосед по домику в Андырчи Виктор-первый искатель веселья и приключений в группе.

-Опустись в чайную: там сцена специально для тебя!..

Я не припоминал о существовании чайной в Приюте. Однако, опустившись на первый этаж, я действительно увидел дверь с вывеской Чайная, откуда доносились голоса. Я вошел. За столиками перед ароматно дымящимися стаканами собралась компания альпинистов.

Взгляды парней с мужественными, колоритными лицами были устремлены вперед к стойке бара, где и была очаровательная незнакомка...

Я понял, что здесь собрались друзья, и поэтому не решался войти. Но, к неожиданности, она уловила мои сомнения и спросила:

-Вы хотели чай?

-Да,- ответил я.

Она наполнила мне стакан из самовара, и я направился к свободному столику.

Беседа шла об альпинизме. Вспоминались совместно пройденные маршруты, эпизоды походной жизни. Говорили горячо и увлеченно.

Но было очевидно, что все, что здесь говорится - говорится ради нее, говорится так, чтобы ей нравилось, чтобы она слушала и была увлечена разговором, и чтобы эта встреча продолжалась еще и еще...

Хотя девушка и не принадлежала к этой группе альпинистов, их всех связывало общее альпинистское прошлое. Парни специально поднялись в Приют, отклонившись от маршрута своей группы, чтобы встретиться с ней... Судя по всему, она была умудрена жизненным опытом больше, чем на первый взгляд внушал ее подростковый вид... Впрочем, она относилась к той категории внешностей, когда трудно угадать возраст в узких пределах. Но по разговору, я дал бы ей где-то двадцать три... Ее звали Лена.

Она скорее слушала, чем принимала участие в беседе, и напоминала мне некий персонаж из какого-то романтического фильма, коим я некогда был очарован.

При всей ее красоте в ней не чувствовалась ни штриха вульгарности, как-то часто ассоциируемой с симпатичной внешностью. Напротив, в ней явствовала притягательная безыскусность и простота.

Она подавала чай снова и снова, как того все хотели, и беседа продолжалась.

Я был тронут этой атмосферой всеобщей влюбленности. Но, допивая уже не первый стакан, я решил не мешать их встрече и вскоре вышел.

...Я заметил Лену снова на этаже, когда в Приют подошла еще одна группа туристов. И для меня оказалось сюрпризом, что именно Лена занималась их размещением... Мне стало окончательно ясно, что она здесь не как мы, туристы, а из персонала Приюта, пребывающего здесь постоянно... И чайная - это тоже ее рабочее место...

Я был тронут фактом встречи с такой эффектной девушкой, работающей в этих заоблачных далях. Хотелось обмолвиться с нею словом, услышать, о чем она говорит... Даже обычно так влекущая меня музыка английского языка, представленного здесь американцами, сейчас не побуждала подключился к разговору: мне думалось только об одном - встрече с нею...

Но Лена все время оставалась в окружении ее многочисленных друзей альпинистов.

Тень ночи опускалась над Приютом. Скалы, за которые только что скрылось солнце, были теперь совсем черными. Холодеющий мир ледников погружался во мглу, навевая настроение таинственности и тем сближая людей.

Наша группа собралась за ужином.

Празднично клубился пар над столом. Здесь говорили, спорили. Но я мысленно пребывал все у того же только что покинутого столика в чайной, где оставалась Лена. Я жалел, что даже не подумал отснять на камеру так тронувшую меня там сцену горения душ: ведь как бы оживился фильм об Эльбрусе, сними я на его фоне разгоряченные лица альпинистов и очаровательную хозяйку чайной!

...Когда спорили с группой поляков о Солидарности, в то время еще загнанной в подполье, но на взлете мирового восхищения, появилась Лена. Спор привлек ее внимание. Кто-то из наших суровых старшего поколения внушал полякам на счет их исторического долга нам за исход войны, и уничижал Солидарность...

Лена курила, слушая уже с заметным оттенком протеста в лице, а затем иронически сказала:

-И сколько вы еще предлагаете держать их в долгу? Может быть, их просто присоединить к нам? Только, не требуется ли нам самим Солидарность?..

Подобное свободомыслие в те времена резало слух, указывая на дух диссидентства, и привлекало внимание. Оно было тем непривычнее, что исходило от девушки, и такой симпатичной...

Мне начинало казаться, что она мне уже чем-то знакома, близка, и я хотел понять - чем?

В памяти освежились какие-то картины студенческой жизни. Вспомнились те, самые заметные своей привлекательностью личности от прекрасной половины на курсе, или в институте, что были центром внимания на вечерах, дискотеках, мечтой приглашения в компанию, словом, те, за кем каждый готов был приударить, только казалось, что там уже есть свой принц, и что дело безнадежно...

Сейчас мне почему-то именно об этом вспомнилось, хотя параллель была не вполне ясной.

Я все ждал случая заговорить с ней, но он все не подворачивался, она по-прежнему оставалась в компании своих друзей. Шанс знакомства с ней в этот наш единственный вечер в Приюте истекал.

После ужина в нашей группе взялись за подготовку прощального концерта, что теперь уже нам предстояло давать по возвращении в Андырчи. Кипела творческая работа. Чтобы сгладить досаду невезения, я попытался присоединиться к сочинению сценария. Но муза не являлась. Я снова направился в общий холл Приюта.

Там была Лена!..

Шел спор о целесообразности альпинизма... Кто-то из туристов утверждал, что альпинизм-это никчемный риск, мол, риск ради риска - оправдано ли это? Ведь существует достаточно здоровых увлечений, не сопряженных с этакой бессмыслицей...

Альпинисты же доказывали, что если соблюдена техника безопасности, то риска нет. Но туристы этого не принимали, апеллируя к многочисленным кладбищам альпинистов... Но, видимо, трудно, если не бессмысленно, переубеждать увлеченного.

-А вы всегда живете по целесообразности?- спросила Лена. - Ведь и на туристскую тропу камень падает...

-Да-а, нужно хотя бы раз посмотреть оттуда - с вершины, чтобы понять альпинизм, - вмешался в разговор бородач из компании альпинистов.

Мне вспомнились былые мечты о жизни в природе... Мол, распределиться бы после института куда-нибудь в глубинку, и тогда там совмещались бы и работа, и природа: видел бы каждодневно нетронутые просторы, наслаждался бы ароматом чистого воздуха, созерцал бы и размышлял о красивом, и, может быть, в итоге, об этом бы даже написал!?..

Но на деле все получалось иначе: меня заносило все дальше в города, в цивилизацию. Однако, я самый счастливый, именно когда от нее избавляюсь: когда всё - сверкающее, радостное, красивое, как здесь! Но это случается всего лишь раз в году, в отпуск.

“Справедливо ли это - лишь месяц нормальной, полноценной жизни из целого года!?- рассуждал я. - Ведь что за жизнь в чаду городов, среди камней и бетона - в то время, как здесь все так красиво: природа, люди, подобные тем, что собрались сейчас в Приюте!

А вот она такую мечту реализовала!”.

В голове созревали вопросы, темы разговоров... Я ждал момента подключиться к разговору, заговорить с Леной. Но мне по-прежнему не везло: появился начальник Прюта, заметно прихмелевший на угощениях встреч в группах, появился, чтобы объявить отбой по Приюту... Народ вынужден был разбрестись на ночлег. Я так и не обмолвился с Леной ни словом и уходил взволнованный чувством того, что прохожу, возможно, мимо одной из главных встреч своей жизни...

Позже, когда в группе потребовалась аптечка с медикаментами, я по долгу врача отправился в ее поисках на верхний этаж - административную часть Приюта, он же - этаж Интурист...

Интерьер здесь поэстетичнее, на полу - ковровые дорожки. Вход на этаж был отделен крупной яркой вывеской “Отделение Интурист. Посторонним вход воспрещен!”, поэтому здесь не было такого хаотичного движения групп, как этажом ниже. Дожидаясь своего ночного выхода на Эльбрус, интуристы в отличие от нашего этажа, уже бесшумно покоились в номерах более высокого класса...

Через открытую дверь комнаты начальника Приюта я, видимо не совсем походящий на инородный элемент, был быстро вычислен и окликнут хозяином комнаты. Рядом с ним за столом, убранном разными явствами и вином, я увидел инструктора Зейтуна в объятиях наших двух ленинградок - тех самых, что попали на маршрут чисто случайно, совершенно не предполагая, что Юг-это не только Сочи и Черное море, но и горы... И только теперь, поняв на месте, что до моря им придется ковылять на своих двоих по скалам и ледникам, они каялись в совершенной ошибке, и помышляли, вроде меня день назад - реакцией на несбывшеюся встречу с Ирой - сойти с маршрута, чтобы найти какой-нибудь обходной непешеходный вариант выхода к морю...

Однако в настоящий момент они были, похоже, вполне довольны жизнью и, заметно возбужденные, радостно жестикулировали в мою сторону.

-За аптечкой обратитесь в комнату сестры-хозяйки, - сказал мне начальник.

“Следовало полагать, что сестра-хозяйка - это и есть Лена!?...”-понял я без сомнения, испытывая прилив волнения перед вынужденной встречей...

Дверь комнаты мне действительно открыла Лена - еще более очаровательная, чем раньше, и совсем не удивленная моему приходу.

Когда она направилась за аптечкой, я обратил внимание на присутствие в ее комнате мольберта с наброском - что-то на тему гор. Пахло краской...

“Еще и это?!...-вспыхнул я про себя, все более интригуемый. - Кто же она здесь есть - эта удивительная горная художница?”

Я хотел, было, завязать разговор, когда она подала мне коробку с медикаментами, но почему-то не нашел подходящих слов...

-Только не забудьте вернуть это завтра утром, иначе мы останемся без ничего...- сказала она на прощание ...с улыбкой.

Она была восхитительна!

Возвращаясь в группу я столкнулся с Зейтуном, совсем побагровевшим и уже едва ли державшимся на ногах. Хлопнув его дружески по плечу, я спросил, хватит ли у него сил вести группу утром к седловине Эльбруса, как это было договорено?…

-Если не я, то вас поведет Лена,- ответил он растянуто, но решительно. И пояснил, что …она хотела “пройтись” с нами...

-Лена?!- повторил я едва сдерживая ликование...

-А!? Понра..а..вилась?!- сразу же уловил он мой интерес, и словно протрезвев расплылся в облагородившей его улыбке.- Лена всем нравится!...-добавил он тепло, но нейтрально...

Вернувшись в группу и сделав перевязку нашему больному, я забрался под одеяло, созерцая вскользь энтузиазм продолжающейся в группе работы над сценарием, и засыпая, в ознобе думал о завтра...

...Подъем был назначен на пять. Розовеющий неон востока разгорался фантастическим видением. Белые шапки Эльбруса неожиданно вспыхнули зайчиками еще не взошедшего светила. Мягкая желтизна их стремительно накатывалась на синеву теней вершин, постепенно подкатывая к седловине и все явнее приближалась к самому Приюту. Картина впечатляла. Я расчехлил камеру для съемки, но, к досаде, обнаружил, что запас пленки почти иссяк. Я был неэкономен с метражом пленки в предшествующие дни, много снимая на Мире и вчера у Приюта, в то время как это утро, кажется, предвещало быть самым удивительным зрелищем всего маршрута.

Но это оказалась не единственной досадой: когда группа была в сборе, появился Зейтун без Лены... Не оставалось ничего другого, как сетовать на неблаговоление судьбы...

Слепящая кромка огня уже вспыхнула над гребнями востока, дав начало новому дню... Мы шли вверх, теперь с лыжами вместо рюкзаков. Силуэты идущих отражались в спрессованной глади снега, словно в зеркале. Склоны Эльбруса по сторонам дыбились ледяными выступами-айсбергами. Белизна их с теневой стороны окрашивалась в фиолетовые тона. Грандиозность разворачивающейся воистину космической картины и чистота красок переполняли грудь восторгом. Часа за четыре хода мы достигли седловины - стыка двух вершин Эльбруса на пятитысячной отметке. Мы были выше гор, выше всех обозримых отсюда пиков Кавказа! Где-то там, дальше, за ними, был теплый берег Черного моря, к которому нам и предстояло идти после возвращения с Эльбруса.

Некоторым, обладающим, видимо, особо богатой фантазией, удавалось разглядеть гладь моря и даже-турецкий берег... А я изнывал желанием снимать, но не в состоянии был этого делать...

“Без этих кадров не будет настоящего Эльбруса... ”-повторялись слова досады, ведь фильм об Эльбрусе был одним из мотивов моего приезда сюда.

Я не на шутку задумался о повторном подъеме, раз в Андырчи оставался запас пленки... Идея все больше овладевала мною.

“Только имеются ли в Приюте резервные места на всякий, подобный моему, незапланированный случай? Ведь в сезон все, должно быть, плотно расписано под многочисленные плановые группы...”,- анализировал я.

Вот с чем я должен был обратиться к Лене...

Путь вниз на лыжах был захватывающим и быстрым.

В Приюте нас ждал завтрак, после чего предстоял спуск и возвращение в Андырчи.

Приют пустел на глазах, вызывая ностальгические чувства.

В столовой оставалась лишь наша группа.

Присев к свободному месту у столика, я вдруг новым импульсом ощутил то чувство радости, что испытал вчера, с приходом в Приют, когда впервые увидел Лену - она была здесь! Откинувшись спиной к окну, с сигаретой в руке, она созерцала происходящее, впервые была одна... Мне показалось, ее лицо было чуть тронуто легкой грустью. Наконец, у меня был шанс ей что-то сказать, и даже пригласить ее за наш стол, что я почти автоматически и сделал.

Она оживилась на предложение, но ответила, что завтракает позже... Однако в ее глазах я не видел отказа...

А проворными заботами нашего весельчака Виктора, под солидарные мне приглашения всей группы, ей уже освободили и сервировали место за нашим столом.

-Ладно…,- согласилась она и грациозно направилась к нам.

Я был счастлив! Наконец, я видел ее близко, мог разглядывать каждую черточку лица.

Ее неторопливые, одухотворенные глаза, обжигающий карий взгляд сбивали дыхание.

Она видела мой восторг, как, впрочем, и другие очарованные взгляды присутствующих.

-А как давно вы в Приюте?- спросил я едва сдерживая неровность в голосе.

-Второй год, - непринужденно отвечала она, помешивая не без удовольствия, так изрядно надоевшую каждому из нас за время похода перловку. Она была расположена к проявляемому к ней интересу...

-Но как попали сюда - в эти заоблачные дали?- спрашивал я в восторженных тонах.

-Бывала в этих местах раньше, когда занималась альпинизмом: увлеклась... Вот и решила приехать сюда жить...

Все казалось бы просто, только каждый понимал, что решение приехать сюда жить выходит далеко за рамки дела обычного.

За каждым ее ответом, в группе следовала пауза осмысления.

Каждый представлял в какой-то мере себя на ее месте.

-Но не все же время вы остаетесь в Приюте?- справлялся кто-то из девчонок. -Время от времени вы опускаетесь вниз, бываете дома?

-Нет: в сезон на это времени нет - много групп, да я к этому и не стремлюсь...

-И не устаете от гор?

-Нет, напротив, к равнинной жизни у меня особой симпатии нет. Здесь все лучше: природа, люди - природа украшает всех!...

Я слышал ту же речь, что некогда слышал от Иры.

-А друзья, родители?.. Не скучаете?- продолжались вопросы.

-Все мои друзья-альпинисты, то есть они здесь рядом… Ну, а о родителях подчас скучаю...

-А чем занимались внизу?

-Как и все: институт, потом началась работа...Только после гор все это было - не то... Поняла, что настоящая жизнь - это здесь...

Лена рассказала, что альпинизмом начала заниматься почти с детства, и это исходило от родителей - известных в стране альпинистов.

Изящная, неторопливая, внешне она совсем не казалась такой решительной, чтобы оставить все и уединиться на леднике.

За столом была тишина и поглощенность беседой, в которой я невольно оказался в роли ведущего, определявшего направление разговора. Вместе с тем я чувствовал себя в роли некого переводчика, только с родного языка: ведь вопросы сейчас, в основном, задавал я, а все остальные их так увлеченно слушали, что казалось, будто я задавал именно их вопросы.

Я совсем вошел в роль и был одержим беседой, когда разговор с Леной был прерван появлением Зейтуна, отдавшего команду к выходу группы из Приюта. Завтрак закончился...

До того, как спросить Лену насчет моей идеи придти сюда вновь, я должен был ввести ее в курс дела...

Я рассказал ей историю моего первого похода сюда, об Ире, о плане фильма про Эльбрус, теперь срывающегося из-за этого досадного перерасхода пленки, резерв которой я мог пополнить в Андырчи...

-Возможно ли придти сюда еще раз? - спросил я в заключение этого пространного объяснения причины моего желания повторно подняться сюда.

-Вообще-то, для этого нужно разрешение службы КСС и начальника Приюта, - начала она с неопределенностью, как мне показалось, не очень расположенная содействовать моему плану. Но тут же заметила, что это было бы на ...неделю бюрократии...

-Впрочем, приходите так...-последовал затем ответ согласия,- на одного - двоих место всегда найдется. Только постарайтесь не лезть на глаза начальнику, иначе с вас еще сдерут по пятерке,- предупредила она...

(Уж какая там пятерка могла остановить мое желание снова придти сюда!...)

Я был счастлив! Я снова увижу эти милые, добрые глаза!

-Только теперь я должна вас оставить, - сказала она, - должна принять комнаты вашей группы.

Но, видя смятение в моем лице, добавила:

-Если ваши вопросы еще не иссякли, то можете меня подождать - это не надолго...

Она вскоре вернулась.

-Вот доброта меня и подводит, - заметила она, доставая сигарету, еще заметнее расположенная к продолжению беседы...

-Не покричишь на людей заранее - все останется в беспорядке... Придется заниматься уборкой самой...

Она предложила выйти на смотровую площадку, что возвышается прямо над крышей Приюта. Здесь не было ветра, а фокусируемые с окружающих снежников лучи обжигали. Она протянула мне бинокль, предложив увидеть идущих к вершине альпинистов. Где-то на середине пространства от седловины до вершины Эльбруса, я отыскал парящую в белизне склона змейку черных точек. Картина впечатляла!

-А вот там моя последняя вершина...- сказала она, указав на пик треугольной формы в стороне Донгуз-Оруна.

-Почему - последняя? - спросил я.

-Потому, что восхождение закончилось срывом и серьезной травмой, после чего я должна была оставить альпинизм...

Она говорила об этом, как о поворотном этапе жизни. При этом она стала чаще затягиваться сигаретой.

-Но сейчас вы к нему вернулись? - спросил я.

-Нет...Единственное, что могла - это приехать сюда, чтобы просто жить в горах...

-Но почему же не альпинизм?

-Теперь - это работа, где не остается времени на увлечения... К тому же, что касается альпинизма, то теперь совсем растеряла ту технику, которой когда-то владела... А начинать все с нуля - не хочется... Вот еще и курю - уже как два года... Кажется, что больше ни на что не способна...

Она говорила это спокойно, как об уже забытом переживании, выдаваемом лишь глубокими и частыми затяжками сигареты. И еще, она говорила это так, как говорят тому, чей интерес принимают...

-Вам не очень надоели мои вопросы? - спросил я, все больше уверенный в ее расположении, но желая еще и еще слышать подтверждающий это ответ...

-Нет, нет, напротив, - мне очень интересно...-отвечала она.

Я видел перед собой самую очаровательную девушку в мире! Она хотела моих вопросов, и в них, похоже, искала какие-то ответы для себя. Я все больше растворялся в атмосфере этого всепоглощающего общения с нею. Все остальное окружающее начинало казаться мелким и незначительным.

-Ну, а чем вы занимаетесь внизу? - наконец, поинтересовалась она.

-Я врач.

-Да?...-переспросила она подчеркнуто...

-Вас это удивляет?

-Нет, просто, ваши коллеги тоже были причастны к моему приезду сюда...

-Как так? - спрашивал я.

И она рассказала, что по возвращении домой после травмы, по ночам ее стали преследовать кошмары, видения “Черного Альпиниста” из легенды..., она не могла спать... При медицинском обследовании были отмечены нарушения волн энцефалограммы и теперь Лена спрашивала у меня, как у врача, что означают эти волны и их нарушения?...

Тот срыв в горах, судя по всему, явился для нее психологической травмой, и по настоящий момент в ней прослеживалось какое-то чувство вины за случившееся...

-Никакое лечение не помогало, - рассказывала она, - и вот один доктор предложил ...снова горы...

-И он оказался прав? - спросил я.

-Да, здесь все прошло... Ведь здесь все по-другому... Я счастлива в горах: хочу ходить по этому снегу, подниматься к вершине - в этом моя жизнь! Там наверху я будто касаюсь рая!..

...Мне хотелось все больше проникаться деталями обстоятельств жизни этой так не похожей на остальных девушки.

И мне предстоял на это целый вечер!

Группа с инструктором уже построилась у Приюта. Мне подали знак присоединиться, но мог ли я быть послушным?!..

Я ликовал, так как она была со мной, и все глаза вокруг казались завидующими и добрыми!

-Вам надо торопиться, - сказала она, когда группа тронулась в путь, - в горах не следует отставать...

Пахло весной, доносился шум водопада. Щеки пылали от ее пронзительных взглядов. Я был на пороге нового мира - мира блистающих белизной вершин, мира легенд - ее мира...

Мне хотелось обнять, поцеловать ее. Но ее очарование казалась выше любых земных мыслей... Она протянула на прощание свою красивую, загорелую руку, и мы расстались.

Оглядываясь, я еще долго видел одинокую фигурку у пылающего в солнечном отблеске здания Приюта. Именно этот контраст девичьей красоты и пустынности окружающих склонов, трогал до глубины души, казался необъяснимо странным...

Я нагонял группу. В голову приходили самые нежные мысли.

Я опускался, словно на крыльях ветра, не чувствуя ног под собой, испытывая радость какой-то еще неосознанной, но сбывающейся мечты...

Разговор в группе шел о Лене. Спорили, гадали о ее судьбе, истинной цели и причинах ее прихода сюда. Одни не верили, что декларированная ею любовь к горам, могла быть истинной причиной ее прихода сюда, считали, что здесь, скорее, замешана какая-то личная история. Для других, ее жизнь здесь есть ни что иное, как проявление стремления к романтике, но что третьи понимали более упрощенно: погулять приехала...

-Ну, уж на это, куда больше возможностей в городе!..-следовала незамедлительно реакция наших ленинградок на так волнующий их с самого начала поездки вопрос.

-Не скажи! - не соглашались с ними, - в городе себе подобного из миллиона отыскать нужно!...Здесь же все такие - романтики!

-Эх, где мои молодые годы?! - вздыхал “старейшина” группы Михаил Иваныч, окрещенный нами “пенсионером”. - Красота пропадает!

Ну какая здесь может быть любовь, если группы приходят сюда только на ночь, а на завтра - их и след простыл... Глупости все это, авантюра! Так и останется одна, если не поймет ошибки и не вернется домой. А жаль девку - красива!

Все говорили и думали о ней, и это еще больше убеждало меня в исключительности произошедшей здесь встречи, которую я все больше начинал осмысливать, как встречу жизни...

...Наш спуск затянулся, и мы вернулись в Андырчи с опозданием.

Взяв пленку, я сразу же направился к остановке рейсового автобуса на Азау. В попутчики сагитировал моего соседа по Андырчи неутомимого искателя приключений Виктора.

Однако когда мы прибыли в Азау, канатка была уже закрыта. Попытки уговорить начальника дороги включить ее ради нас не увенчались успехом. Мы вернулись на турбазу.

Я совсем не ожидал такого поворота событий и не находил себе места. Оставался лишь день времени до выхода нашей группы на линейный маршрут через перевал к Черному морю. То есть, выйди к Приюту завтра - мы не успевали бы вернуться в Андырчи до отбытия нашей группы.

Однако я не мог смириться с мыслью, что больше не увижу Лену. Я не мог заснуть. Утром я окончательно понял, что к Приюту в любом случае пойду. Ведь можно было условиться о встрече с группой прямо на тропе, ведь она проходит через Азау, куда спускается и наша дорога с Эльбруса. То есть это избавляло бы нас от возвращения в Андырчи. Так было и решено...

Только погода на утро изменилась. В Азау моросил дождь, было серо и не так радостно, как накануне. А на Мире дождь перешел в неистовство града. Я никогда не видел такого плотного, монотонного высыпания увесистой белой крошки, яростно барабанившей по нашим спинам. Тропа превратилась в звенящий поток градовой крошки, едва не увлекая за собой. Надвигалась гроза. Вспышки молний разрывались все ближе и ближе - почти над ухом. Укрыться было негде. Оставалось надеяться лишь на благоволение судьбы... И это было только начало пешего отрезка пути! Мы шли быстро, как могли, точнее, бежали от этого кромешного ада. От напряжения мелькало в глазах, не хватало воздуха, в груди стучало. Лишь при случае мы останавливались передохнуть в расщелинах скал.

-Ты уверен, что мы идем не напрасно?...- шутя, и не шутя начинал расшатывать мои сомнения Виктор. - Уверен, что ждет? А то, может, зря пропускаем концерт в Андырчи?..

Был ли я уверен? Ведь шли мы не в тот день, как договаривались с Леной, и кто его знает какие планы могли быть у нее на сегодня?..

К тому же теперь, благодаря этому капризу погоды, придем в Приют измученными, промокшими, в состоянии, пожалуй, лишь добраться до кровати, и отсыпаться до утра...

Но об обратном пути думать было уже поздно.

Тем временем, по мере нашего подъема, молнии начали стихать. Слегка просветлело, а потом, словно в одно мгновение, вся облачность расступилась: нам снова открылся сверкающий мир солнца и снега, в далях которого лежал Приют и где была Лена... Усталость и уныние пути снялись этими мыслями.

“Гора Радости”...- снова вспомнилось, как только открылся взору Эльбрус.

Только сейчас я заметил, что мы идем не одни, что еще обострило тревогу: “А вдруг на сегодня у нее другие приглашенные?...”

...Наконец, Приют появился в поле зрения. Вот уже мы почти у его стен. И Лена - здесь! Я уже вижу ее! Но она была в окружении пришедших, и совсем не прореагировала на наше появление.

“Вот и сбывается то, чего и следовало ожидать - у нее снова какие-то друзья... Значит, совсем не зря Виктор сожалел о пропущенном концерте?...” - рассуждал я.

Не сказать, что она нас совсем проигнорировала: после того, как альпинисты удалились в Приют она подошла к нам.

-Все-таки пришли...-сказала она, но без того энтузиазма, как день назад.

Я начал объяснять ей трудности вчерашнего дня, но это ее мало заинтересовало: сегодня она была другой... Правда, своему обещанию устроить нас в Приюте она была верна... Более того, мы даже оказались в привилегированном положении, так как оказались поселенными в одну из лучших комнат Приюта, предназначенную в основном для инструкторов. В остальном же, как выяснилось далее, начала повторяться история предыдущего дня: она оставалась в чайной в кругу своих друзей альпинистов, где царила, как и в прошлый раз, та же атмосфера всеобщего увлечения и возбуждения встречей, хотя сейчас здесь были другие люди. Оставаясь бесконечно со своими друзьями, она, как и в прошлый раз, лишь изредка и мимолетно появлялась на люди в общем холле... И, как и в прошлый раз, я не имел возможности общаться с нею.

“Неужели она поняла так буквально целью моего повторного подъема сюда - съемку фильма об Эльбрусе?..”-гадал я, сбитый с толку, и, как неприкаянный ходил по Приюту, слоняясь от группы к группе, не находя себе места.

Виктору повезло: в одной из групп он встретил знакомых по Андырчи девчонок, общество которых, я видел, его все больше увлекало. В их группе тоже готовили концерт, и Виктор, похоже, уже стал там центром внимания. Я же понимал теперь со всей очевидностью, что пришел в Приют напрасно, и идея съемки фильма об Эльбрусе - без Лены - теперь теряла смысл.

Лишь когда было уже совсем поздно, Лена, наконец, показалась на этаже. Подойдя к отсеку нашей группы, она некоторое время непринужденно понаблюдала за подготовкой концерта, а затем подошла ко мне.

-Мои друзья почти разошлись... Если хотите, приходите в чайную... -сказала она на этот раз потеплевшим тоном, пожалуй, таким же, как и раньше.

...Все-таки, я был не забыт!..

Из большой компании альпинистов в чайной оставалось лишь двое бородачей. Лена представила меня туристом одной из ее плановых групп, пожелавшим подняться сюда еще раз, и я ощутил на себе их оценивающие взгляды - не сказать, чтобы неприветливые, но - и без жажды знакомства...

Они, скорее формально, спросили меня о маршруте, о группе, быстро перейдя к прерванному разговору. Разумеется, он шел о горах. Оба были недовольны их настоящим маршрутом: дело в том, что на этот раз, впервые, они решили пойти в поход семейной группой, но по желаемому маршруту пройти не смогли из-за недостаточной физической подготовки их спутниц. Их жизненная ситуация была такова, что ни один, ни другой, видимо, не так давно расставшиеся с холостятской жизнью, были не готовы к тому, чтобы решать вопросы увлечений и способа проведения отпуска с учетом интересов другой половины... Вот вследствие чего они теперь оказались перед лицом суровых испытаний...

Их спутницы жизни, не разделявшие интереса мужей к горам, все-таки согласились на поход. Но, увы, каждый шаг вверх для них был мучением: из-за боязни высоты, физических трудностей, в то время как парни ждали полноценного, интересного похода.

Здесь, в Приюте их разочарование компенсировалось этой встречей с Леной...

-Наверно, придется отказаться от тактики семейных групп, - изрек один из них в раздумье. Его товарищ согласно кивал головой.

-Да, в прошлый раз ваша группа была мобильнее... - после некоторого молчания нейтрально отметила Лена.

На их мятежных лицах была написана ностальгия о безоблачном холостом прошлом, так освежившемся в памяти этой встречей с Леной, статус которой оставался неизменным...

Их жены, измученные походом, предпочли ночевку в комфорте Приюта, нежели их мужья, остающиеся верными, разбитой на леднике палатке.

На какое-то время разговор утих. Я снова почувствовал на себе их оценивающие взгляды... Мы переглянулись. Наконец, один из них, перебросив взгляд на часы, произнес:

-Пожалуй, пора на ночлег... Да и Лене завтра рано вставать...

Эта забота о Лене, безусловно, была адресована мне... Я видел, как не хотелось им покидать ее.

Они поднялись, направившись к выходу.

-Может быть останетесь еще? - спросил я Лену, когда те почти вышли.

-Хорошо, - ответила она сразу же, должно быть, предвидя вопрос, - только провожу ребят...

Я ликовал!

Через минуту мы были вдвоем - то, о чем я и мечтал все это время.

Нас разделял пылающий жар камина. В окна заглядывала луна, серебрящая снежные склоны, откуда доносилось суровое завывание вьюги...

Я смотрел на нее, упиваясь красотой удивительных глаз, рассматривая милые штрихи, каждый волосок... Я никогда не видел такой очаровательной девушки!.. Нежными, уютными движениями она укутывала изящные плечи в глубь пуховки. А скрещенные в коленях ноги, модельная стройность которых была подчеркнута элегантными сапожками из козьего меха, были вытянуты к камину, прямо напротив меня. Совершенство внешних данных ее поражало.

Она достала сигарету, предложив и мне. Глубокие затяжки освободили дыхание.

Меня, в общем-то, отталкивал вид девушки с сигаретой, но ей это шло...

-Ваши друзья вам завидуют.., - заметил я.

-Каждому-свое, - отвечала Лена. - Когда-то нужно сделать свой выбор... Иметь сразу все - невозможно: что-то приобретая, мы что-то и теряем... Но с альпинизмом у них, к сожалению, теперь трудности...

-А вы думали когда-нибудь о семье? - спросил я.

-Нет.., - быстро ответила она. И после секундного колебания добавила: - Если бы думала, за этим бы дело не стало...Пока дорожу своей свободой и не хочу проблем, подобных тем, что вы видели у моих друзей...

Я заметил, однако, что развивать эту тему Лена была не очень склонна...

Я рассказал ей о том, что когда-то сам думал уехать в "глубинку", поближе к природе, и что теперь оказываюсь уязвленным ее примером, напоминающим о неосуществленной идее...

-Если вы ее не осуществили, значит вас и так все устраивает в вашей жизни, - ответила она.

-А разве вас так многое не устраивало в вашей жизни внизу? - спросил я.

-Во всяком случае, там мне многого недоставало...

-Вам?!...-удивленно переспросил я, будто заведомо знал, что она рождена быть самым счастливым человеком - где бы то ни было...

-Может быть, если бы не альпинизм-все было бы проще...- продолжала она. - Но каждый раз после возвращения с гор жизнь в городе меня все больше разочаровывала: не было тех друзей, той природы. Все труднее было там оставаться...

-Неужели у вас могло не быть друзей?! - спросил я.

-Не знаю... Я счастлива именно в горах. Здесь мои настоящие друзья, а горы - это моя вселенная, где все устроено куда достойнее, чем внизу... Если бы не альпинизм - не знала бы этого ничего, продолжала бы жить на равнине, и наверно, была бы всем довольна...

Она говорила, что не переносит грязного снега, масляных пятен в воде после дождя, транспортной гари, вида смога над городским пейзажем. Ей хотелось аромата горного воздуха, чистоты и тишины гор, настоящих друзей...

-Все это выше ложных материальных ценностей мира, которыми живет весь тот мир...-говорила она. - Деньги, связи, вещи - все это мне отвратительно...

Я благоговел тому, что слышал, так как слышал свои же мысли...

Она рассказала, что в свое время выбор специальности пал на геодезию, так как думала о работе, приближенной к природе. Но распределение после института получила не туда, куда хотела, а в проектную организацию... Была неинтересная бумажная работа. Единственной радостью коллег по работе была водка и застолья. С ужасом думала, что со временем превратится в такую же, как все они...

-Но почему же не поменяли место?

-Убедилась, что люди этой профессии повсюду одинаковы. Да, и не только в этом дело: вместо работы были бесконечные "шефские" поездки в колхоз. Это было выше моих сил.

Здесь мне вспомнилась история моего исключения из института “ за уклонение от участия в летнем трудовом семестре ”, проведенное ректором, но посредством трусливо-предательского голосования, “за” моих же “товарищей” - одногрупников, стоившее мне потери двух лет института в поисках правды по высоким инстанциям...

Я рассказал ей, как апеллировал от райкома до ЦК, добившись в итоге ценой "большой крови" восстановления в институте и в комсомоле...

-Вам крупно повезло, - сказала она, - редкий факт, достойный удивления в условиях нашей советской действительности...

-Может быть. - ответил я. - Однако поездки в колхоз - любил, так как в них было немало романтики...

-Вы, видно, большой романтик...- отвечала она скептически. - Вас предали ваши же одногруппники - и вам это не послужило уроком?! Вы продолжали им “улыбаться”... Наверное, вы не злопамятный. Но лично я не могла больше переносить лицемерия всех наших общественных организаций и их вожаков, домогающихся привилегий. Была какое-то время в бюро: быстро поняла кто там и зачем...

А что касается поездок на сельхозработы, то я не могла видеть гниющей на полях техники, урожая - это было сверх моих сил. Мне там было совсем не до романтики и не до природы... Я спрашивала себя, ради чего поддерживается эта система вообще и колхозы в частности? Ведь все в плачевном состоянии. И все оттого, что нет хозяина. Почему не пойти по западному фермерскому образцу, раз - не получается? Зачем отрывать людей от их настоящего дела и посылать неизвестно куда на подсобные работы? Не хотела быть в стаде... Предпочла уйти... Здесь меня эти проблемы не беспокоят.

Лена переживала о вещах, отнюдь не свойственных в общепринятом смысле интересу симпатичной девчонки, хотя речь шла именно о том, о чем думал и я сам, но чем девчонки моего окружения не озадачивались, тем более - чтобы пойти на такой шаг, как она - уход от той жизни, с которой она не согласна.

“Да и неужели только это и любовь к горам были причиной прихода сюда симпатичной девушки? - размышлял я, проникаясь к ней все большим уважением. - Смог бы я так же, как она оставить все и приехать сюда? И достаточно ли мне было бы только природы?”.

Но ясно, что такой шаг не мог быть безболезненным и простым, ведь слишком крепко мы связаны нитями цивилизации: профессия, место в обществе, установившиеся цели и азарт их достижения... Мы уже не можем избавиться от них, хотя и страдаем без природы в тесноте городов.

-И здесь вы всем довольны? - спрашивал я.

-Здесь я знаю, что занимаюсь полезным делом... Люди возвращаются от нас иными, увидев эту красоту, и меня это радует, я вижу здесь свою долю участия.

...А чем мы занимаемся внизу? Строим заводы, машины, гордимся добытой нефтью... Но за всем этим остается искалеченная природа... И ради чего? Чтобы потом прятаться друг от друга под колпаки автомобиля, не видя самих же себя в античеловеческих транспортных потоках?!

Все это самообман. Ничего совершеннее красоты природы мы не создали, да и не создадим - природа всегда будет выше нас! И не надо думать, что мы ее умнее...

А человека я предпочитаю чем-то ископаемого: простого, безискуссного, физического... Такой-то лучше...

Я понимал ее слова, только сомневался, что в жизни здесь она видит только отраду, и никаких проблем...

Я спросил:

-Но есть то, чего здесь не хватает?..

Она задумалась.

-Подчас ловлю себя на мысли, что постепенно начинаю отставать от жизни-той, что внизу... Вот это пугает...

“ Да, решаясь на новое, мы неизбежно теряем что-то в старом... Тем и сложен выбор, и в этом его риск ”,-думал я.

Было совсем тихо. В окна заглядывала луна, серебрящая снежные склоны, как в ту дальнюю ночь, когда я впервые слушал здесь легенды Эльбруса. Приют давно спал. Она снова налила чай.

-Ну а вы как врач, вы всем довольны в вашей жизни? - спросила она после паузы.

Я любил этот вопрос, потому что гордился своим делом и мог говорить о нем в романтических тонах...

Я говорил ей об уникальной возможности, данной, врачу видеть человека, как на ладони... Мол, никому другому человек не откроется так искренне, как доктору... И вот, почему от истории болезни всегда было так близко к истории литературной...

Ее заметно увлекли мои слова, судя по ее пытливым вопросам.

-Час ночи, однако, - констатировала она посмотрев на часы. - Не пора ли расходиться? - добавила она, но без энтузиазма...

Однако появлялись все новые слова, вопросы - и разговор продолжался.

-А рисование?.. -вернулся я к атрибутам художества, увиденным два дня назад в ее комнате.

-Когда-то серьезно занималась, даже окончила художественную школу и думала поступать в Художественную Академию... Но вот выбрала геодезию, может быть и зря... Впрочем, занималась и музыкой, но тоже оставила...

Мне раскрывалась утонченная ищущая натура, но теряющаяся в своем поиске...

Эта встреча была редким состоянием вхождения в резонанс взаимного познания; Лена больше не указывала на время...

-Ну, а вы женаты? - наконец последовал вопрос, которого я ждал и которого боялся.

Я не мог ответить ей неискренне..., но и сомневался говорить правду, так как боялся, что на этом может оборваться это счастливое течение установившейся атмосферы схождения душ, удивительного растворения в пространстве и времени, которое, казалось, остановилось для нас двоих...

-Да... - ответил я. - У меня дочь...

Она не изменилась в лице, но я заметил, что в ее глазах внезапно потерялся тот загадочный огонек, присутствовавший весь этот вечер.

“Неужели это все? Неужели на этом закончится эта прекрасная встреча-сон? - спрашивал я себя в судорожном смятении. - Нет, этого нельзя допустить... Да и вообще, может ли она действительно так отреагировать - ведь неужели не наше душевное совпадение, а обстоятельства моей равнинной жизни могли быть основой ее интереса ко мне? Не может быть... Но тогда все должно остаться по-прежнему?.. - искал я логику надежды”.

Однако на мои последующие слова она отвечала сдержаннее.

В два часа за дверью послышались шаги, иностранная речь.

-Альпинисты, - сказала Лена. - Сегодня канадцы идут к вершине.

Так всегда, альпинисты стартуют к вершине Эльбруса ночью, в районе двух-трех, с расчётом, чтобы самый трудный, конечный участок пути выпал на теплое дневное время.

Кто-то заглянул в чайную, не осмелившись войти...

-Хотите посмотреть их выход? - предложила Лена.

Мы вышли из Приюта. Была прозрачная ночь. Пахло морозом. Небо было испещрено россыпями звезд и вспыхивало росчерками метеоритов. Нас окружало непроглядное пространство безмолвных галактик, из этой вселенской бесконечной мне не нужно было ничего, кроме нее! Удивительно было видеть и чувствовать в этой ночи, совсем рядом, высокий тонкий силуэт этой настоящей ненаглядной красавицы, и осознавать, что она, так же, как и я, совсем потеряла счет времени...

“Неужели это счастье - быть сейчас рядом с ней, было реальностью, обретенной так неожиданно, лишь в несколько дней?!...” - едва ли верилось мне.

...Альпинисты были уже в сборе возле Приюта. Наконец, снаряжение взброшено на плечо - и они зашагали в черное безмолвие: предстояло двенадцать часов подъема. Пожелав им счастливого пути, мы вернулись в чайную. Озябшие с мороза руки тянулись к камину. На какое-то время наступило молчание. Лена снова потянулась за сигаретой. Кажется, прежний оттенок глаз постепенно возвращался к ней, и разговор входил в прежнее русло. И я уже не думал, что она может уйти.

Казалось, мы были связаны уже большим временем и событиями. Эта встреча, эта длинная, внезапная ночь, тишина, жар камина, эти удаленные от мира людей склоны, становились так быстро и крепко связывающим общим, что уже не было “недозволенных” тем, вопросов.

-А я вам сказала неправду...,- вдруг заявила она.

-В чем? - не понимал я.

-В отношении вашего вопроса о семье...

Она доверчиво посмотрела мне в глаза.

-Я была замужем…,- произнесла она.

-Вы?!..

Мне не верилось в то, что я слышал. Я никогда бы не предположил в этой девушке наличие опыта семейной жизни, тем более в прошлом... Ведь, казалось бы, уж где-где, а в личной жизни у столь очаровательной и достойной девушки все должно было быть достаточно радужным... Но, выходит, это было не совсем так.

-Почему же расстались? - спросил я, едва ли выходя из “шока”, неожиданного признания.

-Ошибка юности... Да и что значило выйти замуж в восемнадцать лет... Ничего не понимала...

-Неужели все было так случайно? Была же, наверно, любовь?.. - говорил я.

-Да, пожалуй, и случайно...

Я был всецело заворожен ее красотой. Меня искренне трогали обстоятельства ее жизни и ее желание их раскрывать, мне было дорого здесь каждое ее слово. А ведь в день прихода сюда, я и не рассчитывал завоевать хоть какого-то ее внимания, не говоря уж о том, чтобы мог рассчитывать на такую длинную ночь взаимного познания, готовность делиться со мной самым сокровенным.

...Она вышла замуж после первого курса. Он был ее преподавателем, значительно старше нее.

-Но не в возрасте дело, а в непонимании меня и моих увлечений, - объясняла она, подразумевая под увлечениями свое право на альпинизм...

-И как давно расстались?

-С того времени, как я здесь...- ответила она с легкой улыбкой.

-Но у вас не было детей?.. - спросил я неуверенно и даже с заведомо отрицающим вопрос тоном, подобно тому, как если должен был спросить на приеме, скажем, скромную, молоденькую девушку о наличии беременностей в ее медицинском анамнезе...

-Нет, - просто ответила она.

-Ну, и вспоминаете о нем?.. Не жалеете?.. - продолжал я.

-Не знаю... Скорее, его жалею... Кажется, он так и останется один...

После паузы последовал ее встречный вопрос:

-А кто же ваша жена?

Я ответил, что моя ситуация несколько особенная, что моя жена - с другой стороны Европы...

Она невольно взглянула на меня, тут же отведя на некоторое время взгляд в сторону...

-Может быть, вам и повезло...,- сказала она затем, осмысливая новый факт моих личных обстоятельств, и продолжала: У меня тоже были подобные предложения... Могла уехать в Америку. Но не решилась менять свои камешки на чужие...

И я вспомнил при этих её словах о верхнем интуристовском этаже Приюта с регулярно прибывающими из-за рубежа группами...

-Ну, и как там жизнь, в той Европе? - поинтересовалась она.

Я сказал ей, что насчет туризма там хуже: природа там хоть и сбережена, но зацивилизована, то есть слишком ухожена, и что “ископаемого” человека там не найти... И вообще, российскому человеку там суждено узнать новое чувство-чувство несвободы в пространстве, коего он себе представить не может на просторах его необъятной Родины...

Её не впечатлила моя характеристика Европы... Главное, на ее взгляд, это что там все хорошо функционирует, что все там диктуется не бюрократией, а рынком, дающим простор инициативе, здоровым, естественным отношениям, лишенными субъективного фактора - главного тормоза нашей системы...

Больше я узнавал её - и больше видел в ней утонченную натуру, так контрастирующую с её жизненной ненайденностью! Этот контраст и ее редкая привлекательность трогали, вызывая к ней неодолимый интерес.

Она была мне так близка, будто это был я сам, только в женском образе, и столь прекрасном... Я знал, что и она испытывала подобные чувства...

...Было четыре, когда я вернулся к себе в комнату. К удивлению, я застал Виктора еще бодрствующим.

Он заявил мне, что... не мог заснуть на радостях за друга, проводящего ночь в постели такой супердевушки, как Лена!..

-Никакой постели... Она выше твоих земных мерок...- отвечал я.

-Что?!...-взорвался он не веря услышанному. - Ну, ты и романтик! Только неужели ты думаешь, что такая симпатичная девчонка может оставаться здесь в гордом одиночестве?!.. Я бы такого шанса не упустил...

...Как и было договорено, нас разбудили на рассвете. В голове шумело от неспанной ночи. Я не решился будить Лену, вспомнив, что ей еще предстоял рабочий день. Группа уже была готова к выходу. Погода и здесь была другой, чем накануне, пейзаж выглядел не так глянцево. Эльбрус оказался затянутым дымкой, не было солнечных бликов на его вершинах, не было той зеркальной отражeнности в снежных пластах, как накануне, и я не чувствовал запала снимать: перед глазами была Лена... Но я все-таки прошел с группой к седловине Эльбруса. Однако неотснятых в прошлый раз кадров я уже не нашел...

“В одну воду два раза не войти...”-вспомнилась народная мудрость. Но не это теперь было главное: доминировало ощущение неизбежно приближающегося, и теперь уже надолго, расставания...

“Почему я должен был покидать этот мир вечной красоты? Почему должен расставаться с Леной, рядом с которой я каждым мгновением задыхался счастьем?”-проговаривалось в голове, но без ответа.

Я все отчетливее сознавал, что эта внезапная встреча подвела меня к одному из кульминационных моментов моей жизни. Но что я мог в ней изменить? Был ли я в праве пойти на поводу эгоизма?

“Нет…,- отвечал во мне рассудок, напоминая о том, что внизу меня ждут...-Но тогда ради чего еще лучшего мы живем, если не ради такой красоты, как эта?.. - говорили эмоции, но ответа не было...

... Приют, как и в прошлое утро, после нашего возвращения с седловины мы застали оживленным подготовкой групп к выходу вниз. Между тем мне сообщили, что меня вызывает к себе начальник Приюта... У него была и Лена. Он отчитывал ее за появление в Приюте без его ведома посторонних лиц, то есть нас...

“Не умеешь работать...”,-повторял он в ее адрес.

Я не думал, что она, казалось бы, главный “персонаж” Приюта, не является его полноправным властителем. И в этом была, на мой взгляд, большая несправедливость.

Мне же с его стороны было сделано внушение насчет нарушения мною правил поведения в горах и на маршруте. Он информировал меня о том, что сообщает об этом на турбазу Андырчи, следствием чего, с его слов, должно стать “…снятие” меня с маршрута...

-Вот я вас и подвел…, - сказал я, когда мы вышли.

-Ничего страшного. Это у него не надолго... Надо же ему показать свою власть...

После завтрака перед спуском вниз мы вышли на ту же, что и в прошлый, раз смотровую площадку, возвышающуюся над Приютом. Доносился шум водопада, пахло весной. Щеки горели. Ее большие, красивые глаза, казалось, отражали все великолепие окружающего мира. Я предложил сделать несколько снимков. Это было единственное, что могло хоть как-то материализовать то прекрасное, что я теперь чувствовал. Я снимал кадр за кадром, ловя в объективе каждое ее движение, каждый взгляд.

-Хотите, вышлю снимки?.. - спросил я, оторвавшись от аппарата.

-Вообще-то, я не очень хорошо получаюсь на фотографиях, - ответила она.

-Этого не может быть, - отвечал я. - Гарантирую!

-Что ж, тогда высылайте...

-На адрес Приюта?..

-Нет, почта скорее дойдет до Австралии, чем сюда, - возразила Лена. - Лучше я дам вам адрес родителей, а они мне с кем-нибудь передадут...

У меня не оказалось ни ручки, ни бумаги.

-Подождите, я сейчас…- и она, увлеченная, направилась к Приюту.

Через минуту я вновь видел в объективе, ее раскрасневшееся лицо. Я материализовал эти мне дорогие мгновения... Казалось, она сейчас подбежит, обнимет меня на прощание. Но она по-детски смущенно остановилась, наивно заглядывая в камеру. Она протянула мне листок бумаги с адресом, аккуратно завернутый в целлофан. Я вложил его не менее тщательно в самую глубь рюкзака... Только теперь я, казалось, был готов с нею расстаться...

Площадка перед Приютом совсем опустела. Группа, с которой предстояло идти, уже скрылась из вида. Я был еще в большей степени, чем в прошлый раз, взволнован, оставляя ее здесь одну.

“Застану ли ее здесь в следующий раз?..” - думал я, начиная испытывать ревность, и снова осознавая, что нет в мире ничего прекраснее, чем видеть ее, а что другого мира, без нее, просто не существует...

“Но почему же я тогда ухожу с этого островка счастья, и еще делаю это добровольно?.. И неужели следующий раз будет лишь через год?! Ведь это целая вечность... Ради чего тогда жить, если жертвовать такими впечатлениями? - мучился я одним и тем же вопросом. - Что произойдет через год? Ведь сколько сюда приезжает таких, как я... Наверняка, все получится так же, как и в случае с Ирой, и услышу я в следующий раз, что... увез ее с собой один турист... А больше такой встречи у меня в жизни не будет...”

Я не хотел больше ничего, кроме как снова и снова оставаться рядом с ней. Мои ноги были словно скованы, и я не мог сдвинуться с места... Я никогда не испытывал столь возвышенных чувств, как здесь...

“Как быть?..” - спрашивал я себя безответно.

Ее взгляд был магическим, наверно чего-то ждущим, но я не знал чего... Я коснулся на прощание ее руки, попытавшись привлечь ее к себе... Но не почувствовал ответа... Мы странно расстались - странно, т. к. явно испытывали взаимный интерес, но ничего не сказали…

...Я едва ли был в силах шагать. Ноги были ватными, и лишь мысль о том, что меня ждут дома, заставляла передвигаться.

Когда я догнал группу, разговор здесь, подобно тому, как было в нашей группе, шел о ее судьбе. Кто-то повторил мысль о том, что она здесь так и останется одна... Для меня эти слова были утешением, внушавшим надежду на шанс найти ее здесь через год...

Вот и сегодня все говорили только о Лене - все были немного околдованы, побывав в Приюте!

И тут мне вспомнилось брошенное в день нашего прихода сюда, при появлении Лены: “Дева Эльбруса!”...

И я подумал: “А ведь это действительно так! Она - настоящая Дева Эльбруса, пришедшая в Приют из легенды!...И очарованные ею альпинисты едва ли в состоянии покинуть ее владения... А я, приехавший сюда в надежде встретить Иру, некогда открывшую мне легенду “О Прекрасной Деве Эльбруса”, нашел здесь саму Деву!...”.

Я был поражен открытой аналогией.

“Гора радости... Как оправдывается твое название!” - повторялось мечтательно в голове, а перед глазами была Лена.

Приют все удалялся, растворяясь в океане снега. Я уже едва ли видел остающуюся у его стен девичью фигурку с вьющимися на ветру кудрями.

-Не знал, что ты такой влюбчивый! - сказал мне Виктор на этот раз без сарказма. - Уверяю тебя, внизу бы ты не обратил на нее никакого внимания... Это все горы приукрашают, взвинчивают фантазию. Здесь все симпатичными кажутся!

Может быть, Виктор был и прав. Но я уже не мог избавиться от этого “кажущегося” следствия магии гор, да и не хотел...

-Неужто - развод? - иронизировал он, глядя на мой унылый вид. - Впрочем, сколько уж лет, как женат-то?! Давно уж пора разводиться!..

Мне вспомнились вчерашние альпинисты у Лены с их решением на отказ от тактики семейных групп...

“Но все-таки женятся, наверно, не для того, чтобы больше никогда не влюбиться в этом прекрасном мире людей?...-размышлял я в поисках оправдания этому бессмысленному движению вниз, - ...но и не для того, чтобы разводиться...- поправляя предыдущую мысль...”.

Но действительно успокаивающего ответа не находилось.

...В Азау мы, как по часам, воссоединились со своей “законной” группой, направляясь теперь в завершающий поход маршрута - через перевал к Черному морю.

Видимо, заметно счастливого, меня возбужденно спрашивали о Лене, и с улыбкой - о моих дальнейших планах на этот счет...

Я отшучивался о планах, но в любом случае хотел снова и снова этих вопросов, так как не мог говорить ни о чем другом, кроме как о ней...

Снова вспомнились те самые заметные своей привлекательностью девчонки из студенческой жизни, о которых многие мечтали, без которых не обходились институтские вечера, дискотеки... И ведь популярность эта давалась им не совсем даром - ее нужно было добиваться: быть заметным в учебе, общественных делах, культурных мероприятиях, и так - поползти вверх... Таких действительно замечали, особенно, если при них были и внешние данные...

Но никто из них, самых лучших, самых ярких никогда бы не смог ослепить так, как ослепляет она, не свершавшая никаких “трудовых” подвигов, а просто ушедшая от той жизни сюда, на ледник.

Здесь только о ней и думают и говорят!... А само присутствие ее здесь делает так многих счастливыми!... Вот она - Дева Эльбруса!

Все последующие дни нашего маршрута мысли о ней не покидали меня, доставляя радость при каждом воспоминании о той встрече.

Красив был переход через перевал Бечо, ночевки в грузинских селениях, выход к Черному морю.

Незаметно и безоблачно пролетели наши десять дней на побережье в Афоне. От трудностей похода оправились даже наши девчонки из Ленинграда... А я ждал возвращения домой, где будет проявлен фильм и отпечатаны фотографии, с которых я снова увижу Лену!

...В поезде мое внимание привлекло сообщение в газете о селевых потоках в Приэльбрусье. Говорилось, что Баксанское ущелье отрезано от окружающего мира, связь с ним осуществляется только по воздуху... Имеются жертвы. Фигурировали названия нескольких снесенных стихией альплагерей и туристских приютов. Я был ошеломлен этими сообщениями: “А не могло ли чего случится и с Леной?” - первое, о чем подумал я, но затем успокоился:

“ Ведь на уровне “Приюта Одиннадцати” селей быть не могло, а покинуть Приют в туристский сезон она вряд ли могла... ” - рассудил я.

Вернувшись домой, я принялся за долгожданную обработку фотоматериалов. И, наконец, Лена снова передо мной! Я снова видел Приют, заветные места! Я снова был там!..

При встречах с друзьями я рассказывал о Лене, и им нетерпелось просмотреть мой фильм. После просмотра - мы только и говорили о ней. Хоть Лены с нами не было, атмосфера этих встреч была так похожа на ту, что была в Приюте. Казалось, что будто и мои друзья, давно знали ее, понимали, и так же, как и я, восторгались ею.

...Я выслал ей фотографии, с нетерпением ожидая ответа, но, к моему удивлению, он все не приходил. Уже потянулись косяки журавлей над подмосковными лесами, наше озеро в зоне отдыха Тропарево начало покрываться коркой льда. Ответа я так и не получил...

_____

Через год один из моих друзей отправлялся на Кавказ по маршруту, проходящему через “Приют Одиннадцати”. Я поспешил дать ему наказ встретиться с Леной и разузнать о ее судьбе.

Однако он вернулся ни с чем:

-Лена уехала из Приэльбрусья, - передал он мне слова начальника Приюта, не объяснившего ему больше ничего.

“Да!... Вот и здесь повторяется история, как в случае с Ирой, - констатировал я, разочарованный тем, что и для Лены горы, вопреки ее обещаниям, остались не ...на всю жизнь...”

Между тем, мой товарищ, вернулся восторженный поездкой. Он не встретил там Лены, но встретил девушку, которая на его взгляд и есть самая настоящая Дева Эльбруса!... И как человек всегда самых серьезных намерений, он теперь думал о женитьбе... И я был рад за него, но не за себя...

Годом позже я сам поехал по зимнему горнолыжному маршруту в Приэльбрусье……

Была середина апреля, но снег еще обильно лежал в долине Баксанского ущелья. Спустившись с Эльбруса в долину, можно было скатиться до самого Чегета по лыжне, вместо автобуса - возможность не частая - и продолжить катания уже на его склонах.

Заезд на турбазу Азау, где я вновь имел случай остановиться, только начался. Стояла безоблачная, ослепительная погода. Катались до обеда. А затем полуобнаженные “тела”, уже без лыж, заполняли площадку перед тургостинницей, и чуть ли не дымясь от одурительно пекущего солнца, приобретали прямо на глазах шоколадный оттенок кожи.

Тишину и недвижимость неба временами нарушало похлопывающее парение дельтапланов. Эта красота, уединенность вызывали состояние эйфории, располагали к неторопливым разговорам. Снова звучали рассказы о горах, звучали легенды... И уже в который раз я слышал легенду о Прекрасной Деве Эльбруса. Однажды вечером в баре в кругу товарищей по новой группе я проговорился, что видел Деву Эльбруса...

Слово за слово меня “расшевелили” на подробный рассказ...

История об очаровательной девушке, “бежавшей” от цивилизации на ледник в Приют Одиннадцати, ставшей для всех настоящей Девой Эльбруса, увлекала слушателей, будоража воображение.

-Где же она теперь? - спрашивали меня из полумрака столиков.

-Может быть, опять где-то здесь....-отвечал я, дразня готовых прямо хоть сейчас пойти к Приюту на ее поиски.

Чем больше я говорил о ней, тем больше жаждал случая расспросить о ней работающих здесь местных жителей в надежде найти ее след, но тщетно.

Однажды, повстречавшись с начальником Приюта, я спросил его, почему же Лена ушла?

-Не умела работать...,- посуровев, коротко бросил он.

Это были те же слова, что он произнес тогда, три года назад в ее адрес на то, что она приняла нас в Приюте без его ведома...

“За наш “внепрограммный” визит тогда ей, наверно, всерьез досталось...”- подумал я, глядя на этого остролицего горца.

Но, наконец, один паренек, проводник вагончиков канатной дороги, ответил мне, что знал такую и что, мол, даже с месяц назад она приезжала сюда по горно-лыжному маршруту в Азау...

-В Азау?! - переспросил я, едва ли сдерживая всплеск возбуждения и досады тому, что судьба, сведя нас так близко, разминула во времени месячным опозданием... Встреча была так возможна!..

Оставалось сожалеть, что жизнь не так уж щедра на везение.

-И как она? - семья, дети?.. - шутливо допытывался я о главном волновавшем меня: по-прежнему ли она одна?..

Но тот о ней не знал ничего, кроме факта существования.

Несколькими днями позже я, как обычно, спустившись с Гора-Баши, вновь подкатил к очереди на подъемник. Мое внимание привлекло появление девушки в красном комбинезоне, подрулившей к истокам очереди. Она была в широких горно-лыжных очках. Но тонкая, высокая фигура со сбегающими к плечам волосами мне внушили импульс волнения. Я знал, что это не могла быть Лена, ведь она уже была здесь в этот сезон... Но каждый новый взгляд в ее сторону мне не давал покоя. Я не мог не приблизиться - и не уточнить...

-Вы, разумеется, не Лена? - спросил я, рассчитывая на “нет” и вслед готовый уйти. Но услышал “да”...

-Но вы не были в Приюте Одиннадцати?.. - теперь совсем утвердительно, почти без вопроса добавил я, теперь уже наверняка готовый уйти...

Но я снова услышал невероятное:

-Да, три года назад...

Я был потрясен и не верил в реальность встречи, хотя за дымкой очков уже различал все тот же милый, спокойный взгляд.

“Но неужели она не узнает меня?” - недоумевал я. - Почему же ничего не спрашивает? Неужели таких, как я, было так много?

-...Все-таки не сдержали свое слово остаться здесь на всю жизнь, вернулись в ненавистную цивилизацию? - заметил я, постепенно входя в ключ наших разговоров в Приюте.

-Вы это помните? - сказала она.

-Помню...

-К сожалению, не все получается так, как хочется. Пришлось уйти, с грустью отвечала она. - Долго здесь оставаться нельзя...

-Что же помешало?

-Ну, во-первых, не поладила с начальником: наверно, приревновал к своей власти в Приюте... А во-вторых, просто захотелось вниз...

“Наверно, те угрозы начальника в ее адрес за наш приход в Приют без его ведома, и было проявлением этой его ревности?” - подумал я.

-И неужели не скучаете по Приюту?

-Безусловно, как-никак два года моей жизни, особых года... - отвечала она.

Между тем, несмотря на то общее, о чем мы говорили, я по-прежнему не мог понять, узнает ли она меня и, то есть, отвечает конкретному мне, или же - некому абстрактному посетителю Приюта?

Мы поднимались в соседних креслах канатной дороги на Гора-Баши... Расстилалась величественная панорама на склоны Эльбруса, и где-то там, в этой уходящей ввысь белой пустыне, был затерян Приют, так близкий духовно нам обоим...

-Я вас тоже сразу узнала... - сказала она, будто почувствовав мои сомнения. - И фотографии - тоже получила. Спасибо...

Мне стало легче с этими ее словами.

-А вы мне так и не написали... - заметил я.

-Зато я однажды пыталась вам позвонить!.. Но женский голос ответил, что "...здесь такого нет". ...Наверно, неправильно набрала номер...

Все больше осознавая реальность встречи, я пытался найти хоть какие-то перемены в ее лице, но не находил... Есть ли они в ее вновь обретенной равнинной жизни? - нетерпелось узнать мне.

-Что же нового в жизни?.. - спрашивал я.

-Да, пожалуй, ничего и нового... - звучал обнадеживающий меня ответ...

-И вы по-прежнему не собираетесь замуж?!.. - рассмеялся я, напоминая о когда-то заданном вопросе.

-Нет... Все еще предпочитаю жить для себя...

Я целиком вернулся в атмосферу той нашей встречи в Приюте, будто трех лет и не было.

-Но где же вы сейчас, Лена? - спросил я.

-Теперь у родителей, - ответила она.

-И чем же занимаетесь?

-Работаю, - сказала она, добавив с иронией, - как и все советские люди...

-В геодезии? - уточнял я.

-Нет, к старому я не возвращаюсь...

-Где же тогда?

-Это совсем не интересно, - стушевалась она, не склонная к подробностям. Но видя, что я все жду ответа, продолжила, произнося нараспев: - Все это скучно и серо... Единственное, что могу сказать, это что думаю о настоящем деле...

-Каком же?

Она на некоторое время ушла взглядом в себя, прежде чем ответить.

-Одно время думала о врачевании... - промолвила она. - Начала готовиться в институт...

Я вспомнил свои красивые повествования о медицине, так увлекшие ее тогда в Приюте.

“Не они ли явились рекламой?..” - подумалось мне.

-И что же дальше?.. - допытывался я.

-...Потом эту идею оставила - наверно, не хватило воли...- ответила она с легкой печалью.

-А как же рисование? - напомнил я о ее старом увлечении.

-Сейчас не до этого, - сказала она. - Да и поняла, что нет таланта...

-А альпинизм?

-Тоже - нет...

-Но так до чего же вам сейчас, Лена? - настаивал я, пытаясь столкнуть ее с мертвой точки.

-Ну, если так хотите...

Ее глаза ушли вдаль.

-Так вот, это фабрика, - начала она формальным тоном, - небольшая фабрика местной промышленности...Я выбрала это место лишь ради возможности брать отгулы для поездок, вроде этой...

-Но что там делаете, как называется ваша работа?

-Да ничего и не делаю - жду пока закончится рабочий день... А называюсь инженером по технике безопасности: в общем - никому не нужная должность...

Мне открывалась картина ее еще большей ненайденности в жизни, чем это было тогда, три года назад.

Гора-Баши была уже под ногами, мы сошли к началу трассы.

-Поедемте? - предложил я.

-Нет, поезжайте один, - смутилась она, - я спущусь сама - иначе мне стыдно: я теперь совсем разучилась кататься за эти годы вне гор... Лучше встретимся снова у подъемника...

Так, каждый раз спускаясь порознь, мы встречались внизу у подъемника и в соседних креслах поднимались на Гора-Баши.

Рядом с ней я переживал в себе томительный восторг очарования и поражался состоянию ее столь глубокой ненайденности в жизни.

Для меня было невообразимым счастьем встретить так внезапно и нежданно ту, о которой так много думал эти годы, и след к которой был так безнадежно утерян. И вот вдруг такое невероятное благоволение судьбы - свести потерянных в столь бескрайнем времени и пространстве...

Я думал об этом, упиваясь счастьем видеть ее, теперь реально, а не в мыслях сопровождающую меня в этом воздушном скольжении канатки, несущей нас над снегами в сторону вершин Эльбруса.

После катания я предложил ей зайти в бар гостиницы станции Мир, в которой, как оказалось, и поселилась Лена в этот лыжный заезд. Пылал камин, на столиках ароматно дымились горячие напитки, звучала приятная музыка, так напоминая о чайной Приюта. Лена, не выражавшая поначалу особой реакции на эту внезапную встречу, постепенно загоралась ею, и уже, как и в прошлый раз, я видел - ждала моих вопросов...

-Ну, а если бы не начальник - до сих пор оставались бы в Приюте?

-Пожалуй...-ответила она, и ее глаза приняли сентиментальный оттенок...

-Чем же вам был наиболее близок Приюте? - допытывался я, желая понять ее ситуацию.

-Просто там легко дышалось - во всех отношениях... Была свобода, и не было ничего наносного, ненужного, так изобилующего в равнинной жизни. А главное - были интересные встречи...

-Но то ведь были очень короткие встречи?.. - искал я ответ на все тот же, прежде всего волнующий меня вопрос: по-прежнему ли она одна?..

-Да. И именно в этом их прелесть: в одном таком вечере там подчас концентрировалась целая жизнь...

-Вас удивляет эта встреча?.. - спросил я.

-Наверное... Ведь не велика вероятность встретить здесь знакомого человека, - ответила она. - Только о чем вам говорит этот мой ответ? - спросила она.

-Просто хочу понять, часто ли были у вас подобные встречи?

-Совсем нет, - ответила она. - Это, наверное, первая...

-Первая?!.. - не верил я тому, что слышал. - Ведь за два года в Приюте - у Вас должно было остаться так много знакомых!..

-Не так уж и много, - улыбчиво отвечала она, стряхивая пепел. И видя не сходящий с моего лица вопрос иронически сказала: - Или вы хотите знать цифру?..

-Я с улыбкой кивнул головой.

-...Ну, может быть с десяток и наберется, тех, кто расспрашивал и оставлял адреса... Но понимавших меня было значительно меньше...

...Я был тронут: значит, тот всеобщий интерес к ней, впечатление тысячи поклонников, что я видел, не играли той роли в ее жизни, о которой я думал тогда, оставляя ее у Приюта и едва ли надеясь на шанс найти ее снова одну?..

“Неужели красота, да и еще такая, как эта - еще не все в женской судьбе?!..”- поражался и тем успокаивался я...

-А в данном случае было понимание?.. - спросил я, затаенно ожидая ответа.

-...Да, - произнесла она, - может быть, в этом смысле Вы оказались единственным... Пожалуй, так только с Вами мы проговорили целую ночь, до четырех...

“Вот и в ее памяти та ночь до четырех…, осталось символом той встречи”, - думал я, взволнованный ее признанием, осознавая, что и для нее эта встреча имела то же значение, как и для меня...

Какое-то время мы молчали, и не нужно было никаких слов к этому счастливому состоянию наступившей душевной близости.

Я жадно курил, как и она... Казалось, все взгляды за столиками, возбужденные и завидующие, сходились к нам.

Заметив среди присутствующих у соседних столиков не без интереса поглядывающих в наш адрес парней из нашей группы, в том числе тех, кому я совсем недавно рассказывал мою версию истории о Деве Эльбруса, я спросил, догадываются ли они, кто это со мной?!

-...Можно было и не спрашивать!.. - упрекнул меня Борис-тот самый, что не раз возвращался к “вопросу” о “Деве Эльбруса” после моего рассказа; глаза его сейчас приняли ещё больший романтический оттенок, наверно, такой же, как и был в моих…

Все поняли, что за встреча произошла…

-Вы всем рассказываете обо мне?... - пожурила меня Лена.

-Да, легенду-быль о Деве Эльбруса...

Я видел, ей импонировало это сопоставление, и я был этим счастлив! Счастлив был, мне казалось, и каждый сейчас у столиков, кто мог видеть ее, ощутить на себе ее взгляд.

Мы расстались с последним рейсом вагончика канатной дороги на Азау.

Каждый последующий день катаний для меня теперь начинался с Лены. Утром, поднявшись на Мир, я опускался в гостиничный отсек станции, где находил Лену. Она приехала на этот раз с двумя подружками: Люсей и Любашей... Помимо них, здесь была группа физиков-атомщиков из Дубны: люди разного возраста, больше семейные, некоторые с детьми. Все жили единым дружным коллективом. Наш подъем сюда совпадал с их завтраком, и меня приглашали на чай за их общегрупповой стол. После этого все уходили на склон.

Лена не сразу начинала участвовать в общем катании: все утро она оставалась на небольшом учебном склоне у Мира, обучая там технике горнолыжного спуска Люсю - новичка в горах. Обе подруги Лены диссонировали с нею внешне, и не совсем не обладали какой-либо привлекательностью, особенно, Любаша: совсем мужского, угловатого склада. Она готовилась завербоваться на еще не закончившуюся тогда войну в Афганистане... Дружба Лены с ней мне казалась особенно странной, а происходила из того, что Любаша когда-то работала администратором на этом самом Мире. Единственным их сходством было общее состояние ненайденности в жизни, выйти из которого каждая пыталась каким-либо экстравагантным способом... Люся и Любаша не без желчи сетовали на разные помехи в жизни - черта совсем не присущая Лене. Лену они называли своей самой близкой подругой.

Неразлучная тройка, а чаще дуэт-Лена и Люся (Любаша то и дело куда-то пропадала, покидая подруг) на склоне заметно привлекали к себе внимание. К ним часто подходили молодые люди, рассчитывая на знакомство... Интересовала всех, конечно, Лена. Но подруг было не разбить...

Лишь во второй половине дня Лена оставляла подруг, и мы катались вместе. Перерывы между катаниями мы проводили у столиков бара станции Мир.

-А вы совсем не спрашиваете обо мне..., - заметил как-то я.

-Мне вас интереснее изучать по вашим вопросам… Кстати, могу заметить, что вас довольно легко отпускают кататься одного...

-Да вроде - ничего страшного...-отвечал я.

-Ваша жена за вас совсем не боится?..

-Нет...

-Впрочем, вы правы: брак - это не насилие... А согласие проводить отпуск порознь только обогатит общую жизнь, - заключила она, как бы формулируя мою идеологию...

Я снова видел, что как и тогда в Приюте, в моих вопросах она искала что-то свое, неотвеченное...

-Чего же теперь не хватает в жизни?.. - спрашивал я.

-Пожалуй, самоутверждения... И настоящего дела...

-И что же думаете дальше?

-Есть неплохое предложение уйти в один кооператив, - ответила она в оптимистическом тоне.

...В стране набирала темп Перестройка. Поворот к рынку, который уже давал конкретные примеры новых материальных возможностей, внушал какие-то неясные надежды... Дело шло именно к тому самому переустройству на западный манер, за которое она так горячо ратовала тогда в Приюте... Но почему-то сейчас она об этом не очень говорила, и я не видел в ней особого оптимизма на, казалось бы, разворачивающиеся возможности в условиях ее сбывшейся мечты...

-И что же это будет за кооператив? - спросил я.

-Пожалуй, не интереснее той работы, что у меня сейчас, но зато это мне даст материальную свободу...

-Разве деньги - главное?...-возразил я философски.

-Но немаловажное, - ответила она не вполне убедительно.

-И что бы вы делали с миллионом? Вернулись бы с ним в вашу мечту-Приют Одиннадцати?.. Только раньше вы в нем там не нуждались...

-Не скажите.. Может быть, с ним я взялась бы преобразить Приэльбрусье?.. - возразила она с провоцирующим огоньком фантазии. - Взялась бы, может быть, защищать его от наступления цивилизации...

-Совсем не представляю себе, как такая эффектная девушка может оставаться одна, ведь все, как известно, стремятся замуж!?.. - шутливо полюбопытствовал я.

-Я вполне обхожусь без этого...- ответила она. - Не скажу, что я против семьи, однако ее и не жажду... И прежде всего - не готова к этому материально... Что могла бы я дать своим детям на свои сто тридцать?.. - рассуждала она.

-А если бы не это - вышли бы?...

-Возможно, если бы полюбила...

Это говорите вы, в которую влюблены, кажется, все, что ни на есть, мужчины?!...

-Меня совсем не интересуют все... - возразила она.

“Кто же интересует ее?..”- хотелось знать мне.

Впечатления трехлетней давности целиком вернулись мне, будто я и не покидал Приюта. Она была все той же. Время в моих глазах еще больше сблизило ее с легендой, которую я так много рассказывал все эти годы...

...Когда Лена дежурила по кухне, и все расходились, я оставался за опустевшим столом, наблюдая с упоением, как аккуратно и тщательно она вымывала посуду, высушивала ее, убирала со стола и наводила порядок. Я созерцал ее красивые гибкие движения и восхищался ее непосредственностью.

В группе она была окружена атмосферой уважения и повышенного внимания, но никто не переходил границу этих отношений...

Мне становился все непостижимее контраст ее красоты и одиночества... Он притягивал и трогал.

Каждый раз в конце дня мне стоило все больших усилий расставаться с нею, отправляясь в Азау.

Мы по-прежнему расставались с последним вагончиком канатки, опускающим на Азау. Однажды я предложил ей однажды отправиться с нами, чтобы провести вечер вместе. Но она отказалась, сославшись на то, что не может оставить подруг. В следующий раз она сослалась на то, что в их группе был намечен день рождения, и она была приглашена...

Я был уязвлен ее неумолимостью, ревновал, хотя не знал к кому...

Проводя вечера со своей группой в баре-дискотеке Азау, я мысленно не расставался с ней ни на минуту, успокаиваемый осознанием того, что на утро предстоит новая встреча. И не было счастливее этого чувства. Встретившись же с ней наверху, я снова уговаривал ее опуститься к нам.

-Давайте я лучше буду писать вам длинные письма...,- отвечала она теплым неторопливым голосом. - ...До востребования...

Но я не представлял себе двойной жизни...

А сейчас, здесь я просто не мог расставаться с нею...

-Письма... Это так не скоро, Лена! Это не заменит встречи... Ну опуститесь же хотя бы раз! - умолял я, не видя настоящего отказа в ее ответах. - Ведь вам будет интересно: новые люди, интересные встречи, культурная программа... Все у нас хотят видеть вас... Вы же сама этого хотите, Лена! Что вам мешает?

-Просто лень какая-то...

-Ну, это же не ответ, Лена, ведь нам скоро расставаться... Ну, ради нашей дружбы трех лет!...-упрашивал я.

-Это не дружба...- вдруг возразила она.

-Что же? - машинально спрашивал, едва ль осмыслив значение ее слов.

-Не знаю... Ну, ...знакомство, наверно?..

-Знакомство?!...-повторил я с усмешкой на ее определение того, что нас связывает, но совсем не веря, что она действительно так думает... -Может быть, может быть...-все так же исподволь повторял я в раздумье. -...Только я лишь об этом "просто знакомстве" только и думаю все эти годы... И "Дева Эльбруса" совсем не выходит из моей головы.

Она замолчала, лишь еще чаще стряхивая пепел с кончика сигареты, а взгляд ее спокойных глаз в размышлении уходил к тянущейся между нами струйке дыма.

Я совсем не понимал, почему она так неумолима, ведь я чувствовал, что ей самой хотелось этих встреч...

-Я просто не уйду отсюда, Лена, если вы не пообещаете, - атаковал я, чувствуя приближающийся надлом. Ее глаза наконец просветились потеплением и согласием.

-Ладно, приду к вам завтра или послезавтра, обещаю, - вымолвила она, кажется, сама же довольная ответом.

Я торжествовал. Но в горах трудно предвидеть неожиданности. На следующий день на традиционном утреннем построении туристов Азау, главный инструктор объявил, что в связи с отключением электричества по Баксанскому ущелью катаний в предстоящие два дня не будет.

Новость была для мня катастрофой. Я не представлял, как выдержу все это время без Лены, тем более, что оставалось лишь несколько дней до окончания заезда... Я этого не мог допустить… Неудержимая сила влекла меня вверх... Я помышлял отправиться к Миру пешком... Но я не знал тропы, не было рантованных ботинок для продвижения по снегу... Вернувшись в номер после завтрака, к которому я почти и не притронулся, я отчаянно всматривался с балкона в сторону опор канатной дороги, откуда, в принципе, я знал, начиналась тропа на Эльбрус. И вдруг я заметил едва ли виднеющуюся цепочку точек, продвигающуюся вверх по склону над опорами канатной дороги.

“ Альпинисты! - понял я. - Не иначе, как к Эльбрусу!... ”

В секунду схватив свитер и штормовку, я выбежал из комнаты, едва ли предупредив друзей, о своем решении. Я рассчитывал догнать альпинистов - тогда все было бы решено: они знают маршрут, и мои кроссовки тогда были бы не препятствие идти по протоптанному ими следу в снегу.

Часа через два резвого хода "налегке" я нагнал их на подступах к промежуточной станции канатной дороги - Старого Кругозора. Я не ошибся - они действительно шли к Приюту Одиннадцати через Мир... Я попросил их разрешения присоединиться к их группе, на что получил дружное согласие. Настроение поднялось.

От Чертовых Пальцев - массива скал, свисающих, подобно пальцам округленной в кулак руки, что возвышается над Кругозором, уже был виден треугольник станции Мир. Заключительный этап подъема к нему уходил резко вверх - в скалы. Пока же мы плавно продвигались в их направлении, окруженные возвышающимися над нами со всех сторон пространными снежниками округлых форм: мы шли по дну гигантской белой чаши-рефлектора, где было тихо и безветренно, а отражаемые ею с всех сторон солнечные лучи пекли летним зноем так, что снег казался горячим. Лишь вне кабины канатной дороги и без лыж проникаешься до конца истинной грандиозностью этой снежной массы, грозящей в считанные мгновения пойти лавиной и снести все на своем пути, и человек здесь - лишь невидимая песчинка в сравнении с этой бесконечной массой снега. Именно с пешеходной тропы горы видятся истинным масштабом!

Когда группа остановилась на привал, я уловил, как один паренек спросил инструктора:

-Не пора ли рассказать легенду о Деве Эльбруса?

-Нет, еще рано...- загадочно ответил бородач, руководитель группы.

-А вымысел это или быль? - назойливо продолжал тот, видимо новичок в этих местах.

-И вымысел, и быль...- отвечал инструктор. - Многие утверждают, что она действительно существует. А ее любимое место - район Приюта Одиннадцати, где много туристов и где всегда есть чем поживиться...- рассмеялся он в ответ незадачливому подопечному.

Я насторожился: “ Да не о Лене ли он случайно? ”

Я спросил его, давно ли он знает эти места? ...Но года, кажется, не совпадали...

-А вы куда путь держите, молодой человек? - спросил в свою очередь он.

...Им, конечно, странно было видеть человека налегке, без какой-либо экипировки в высоких горах...

Я ответил подобным же загадочным тоном:

-К Деве Эльбруса!..

Парни по-свойски улыбнулись...

После привала тропа пошла круто вверх, и по нагрузке было уже не до разговоров. Общую белизну пространства и темную синеву неба нарушало парение грифов. Было так тихо, что слышался шелест их крыльев. Эту тишину лишь изредка прерывал тревожный шорох осыпей подтаивающего на кручах снега.> Мы поднимались все выше. С каждым шагом я чувствовал приближение к ней... При мысли о близящейся теперь с минутами встрече ускорялся пульс, не хватало дыхания. Сердце застучало в голове, когда за последним преодоленным уступом скалы я, наконец, увидел здание Мира. Поражала непривычно странная тишина и пустынность этого всегда оживленного места. В момент, когда я направился ко входу, эту удивительную тишину прорвали голоса, прозвучавшие откуда-то сверху:

-Кого это принесло при стоящей-то канатной дороге?! - восклицали с крыши-солярия пристройки Мира, где я увидел покинувших свои шезлонги парней в плавках из дубненской группы. Они, конечно, недоумевали этому неожиданному появлению неких пришельцев с другой земли...

-Все ушли к Приюту Одиннадцати... - разводили руками “миряне” на мой вопрос о Лене.

...Оказывается, почти все обитатели Мира, кроме этих, решили воспользоваться непредвиденной паузой в катаниях, чтобы навестить Приют.

-Скоро должны вернуться...,- успокаивали меня.

...Но не в силах ожидать, я решил идти навстречу...

Странно было вместо привычного стремительного спуска на лыжах шагать пешком вверх по укатанной горнолыжной трассе - теперь совершенно пустынной.

Впрочем, я даже был и рад, что Лены на Мире не оказалось, ведь теперь я имел случай встретить ее в самом Приюте, о чем мог только мечтать!

Наконец, белизна склона начала проявляться появлением силуэтов спускающихся человеческих фигурок: по две, по три... Они приближались. Но Лены не было. Я был уже на Гора-Баши, когда внезапно на гребне снежного наката в одно мгновение выросли две женские фигурки, на этот раз так знакомые... Они на какое-то мгновение остановились, увидев впереди человека, а затем, придя в себя, продолжили шаг в моем направлении.

-Вы? здесь?! Пешком?!.. - произнесла Лена, поравнявшись со мной.

-Ведь мы же договаривались о встрече на сегодня...- сказал я, испытывая жар оттого, что, наконец, дошел, что я снова вижу ее, что она рядом! - Правда, думал застать вас в Приюте...-произнес я, больше не в состоянии говорить - в состоянии лишь снова видеть эти милые глаза.

Она все-таки была тронута моим приходом, и даже не сразу решалась что сказать.

-А в Приют вы опоздали совсем на малость, - начала она, наконец, опомнившись. - Жаль... Зато я свой ритуал - побывать в Приюте выполнила... Мне это было важно...

...Только сейчас я почувствовал, что то волнение, тревога, то томительное напряжение дня, что неудержимо гнали меня сюда, вдруг снялись: она снова была рядом! Это единственное, что мне было нужно.

-Но сколько же вы сюда шли? И без обуви! С ума сойти - ведь вы весь мокрый! - восклицала Лена.

-Мы действительно тронуты! - вторила ее удивлению Люся. - Видишь, как к тебе далеко поднимаются!.. - заметила она подруге.

Какое-то время мы оставались на месте, не понимая в каком направлении продолжить путь.

-Ладно, я оставляю вас решать…, - сказала Люся не без чувства и зашагала вниз.

-Уже поздно, не пойдете же вы теперь к Приюту? - сказала Лена. - Пойдемте-ка лучше к нам на Мир! Там должно быть уже обед. Отогреетесь и просушитесь.

Мы направились к Миру. Навстречу показалась группа моих альпинистов, заобедавших на Мире.

“Смотри-ка, а у него действительно здесь встреча!” - уловил я возглас удивления, когда мы поравнялись.

-С Девой Эльбруса!.. - ответил я, обращая ликующий взор к Лене.

-Какой вы фантазер! - прошептала она.

Парни не без восхищения смотрели на нас, эту странную парочку, назначившую свидание в этом белом безмолвии... Они еще долго оставались на месте, провожая нас озадаченными взглядами.

На Мире звучала музыка, предстоял опять какой-то день рождения... Казалась, любая музыка теперь мне пела настроением души. Мне не нужно было больше ничего, кроме ее присутствия.

Так, словно растворенные в этой атмосфере счастья, мы оставались молча и долго друг перед другом, на широком подоконнике бара, оживленного лучами догорающего светила. Потрескивал поленьями камин. Мне не хотелось говорить, лишь музыка была в состоянии выразить то, что я чувствовал.

-Ты посмотри, какими глазами он на нее смотрит! - заметила проходящая мимо нас одна из ее подруг. А мне хотелось, чтобы она во всеуслышание сказала, что она видела в моих глазах: мне хотелось, чтобы Лена слышала самые красивые и нежные слова. Но сама Лена будто и не прореагировала на замечание подруги - она и без того знала, что было в моих глазах... Она снова часто курила, заходясь приступами кашля, и от этого казалась совсем хрупкой, растерянной, беззащитной, но как никогда прекрасной!

-Милая Лена, вам, наверно, не надо так много курить, - трепетно внушал я, как бы по долгу врача. - Вы же собирались бросать?...

-Да, когда-то... Теперь решила перенести это к круглой дате: моему тридцатилетию..., - отвечала она.

-За это время вы совсем испортите свои легкие, - возражал я.

-Пока что, вы меня не убедили...- отвечала она с улыбкой.

...За их общегрупповым столом произносили тосты, пили "белую", закусывали тушенкой и картошкой. Говорили о горах - и только не о той жизни, из которой сюда приехали. Здесь все и всем казалось необычным.

Глоток спиртного еще больше поднимал эйфорию. Я жил ее присутствием. Казалось, ничего другого в мире, кроме нее, не существует.

В полумраке свеч танцевали. Снова звучала ставшая мне лейтмотивом встреч на Мире мелодия:

Без меня тебе, любимый мой,

Земля мала, как остров.

Без меня тебе, любимый мой,

Лететь с одним крылом...

Она была в моих объятиях в танце. Я ловил ее близкое дыхание и ощущал жар ее щек. Я никогда не был так счастлив, и казалось, будто так будет продолжаться вечно.

...Однако этот вечер не был бесконечным. Покинув однажды общий холл, Лена долго не возвращалась. А затем, коротко появившись, сказала, что должна заниматься с подругами укладкой чемоданов к отъезду...

Я не понимал, какая была необходимость в этой подготовке именно сейчас. Она все не возвращалась и не возвращалась...

Упавший духом, я разыскал отведенное мне в мужском отсеке их "общежития" место на ночлег, и провалялся там до утра...

С первыми же лучами рассвета я покинул Мир, зашагав в Азау.

Канатную дорогу, как и было обещано, пустили на следующий день.

-Вы обиделись? - сказала Лена при встрече. -...Я действительно не могла оставить подруг...- добродушно говорила она.

Их отъезд был намечен на завтра. Я предложил ей продлить ее пребывание здесь еще на два дня, чтобы мы могли уехать вместе...

-Нет, уезжать надо, когда еще немного хочется остаться, - отвечала она.

-Но ведь было бы еще целых два дня встреч, Лена!? Неужели вы этого не хотите!?..

Она задумалась.

-Если хотите, то лучше перенести эти встречи на равнину...,- ответила она.

-Почему же?..

-Потому, что там все правдоподобнее. Здесь все слишком приукрашено красотой гор...

-Но разве не радоваться этому? - возразил я. - Ведь вами все так очарованы! Вы здесь "Дева Эльбруса"!... Разве вы не хотите оставаться ею?!

-Хочу, и не хочу...,- задумчиво ответила она.

-Не понимаю...

-Вот и пусть хоть что-то останется неясным... Пусть эти встречи останутся случаем... Может быть, снова встретимся - и тогда я останусь с вами дольше...

В утро отъезда я застал их группу за прощальным фото на фоне хребтов Кавказа. Рюкзаки уже были сложены у посадочного отсека станции. Погода была прозрачная, безветренная. Было много людей. Лыжный сезон заканчивался. Дома ждали первомайские праздники.

“ Сейчас она уедет - я останусь один... ”, -думал я, зная, что уже не будет интереса к катанию и что оставшиеся дни будут временем ожидания отъезда.

Она подошла ко мне сама, более оживленная, чем обычно.

-Ну вот и все... Давайте прощаться...

Я предложил проводить ее до кабины канатной дороги.

-Нет, нет - вы катайтесь, - возразила она, посмотрев на меня своим открытым взглядом, - ведь последний день... Расставаться лучше резко, сразу...

-Зачем же?

-Иначе такое расставание становится мучительным, тягостным...

-Для кого же? - спрашивал я, едва ли не плача.

-Не знаю…,- тихо отвечала она.

Я поднял ее рюкзак, и мы направились на посадочную площадку, где ее ждала группа. Времени оставалось лишь на то, чтобы обменяться адресами и телефонами - моей последней надежде...

Дверь кабины захлопнулась и вагончик канатной дороги заскользил вниз, унося ее все дальше и дальше в уже невидимую отсюда бездну равнинной жизни...

_________________

ЭПИЛОГ

Оставшиеся до отъезда дни я только и видел перед собой приближающийся вокзал ее города и саму Лену на перроне...

...Поезд уже мчал по бесснежной серой равнине. За окном оставались поселки, города с прохожими, но уже без мечтательных взглядов...

Весна только начиналась.

Вот поезд замедляет ход, и, наконец, долгожданный вокзал. Я с волнением всматриваюсь в лица встречающих, но Лены не нахожу...

Разыскав на платформе телефон-автомат, я начал набирать ее номер... Стены кабины пестрели выцарапанными надписями известных слов на нелитературном языке... Неприятно пахло.

С каждой последующей цифрой номера я чувствовал нарастающую тяжесть в руке... Последнюю цифру я так и не набрал...

Поезд тронулся, и только сейчас я ощутил ужас того, что ни сегодня, ни завтра ее не увижу...

“ Неужели здесь внизу мне ей нечего было сказать?.. Или я боялся такой встречи?... ”- думал я, созерцая монотонно сменяющийся за окном пейзаж, постепенно возвращающий к мыслям о предстоящей будничной жизни... Я лишь знал, что впереди будет год ожидания до следующей поездки...

§

Р.S.

Такую легенду-быль о Прекрасной Деве Эльбруса поведал мне один мой товарищ по горным лыжам, которого я и раньше знал большим мечтателем. Но этот рассказ меня впечатлил так, что я не мог отказаться от соблазна выбрать своим следующим горным маршрутом именно Приэльбрусье, чтобы на месте послушать легенды и, может быть, иметь случай встретить там саму Деву Эльбруса...

И я действительно ее встретил - самую очаровательную девушку на свете, несомненно, из легенды, и пережил подобные описанным здесь чувства, только имя девушки оказалось другим...

...И если кто-то теперь спросит, где же она, настоящая Дева Эльбруса, я отвечу: Дева Эльбруса, как и сама легенда, конечно, одна, только каждому, обратившему на нее внимание, она является новым обликом... Однако, раз увидевший ее, останется вечным мечтателем о ней, вновь и вновь возвращаясь в надеждах на склоны ее горы…

Вот почему не стиxает поток “паломников” сюда...

В этом было мое открытие и моя радость, усадившие меня за перо...