Сегодня везло на встречи - русские встречи...
Здесь часто получается так, что если встречается что-то любопытное, то сразу сериями. И как то больше это это на пятницу выпадает-может быть, потому, что люди перед выходными становятся немного другими, расслабляются после рабочей недели, не так куда-то спешат, как то в разгар будней, да, и просто хотят чего-то новенького...
Началось с того, что в отделение поступил больной русского происхождения. Правда живет - в Америке, но здесь у него - мама....
Пообщались, поговорили о житье-бытье вдали от России... Любопытно - как они похожи и непохожи, эти русские, потомки приехавших сюда после семнадцатого... Высокопарный стиль их разговора так и напоминает персонажи дворянских классиков!
...Затем встретил молодых Чилийцев - парня и девчонку, которые вдруг заговорили со мной по-русски...Оказывается, они провели у нас пять лет в Лумумбовском университете. А это значит, что пять лет в Москве мы жили совсем рядом - только по разным сторонам зоны отдыха Тропарево, а вот встретиться суждено было именно здесь!
Спросив, что я думаю о здешних нравах, они поспешили заметить, что Москва была им куда “приветливее”, и что “уезжали со слезами на глазах...”. Ну а я пожаловался на нехватку русского пространства в парижском регионе, и, конечно-русского безрассудства, приятно разнообразящего жизнь... И они меня в этом с сожалением понимали...
А вот днем, уже перед самым моим уходом с работы, к нам заходит одна посетительница, весьма привлекательной внешности - разыскивает одного больного, поступившего, вроде бы, в наше отделение... Действительно, такой имелся.
Однако, прежде чем пропустить ее в отделение, у нее спросили, кем она ему приходится. Четкого ответа здесь не последовало: словно застигнутая врасплох, она протянула неуверенное “...а...а...а...”, но затем, округлившись в лице нашлась:
-Друг...
Я заметил характерный акцент в ее французском. Впрочем, акцент здесь - дело частое, привычное, здесь все наполовину с акцентом, однако, в этом звучало что-то близкое, знакомое. Кроме того, уяснив где искать “друга”, она произносит почти про себя, чуть нараспев, нечто совсем не значащее и безразличное французу:
-...Ага...а!?...
И пошла...
Но именно это ага...а..., да еще произнесенное на...ха... вместо га... не могло остаться незамеченным русскому уху!
Я, было, хотел спросить, уточнить, так сказать, в чем дело, тем более, что она - сверх привлекательна, стройна и неугловата в лице, как то - у истинных француженок... Но я опоздал: она решительно удалялась, заманчиво выстукивая тонкими каблуками по коридору... Впрочем, как это опять-таки бывает по пятницам, мне везло. Не найдя зала эхографии, куда мы ее направили на поиски “друга”, я вижу, она вновь возвращается к нам...
Теперь-то я уже точно был готов - что ей сказать, и сейчас же изрек в ее адрес на незнакомом здесь всем языке:
-Вы говорите по-русски?
-Да, на этот раз уверенно ответила она, тотчас удовлетворив меня тем, что я попал своим вопросом в точку!..
Ее яркие глаза раскрылись взглядом любопытства.
-Вы русский?! Вы здесь давно? Здесь родились? - выясняла теперь уже она, выказывая легкий акцент и в ее русской речи.
-Нет, нет, но здесь - уже год...-отвечаю.
В ее принявших покровительственный вид глазах я был, конечно, новичком в этой непохожей жизни, ведь она здесь - уже как пятнадцать лет! С замужества...
Вопрос за вопросом, слово за словом: у нее горят глаза, а у меня - закончился рабочий день...
В ожидании “друга”, она увлекает меня в холл - для более непринужденного разговора...
Я хочу знать, кто она... Начинаю говорить про медицину, о чем она и попросила.
Погрузившись в кресло и периодически приглаживая к коленям сбегающую с плеч вуалевую накидку - жест, невольно заставляющий оценить ее шикарные ноги, она рассказывает о том, как впервые попала сюда, выйдя вот-вот из стен балетного училища при Большом Театре.
“Так вот откуда такая броская отточенность форм и грациозность движений!.. ”- думаю.
Так и просится сказать, что о балете можно было догадаться...
Но не говоришь, не выказываешь восторга, будто совсем и не в первый раз знакомишься с заметно расположенной к тебе балериной из Большого Театра!..
...Говорим о местном менталитете...
Я говорю, что здесь нет нашей широты...
-Да, - подтверждает она, - здесь - ой!, какие скупые, по сравнению, скажем, с немцами, или американцами...
И, много повидавшая, она рассказывает, что видела на этот счет там...
-Кстати, въезжающие новички получают там знаете какие дотации на обживание! - говорит она, масштабно разводя руками. - В то время, как здесь - ничего!...
Я в свою очередь говорю о мягкотелости здешних мужиков, видимо, изнеженных цивилизацией, и так не похожих на наших, закаленных каждодневными схватками с суровой действительностью...
Мол, в результате, местный мужик феминизируется...
Разве увидишь здесь мордобой на улице?! Нет! Тебе лишь, в лучшем случае, что-нибудь интеллектуальное изрекут, если вдруг что, да и только... А ведь у нас-то мордобоя за один неясный взгляд не избежать!
Я-то, конечно, не “за”, но иначе - меня ностальгия о русской жизни гложет...- раскрываю странные самому чувства.
Вот так и задумаешься порой, да неужели это страна Наполеона, добравшегося до самой Москвы!? Как же это было возможно с такими-то?! Может быть - были не такими?..
“Или же, - продолжаю рассуждать, - насмотревшись, как местные “голубые” массами качают свои права в этом обществе, подумаешь, да как же, тогда, в этой стране знаменитые романы писаны были?! Правда, то был 19 век?... А теперь, когда так явно стирается контраст противоположности мужчина-женщина, разве мог бы здесь возникнуть какой-нибудь там Флоберовский сюжет?... Нет, никак нет!”- сам отвечаю.
Она слушает и на все “сто” соглашается.
“А может быть, я ложно убеждаю ее своими, наверняка деформированными суждениями от незнания этой жизни, и тем порчу впечатление от пребывания в этом приятном, залитом солнцем холле для посетителей, с видом на Монт-Мартр и белеющие в небе купола Сакре-Кера?”- подумал я, намереваясь притормозить критику...
Однако она была готова мне потакать:
-Да и физически-хиленькие... Немцы и англичане - та же Европа, но те - не такие!..- говорила она, разводя руками шире плеч - вровень Гераклу.
Ну, чувствую по ее особо заблестевшим глазам - дал идею! Эта идея ненастоящности здешних мужчин завладевала ею.
Она вдохнула, сожалея о том, что уже давно - вот уже как целых четыре года - не была в Росси - с тех пор, как умерла ее мама..., но что теперь о поездке настоятельно думает... А затем, внезапно выйдя из этого состояния сожаления, словно просветлённая какой-то новой идеей, предлагает:
-Зайдете как-нибудь на чай - поболтаем! - и демократично добавляет: - приходите, если хотите, с женой...
Я согласно киваю головой, но продолжаю спрашивать про свое... Спрашиваю про работу...
Она ответила, что такой необходимости нет.
-Как нет? - удивился я.
-Мой муж - comte, - бросает она не подчеркнуто, но убеждающе...
Я переспросил незнакомое слово. Оказывается, comte - это граф...
-Я живу в Neuilly-sur-Seine,-добавляет она в пояснение к сказанному.
Neuilly-sur-Seine известен мне тем, что этот город знает если не вся Франция, то уж весь парижский регион - точно. И слывет он городом состоятельных людей. Известно так же, что здесь больше чем где-либо родильных домов на душу населения, и объясняется это тем, что многие желают заиметь отметку в паспорте о благородном месте происхождения, что, вроде, будет являться зеленым светом на перспективы...
-А так, я рисую, - продолжает она отвечать на мой вопрос о работе,- ...для себя... Но сейчас хочу попробовать себя в скульптуре - очень тянет! Хочу научиться лепить.. Хотя, может быть и поздно берусь за это, но - ничего… Это лучше, чем буду проводить день на нелюбимой работе и получать за это СМИГ (минимальная зарплата). А пятнадцать-двадцать тысяч я всегда имею...
-А балет? - спросил я.
-Не танцую уже давно - с тех пор, как стала помогать мужу делать его выставки. Правда, по свету поездила... Что ж касается балета, то теперь - уже возраст... Хотя моя подруга Максимова все еще танцует, и там она - звезда... Знаете Максимову?
Не зная про какую Максимову я слышал, я киваю положительно головой, дабы еще раз, оправданным движением, уронить взгляд на возвышающиеся из глубины кресла супер-конечности... И тут нахожу, что ее перламутровые колготки совсем расползлись на значительной части бедра...
“Или это мода в Neuilly?-думаю. - Странно...”
Почему-то вспомнилась Пигаль, реклама на заказы любви по телефону...
Но нет - это уж я слишком!.. Совсем не так...
Я спросил, что мне ответить, если к телефону подойдет муж?
Она ответила на это, что у них два дома рядом, и что с тех пор, как его сын попал в автоаварию и стал плох здоровьем, она живёт в своём...
И здесь я увидел приоткрывшиеся из-под вуали на ее груди часики-кулончик, и только сейчас вспомнил о времени, а оно показывало, что я слишком увлекся беседой.
Не знаю, помнила ли она, что пришла навестить “друга”, но я должен был немедленно лететь за детьми в школу.
-Сколько их у Вас?- покровительственным тоном поинтересовалась она.
Я ответил, и готов был встать, но она меня задержала:
-Погодите, кажется, у меня оставались визитные карточки, - и она щелкнула замочком сумки...
На полученной мною глянцевой карточке, значилось русское имя с нерусской фамилией и добавлением аристократического “De” впереди...
На прощание она сказала, что была рада встрече, и произнесла по-свойски ещё так знакомое из прежней жизни:
-Созвонимся...
Я спешил по Périphérique - малое кольцо Парижа, опаздывая за детьми в школу, как мое внимание привлекла красная Нива, что я увидел в ретровизор. Кажется, я ей чем-то помешал, так как сидевшая за рулем машины девушка мне что-то прожестикулировала.
Я прибавил хода, оставив ее позади.
Однако у перекрестка я вдруг услышал откуда-то совсем рядом на неожиданно чистом русском языке:
-Вы из Москвы?
Повернувшись на звук, я увидел пристроившуюся сбоку “Ниву” с румяной водительницей за рулем.
-Да...- ответил я и, было, хотел спросить: “А вы?”.
Но поток тронулся, нас разъединив...
Я принялся догонять заинтересовавшуюся мною “Ниву”
У нее был французский номер.
“Значит - не турист...”,-подумал я, вспыхнув порывом любопытства.
От меня шарахнулись в сторону несколько машин боковых потоков, зато, изловчившись, я поставил свой Москвич рядом с красной “землячкой”.
Оказывается, она тоже из Москвы!
-Ну, как вам местная жизнь?- подступаюсь.
-Ничего,- отвечает она совсем не по-свойски...
-А вам? Вы здесь давно?- спрашивает.
-Почти год...
-Значит - одинаково,- заключает она, чуть повеселев. Но далее, несмотря на приветливую улыбку, она совсем не выказывает намерения сближения.
Поток снова устремляется вперед.
Между тем я отмечаю себе, что она хороша собой...
“Значит, всё-таки не зря нарушаю местный дорожный кодекс, держа вот уже год за бортом московские номера,- думаю,- ведь поменяй их на местные - так и остался бы незамеченным симпатичной землячкой.
Но теперь нужно рулить, выдерживая к ней минимальную дистанцию - чтобы не потерять.
Окрыленный удачей предыдущих встреч, я жду от очередного перекрестка ее предложения остановиться, чтобы, продолжить беседу в более непринужденной обстановке...
-А чем занимаетесь?- продолжаю наступать я, когда мы вновь поравнялись.
-Учимся...,- ответила она с лукавцей, не предлагая мне ничего.
Я задумываюсь над множественым числом ее “учимся...”, но отнюдь не теряю надежды...
У следующего светофора я спросил:
-А вы здесь - где?
Она сказала сначала обще, а значит, безразлично:
-В Париже...
Но затем, потеплев, поправилась:
-Точнее - в Аньере.
Так значит - соседи!?...-воскликнул я, полагая, что, наконец, вошел в резонанс...Но она промолчала, и на вновь вспыхнувший зеленый свет, бросив лихое “пока!...”, неистово помчалась, растворившись так же внезапно, как и появилась, в этом полном неожиданностей океане движения...
...Я продолжал путь один, временами ловя себя на мысли, что еду не по Москве, а по Парижу...
Июль, 1991.