ДНЕВНИК БЕСПОЛЕЗНЫХ МЫСЛЕЙ

(или сам себе психоаналитик)

История Болезни

(Имена и фамилии участников событий и названия учреждений изменены)

Аутизм:

(от латинского ''autos” –сам, аутизм – погружение в себя)

''…Понятие аутизма представляет собой комплексное нарушение развития, выражается в неконтактности, нарушении речевой функции, обостренной реакцией на одни явления и полным ее отсутствием на другие, при иногда сохранном и даже высоком интеллекте, характерен эмоциональный инфантилизм и полное отсутствие морально-нравственной оценки …''

Чарт и Д. Бор

Прямым свидетелем этой истории я не был. Для этого мне пришлось бы распределиться после училища не на отделение внутренних болезней , а в клинику #27. Информация находила нас через попавших туда однокурсников, повисала где-то в разрозненных отсеках в голове, а когда их директора арестовали, то как будто включили ток, и разом зажглась гирлянда лампочек, невидимая на тёмной до того елке, и особого удивления никто не выказал. Мы сидели в ''Пескарях'', и каждый подбрасывал деталь-другую в мозаику, а после обеда пришел один парень со смешной фамилией – Пумпыркин, он принес несколько последних листов из известной тетради, и рассказал, что Володя Рамзин куда-то пропал, и его все ищут и не могут найти. Этого Пумпыркина у нас отчислили после второго курса, но он продолжал поддерживать отношения со многими. У меня с ним особой любви никогда не было. Я потратил неделю вечеров чтобы придать какое-то подобие порядка разрозненной горе данных и впечатлений, и все это записать одно под другим.

***

'' 16.07.2000 – Валентина

Пошел третий день с тех пор, как я внедрился в мозг объекта-аборигена.

Сегодня я впервые покинул свой пост под гипоталамусом и осмотрел периферийные структуры. Всё четко соответствовало нашим схемам, и всего за несколько трансформаций я достиг границ тканевой зоны и исследовал их. Для наибольшей идентификации с объектом я решил провести серию внешних наблюдений пользуясь его оптической системой, оставив у себя активными только органы аудио-визуального восприятия, сенсорно-моторную часть и несколько вспомогательных инструментов. Обсерваторию аборигенов отличает очень удачная естественная конструкция, по зрительному нерву я спустился в оптический отсек и расположился в светлом шарообразном помещении с цветным матовым экраном и наблюдательным отверстием посредине. Я смотрю через это отверстие ''с высоты их глаз '' и одновременно проецирую на экран показания моего омниметра, считывающего информацию из всех работающих систем. Таким образом я могу прямо наблюдать внешнюю ситуацию и реакции объекта на неё. Метод работает отлично, и единственное неудобство причиняет внешний защитный кожух, периодически опускающийся на экран и закрывающий отверстие. Моих наблюдений хватит на несколько дополнительных томов ''Истории развития жизни '', но я сконцентрируюсь лишь на собственно цели моего исследования - защитных механизмах и обратной связи.

Обязан пояснить, что в качестве плацдарма мной намеренно был выбран объект с нарушением нейро-трансмиттерной системы # 16656 по Чарту и Д. Бору, делающим его практически неспособным к межобъектным контактам и сильно искажающим самовосприятие. В этих условиях затруднена возможность обнаружения постороннего

(меня) в системах объекта, а в случае возникновения неадекватных ощущений, связанных с моим присутствием, исключается опасность передачи информации другим. В то же время главные системы сами по себе функционируют в пределах нормы. Его состояние определяется аборигенами как ''аутизм'', (см. ''История развития

жизни'' т.263 стр.184), объект относится к женскому полу и содержится в полузакрытом медицинском учреждении для объектов с функциональными нарушениями развития.

Первым моим внешним наблюдением были занятия в классе. Дефектные аборигены (далее: дефекты) сидели по периметру комнаты на низких длинных скамьях, и преподаватель показывала им какие-то изображения в книге. Она неестественно растягивала слова: - Кто мне скажет как называется эта фигура? – и оглядывала класс. Низкорослый дефект страдающий гипер-циклировкой а-блока передней доли тянул руку вверх, выпячивал нижнюю губу и монотонно повторял: - Те-те-те-те-тереугольник, те-те-те… - -Совершенно верно! Молодец, Альбертик, –наставница подходила к нему, снова поднимала над головой книгу и показывала её классу: - Кто-нибудь не согласен с Альбертиком? - провоцировала она дефектов, потом переходила к следующей фигуре. Сама преподаватель была небольшой комплекции, светлые волосы аккуратно распределяла по голове, я засек, как она подумала, что если завтра им не выплатят зарплату, то ей точно отключат телефон. Затем она подумала, что не помнит, сказала ли сыну разморозить курицу, а потом занятие окончилось, и в комнату вошёл высокий объект с серыми волосами. Он сразу прочитывался, как главный в иерархии, все его важные центры работали на низких частотах, и лишь на периферии 8 fk-4 соединения пульсировала зеленая точка. Меня заинтересовал этот явный сигнал опасности в такой уверенной среде, и я просканировал омниметром соответствующий сектор его мозжечка. Результаты были интересными и удивительным образом относились к моей научной теме, я решил, что позже сконцентрирую на главном аборигене своё внимание.''

- Чушь какая, - Александра Сергеевна отодвинула от себя тетрадь, но тут же снова взяла её в руки и быстро пролистала оставшиеся чистые листы до конца, - Прям- таки инопланетяне какие-то у нас завелись. И кому-ж такое в голову могло прийти? - Александра подняла плечи, мелко поводила между ними красивой головой, и снова опустила, - не понимаю. Хотя, если немного подумать, то … Ну кто, кто мог такое сделать, кто мог такое написать? Ну вот, Василий Михайлович, например, мог?

Серафима поджала губы и промолчала.

- А Прохоренкова могла сочинить такое? - развивала мысль Александра, - а Николая Петровича племянник, как его там, Антон, мог бы?

- Не знаю, - томно сказала Серафима, - мы ведь давно с вами знакомы, Александра Сергеевна, правда?

- Ну? – Александра Сергеевна удивленно посмотрела на воспитательницу.

- Так вот, - тот, кто написал это – она протянула палец к тетради, - это получается он мои мысли …прочитал, так сказать.

- Мысли прочитал? – Заведующая рассеянно вытащила заколку, тряхнула головой и снова собрала волосы хвостом, - это как?

- Ну, я не помню, как именно это было, но о телефоне я точно подумала, да, я же сейчас много с заграницей разговариваю, - она посмотрела на заведующую, - из-за мужа... А про курицу так я даже Прохоренковой пожаловалась, что дескать, не помню, сказала про нее сыну или нет.

Заведующая смотрела далеко сквозь нее и понимающе качала головой, она представила долговязую фигуру Володи Рамзина и его тревожащие темные глаза, потом сказала:

- Прохоренкова? Ну вот видишь, ты ж ей сама и сказала.

- Александра Сергеевна, - изумилась воспитательница, - вы что ж, действительно на неё подумали?

- Я вот, что подумала, - заведующая вдруг вернулась откуда-то, придвинула тетрадь обратно к Серафиме, - Вы, Серафима Владимировна, тетрадку Валеньке обратно положите, и мы понаблюдаем, кто тут у нас инопланетной деятельностью занимается. И пока не будем об этом никому рассказывать, хорошо? Ну, чтоб не спугнуть.

Воспитательница пожевала губами, - Честно говоря, Александра Сергеевна, как-то мне не по себе от этого... Может стоит Николай Петровича в известность поставить?

- Серафима Владимировна, - лицо заведующей стало доверительно-служебного цвета, - я разве вас часто о чем-то прошу?

Серафима сделала про себя пукающий звук, встала из-за стола, сгребла тетрадку в сумку и вышла из кабинета. В спальном помещении она постояла над спящей Валенькой, и вдруг, неожиданно для себя нагнулась и провела ей рукой по волосам, как будто хотела задобрить кого-то. Потом осторожно положила тетрадку на тумбочку и тихо пошла между кроватями к выходу. В ординаторской она, озираясь, подошла к телефону и набрала номер: - Алло? Сережка? Это я, слышишь? Скажи, сына, ты курицу разморозил?

'' 17.07.2000- Валентина

Во время завтрака я сделал ряд интересных наблюдений по кровеносной системе и пищеварению. Для этого совершил эритроцитную трансформацию и, перемещаясь из артерии в артерию, провел несколько уникальных замеров коэффициента проникновения пре-энергии shs23-0 при приеме пищи.

После еды дефектов вывели во двор и заняли упражнениями по укреплению моторной системы. Руководил развитый абориген самоидентифицирующийся Василием Михайловичем (далее: Василий), его системы пульсировали в простом и надежном низкочастотном режиме, моторная функция была настроена как основная, - Раз, два, три, четыре! Раз, два , три, четыре ! – Василий прыжком расставлял нижние конечности в стороны, а верхние наоборот, сталкивал вместе со звонким хлопком. Я заметил вчерашнюю преподавательницу треугольников, она прошла мимо строя дефектов и коснулась плеча Василия. Четырехтактный gj-764 ритмодвигатель Василия резко заглох, он повернулся к воспитательнице, и экран моего омниметра расцвел цветами направленной положительной эмоции. Василий идентифицировал воспитательницу Серафимой (далее Серафима), они подержались за руки, затем Василий послал голосовую программу, и строй дефектов начал бег на месте. Серафима с Василием пошептались, и вдруг оба посмотрели на мой объект-носитель, мне даже на мгновение показалось, что они видят меня. Тут мне впервые удалось зафиксировать процесс образования защитного механизма – главного интереса в моей работе. Я увидел, как в передней доле у Серафимы начертилась квадратом охраняемая зона, из нее раскрылся зеленоватый рукав и выплеснулся мостиком к голове Василия, там он скопировался в такой же квадрат, и после этого мост исчез. Теперь у Василия и Серафимы в головах была одинаково выделеная закрытая область, они больше не говорили друг с другом, и вскоре Серафима куда-то ушла. Днем произошел еще один интересный случай. К моему объекту подошла заведующая отделением дефектов – жизнелюбивая, среднечастотная Александра Сергеевна и подвела с собой молодой объект мужского пола – Рамзина.

- Валечка! Ну, красавица, как дела?- обратилась Александра к моему носителю.

- Гы...Гыыы…гыыыййй.. - я ощутил сильнейшую вибрацию под ногами и вокруг себя, огромная рука Александры загородила мне обзор, и я понял, что она поправила Валентине волосы. Затем заведующая посмотрела на меня в упор и я увидел, как в ее голове нарисовалась зеленая защитная область. Она обратилась к Рамзину:

-Володя, скажи, как Валечка в последнее время?

- Ну…нормально вроде все, Александра Сергеевна,

- А мне вот показалось будто она нервничает как-то…Как бы что-то ей мешает, а? Не

может быть? Ты ничего такого не замечал?

- Да…вроде нет… а что я должен был заметить, Александра Сергеевна?

Да если б я знала… - заведующая пристально смотрела на Рамзина, и закрытая зона в ее передней доле излучала сильное волнение. У Рамзина эта беседа не вызывала

никакой реакции, только поверхностные физиологические отзывы на молодость Александры.

После полуденного отдыха мой объект-носитель прошел длинным коридором, обогнул кухню и оказался в тесном помещении, среди непонятного хлама единственно узнаваемым там был большой металлический шкаф. Валентина открыла дверь шкафа, и я увидел ряды полок, уставленные полиэтиленовыми пакетами с продуктами – раз в неделю семьи присылали лакомства своим детям-дефектам. Внутри каждого мешка был вложен лист бумаги с именем владельца, но Валентина оказалась к этому равнодушна, она запустила руку в первый попавшийся пакет, выгребла горсть конфет и отправила целиком в рот, затем перешла к следующей передаче. Мне стало интересно проверить некоторые области ее мозга и я настроил омниметр на нужную программу. Как я и предполагал, никаких моральных неудобств Валентина не испытывала, я просканировал еще несколько мест и вдруг, с удивлением обнаружил зону незнакомого мне явления –нечто вроде странной интерференции излучений. Я совершил нейронную трансформацию, приблизился к зоне и решил попробовать воздействовать на нее с помощью универсального нано-излучателя, как вдруг раздался сигнал тревоги из оптического отсека. Я моментально трансформировался обратно и прильнул к наблюдательному отверстию в тот момент, когда Валентина стала поворачиваться на звук открываемой двери. На пороге стоял главный абориген, директор Николай Петрович (далее: директор), он шагнул внутрь комнаты и прикрыл за собой дверь. Системы носителя пришли в волнение, она попятилась к стене, и меня затрясло сильнейшей вибрацией:

- Гггыыыййй… ггыыыы…

- Валентина, посмотри на меня, пожалуйста, - спокойно произнес директор, - скажи мне, это твой кулек? - он показал на развороченный пакет на полке.

- Гггыыхх…ггыыййй…

Я вдруг заметил, как у директора в голове обозначился зеленый квадрат, он

оглянулся, плотнее закрыл дверь и приблизился к Валентине. ''

- Да конечно же он! Он, он, да я с самого начала это поняла… что? Да нет, нет, это только он может быть, на двести процентов я уверена!- Александра Сергеевна теребила пальцем уголок тетради, - Да что, ты, какой почерк, понятно, что он не… ну, что он диктовал кому-то или …Да конечно! Да… Ну все, Светка, пока, потом поговорим.

Александра Сергеевна положила телефонную трубку, и улыбка обозначила переход от догадки к уверенности. Конечно же это мог быть только он, Володя Рамзин, блестящий озорник, лучший ученик курса, только он мог такое придумать. Ну не Василий же Михайлович со своими семью классами и не старая няня Прохоренкова! Она вернулась к тетради. ''…у Рамзина эта беседа не вызывала никакой реакции, только поверхностные физиологические отзывы на молодость Александры…'' – заведующая рассмеялась, - вот оно, - сам себя и выгораживает, я дескать тут ни при чем, '' никакой реакции'', но тогда эти физиологические намеки, выходит, он тоже вставил специально для меня? А для кого тогда вообще это сочинение, если не для меня? Александра Сергеевна снова засмеялась, совсем как маленькая, и почувствовала, что покраснела. Ей было приятно, ей было двадцать девять, восемь из них она провела замужем и два последних года жалела, что нет какой-нибудь подходящей клиники, типа их, для ее мужа. Александра была красива, мужчин особенно привлекало в ней сложение и физическое ощущение ухоженности. Она не думала позволить себе что-нибудь на деле с двадцатилетним Володей, но мысль о востребованности именно этим юношей была ей приятна. Он и не предполагал, что его образ с легкостью вкраивался в плывущее, переливающееся полотно ее чувственных выдумок, Александра Сергеевна

смутно надеялась подсмотреть такую же выдумку Володи на страницах белой тетради. Кроме того, ей было бы просто интересно узнавать маленькие подробности из жизни медперсонала – в том, что между строчек своей буйной фантастики Володя описывал реальные события, Александра Сергеевна не сомневалась.

Володя Рамзин был длинным и поджарым, темные, неспокойные глаза напоминали Александре какого-то художника, даже оттопыренные уши как-то подходили к его облику. Странным образом притягивало к нему Александру и неуловимое присутствие неудачи, ощущение чего-то ломкого, невечного. В школе он побеждал олимпиады по литературе и физике, но средний балл вышел низким, и в институт его не взяли, от золотой медали в училище его отлучила лишь тройка Николая Петровича, по чьей-то насмешке теперь Володя еще и работал под ним.

Рамзин собрал с пола картонных зайцев и котов, сложил фигурки в папку, тетради и листы аккуратно расставил в шкафу и запер за собой класс. Он прошел в спальное

помещение, раздвинул занавески на окнах, поправил перекосившийся на стене горшок, а потом пересек комнату и остановился возле одной из кроватей. Эта воспитаница была лишена таких ярких признаков дебильности, как искривленные конечности или недоразвитый череп, но при взгляде на лицо сомнения отпадали – осмысленным его назвать не получалось. Ей было семнадцать, а можно было дать и десять и тридцать пять. Владимир присел возле нее: - Ну что, Валя - Валентина, хорошие сны видела?

Валя смотрела во Владимира, как в пустоту.

– И чего от нас с тобой сегодня Александра хотела? - Володя широко зевнул, в конце спохватился и торопливо прикрыл рот. Затем вытащил из кармана шоколадку в форме яйца. – Гггыыыйй…ггыыхх, - Валентина вдруг совершенно осознанно поглядела на него и попыталась схватить шоколад рукой, но молодой человек убрал лакомство в сторону. – Гыгыы… гы-гыы, - продолжала требовать девочка, она выгнулась на кровати и приготовилась заорать.

Тогда Владимир улыбнулся, ласково ей подмигнул и разжал ладонь.

Были белые сумерки.Дневная смена торопилась закончить свои дела и уйти домой, вечерняя еще не заступила, так что толкаться в ординаторской было некому. Серафима сглотнула чересчур горячий чай и поморщилась. – Не знаю, что на будущий год делать будем, - сказала она.

Василий Михайлович вопросительно поднял бровь.

Вон, Антошка переходит куда-то, по специальности вроде, а Володя в институт будет подавать, - Серафима подула на чай.

Василий махнул рукой: - Так новых пришлют, куда денутся. А насчет Володи вот… парень-то он толковый, но в институт…, - Василий притянул губы к носу и покачал головой, - мне, вон, Антон же и рассказывал, что Николашка ему характеристику зажимает.

- Ну?

- Что ну? Без характеристики-то куда? Мне Антошка говорил, ну, между нами, конечно, что Рамзин его давно просил на дядьку повлиять…А Николашка уперся, говорит, я ему такую характеристику дам, что в с ней и в тюрьму не примут.

- Господи, а с чего ж он его так? – Серафима Володю любила и была неприятно удивлена.

- Да я откуда знаю, - Василий Михайлович переломил спичку надвое и сунул её между зубов.

Затем они молча пили чай. Затем дверь распахнулась, и Прохоренкова вкатилась в ординаторскую, кинулась к ним, зачастила: - Ой, там Валенька наша! Я зашла, она ко мне спиной сидит, смотрю она что-то делает, издалека то не поняла, а подошла поближе, смотрю Валенька в тетрадке пишет, и не это, не кривули свои выводит, а пишет, пишет! – Серафима с Василием переглянулись, - я смотрю у ней все в тетрадке написано, хотела посмотреть, что это, а Валька не дает, уперлась вся…

- Да что вы такое говорите, Алевтина Георгиевна, бога-то побойтесь!- Серафима пнула под столом по ноге Василия, - она ж не то, что писать, пописать сама не…

- Так посмотрите! – закричала Прохоренкова, - посмотрите, да что ж, я вру что ли? Пойдемте скорей!

- Господи, Алевтина Георгиевна, да успокойтесь вы! Да кто говорит, что вы врете? Мало ли, что человеку показаться может, вы ж сами говорите, что точно не видели, что она вам тетрадку не дала? Ну так показалось вам, со всеми бывает, правда Василий Михайлович?

Василий убедительно свел вместе брови и кивнул: - Ну конечно, Алевтин Георгиевна, мне тоже вон однажды показалось будто Альбертик по-английски оперы поет, а это, оказывается, радио было, - Василий едва удержался, чтоб не рассмеяться собственной остроте, и Серафима снова пихнула его под столом.

Глаза у Прохоренковой сразу раскисли, она затряслась : - Тьфу! Да вы! Дуру тут из меня делаете! Я сама Николай Петровичу расскажу! –и выбежала из кабинета.

- Зачем мы так с ней? – спросил Василий через некоторое время.

Да я теперь и сама не знаю, - Серафима хрустнула суставами пальцев, - вроде из-за Александры…ну, просила ж она не распростаняться…А сейчас я и сама думаю, что так правильней всего будет. Видишь как? Пишет все таки Валька-то! И кто её знает, то ли это…так сказать..- Серафима покрутила в воздухе рукой, - научно необъяснимый факт...то ли я уж и не знаю что…Так что лучше нам действительно помалкивать, на себя не накликивать. Я ж сразу сказала,- Серафима понизила голос, - если там мои мысли написаны были…значит дело то…

Она помолчала минуту.

- У нас есть одна очень сильный экстрасенс в четвертом парадном, очень приятная дама, я к ней со своим пищеводом все хожу…так я ей рассказывала, даже фотографию Валькину носила.

- И? –Василий потер подбородок.

- Так она на фотографию вот так посмотрела, - Серафима вытянула перед собой руку, изображая как та посмотрела, - и говорит - смотри, говорит, Серафима Владимировна, вижу я тут у ее матери аборт в прошлой инкарнации, и из-за этого теперь на каждое второе поколение женщин в семье кармическое проклятье наложено, да вон еще и сглаз от мужчины в очках в девяносто четвертом, в общем, говорит, много тебе рассказывать не буду, держись от этого подальше и не зли. Не сказала кого не злить, - Серафима подняла вверх палец, - Не зли, говорит, Серафима, понял?

- Д-да…дело непонятное, - Василий прикурил сигарету.

- А, знаешь на кого Александра подумала, что в тетрадке пишет? - Серафима покрутила пальцем у виска и указала на закрывшуюся за Прохоренковой дверь ординаторской.

- На Алевтину что-ль? Хе-х, дура, - Василий засмеялся, поперхнулся дымом и широко замахал рукой.

Старая Прохоренкова долго не успокаивалась: - Дурой они меня будут считать!- она волокла по коридору варикозные икры и пыталась подсчитать, сколько лет назад ее должны были попросить на пенсию. Получалось еще не так много. Она вернулась в полупустую палату и подошла к Валиной кровати, села на неё, вынула из кармана платок и утерла припухший нос. Большинство воспитанников ещё не вернулось с ужина, и Вали тоже не было. Прохоренкова открыла тумбочку, поискала рукой среди вещей, подвигала ящиками. Тетрадку не нашла. Она просидела так ещё минут пять, потом встала и пошла за бирками для прачечной. Алевтина Георгиевна решила, что лучше забыть об этой истории - чтоб ещё не уволили, как ненормальную, на старости лет.

''19.07.2000 – Валентина.

Директор приблизился к Валентине и оттеснил ее за металлический шкаф. Вибрации стали чуть слабее, теперь мой объект лишь коротко гукал по-птичьи : Ггы-гы…гы-гы..

Директорская грудь полностью заслонила собой обзорное отверстие, и какое-то время я оставался в полном неведении, а затем омниметр показал совсем странные вещи – сильный выброс адреналина, RH- цепочки рефлекторных импульсов страха, реакция сексуального центра, все это мгновенно смешалось в неразличимый клубок, и понять что-либо на скачущем экране стало нельзя. Я высунулся по пояс из отверстия и поглядел вниз – руки директора находились в физическом контакте с телом моего носителя, они совершали отрывистые щупательные движения где-то ниже шеи. Одна рука спустилась вниз по телу Валентины, и я почувствовал, как та конвульсивно содрогнулась. Я высунулся ещё больше наружу, чтобы разглядеть происходящее подробней, и пропустил сигнал опасности омниметра – внешний защитный кожух оптического отсека стремительно опустился и отбросил меня внутрь. Я поднялся, проверил себя омниметром и снова приблизился к отверстию, но тут снаружи раздались чьи-то голоса. Директор моментально отпрянул от Валентины и схватил с

полки надорванный пакет: - Ты понимаешь, Валя, это не твое! Нельзя брать не своё, другие ведь тоже хотят, а если б у тебя взяли? – громко отчитывал директор дефектную, - Что б я это видел в последний раз! Договорились? – затем он вышел из помещения. Валентина несколько секунд продолжала стоять без движения, а потом снова подошла к шкафу, вытащила чей-то пакет и разграбила его, как и предыдущие. Похоже, что наказание мало повлияло на неё. Когда мы возвращались в спальное помещение, нам встретилась пожилая объект идент.Прохоренкова (далее Прохоренкова), она посмотрела на Валентину, быстро отвела взгляд, и я успел засечь зеленый квадрат обозначившийся в её передней доле. Совершив костно-мозговую трансформацию в целях свободного передвижения по скелету, я провел остаток дня в изучении интересных моментов опорно-двигательной системы. При этом омниметр случайно обнаружил глобальную неполадку в 4575 блоке, при изучении оказалось,что она и является причиной дефектности моего объекта! Я подумал, что могу нажатием нескольких кнопок омниметра полностью нормализовать Валентину, но, ставя научный долг и принцип невмешательства превыше всего, выбросил эти мысли прочь.''

Александра сняла очки и терла лоб и переносицу, помогая себе думать. Вот тебе и безобидная проказа, Александра набрала номер своей подруги Светки, но прежде чем та ответила, положила трубку, решив что лучше позвонит из дома. Потом она рассердилась на себя за идиотскую осторожность и вышла из-за стола, некоторое время ноги водили ее запутанным маршрутом по комнате, наконец остановили у окна, и она закурила. Серафима вела урок на улице, показывала воспитанникам потрепанные ботанические плакаты, и заведующая пыталась отгадать, успела ли та прочесть. Александра вернулась за стол и тупо просидела так с полчаса, затем вышла из кабинета и поднялась на второй этаж.

- Вы не заняты?- Александра наполовину прикрылась дверью директорского кабинета.

- Нет, нет, пожалуйста, - Николай Петрович приподнялся ей навстречу из-за стола, - прошу!

Александра вошла в кабинет, беспокоясь что ведет себя неестественно, но директор ничего не замечал. - Садитесь, Александра Сергеевна, - директор с видимым удовольствием наблюдал, как Александра определялась на краю стула. Александра положила на стол тонкую папку с красными тесёмками: - Вот, Николай Петрович, это по первому полугодию…то, что вы тогда просили…

А-а, средние? Замечательно…за-ме-чательно, - директор надел очки и взялся за тесемки, при этом вышла небольшая неловкость, когда директор попытался забрать папку, Александра не успела сразу же отпустить ее, и какой-то миг они тянули ее каждый на себя. Александра разжала пальцы и снова разозлилась на себя, а Николай Петрович по-доброму рассмеялся. Тут Александра поняла, что никакая

сила не заставит ее выдать директору речь, которую она только что отрепетировала у себя внизу, и в конце она решилась только на маленький пробный шаг: - Николай Петрович, вы же знаете, у нас от института едут в Амстердам на будущей неделе… Николай Петрович поднял голову от средних показателей по отделению: - Ну, знаю конечно, а что за вопрос?

Александра уцепилась взглядом за дневник, который она непонятно зачем принесла сюда: - Так ребята из третьей лаборатории просили несколько историй для доклада…ну в дополнение, конечно, к своим основным, так сказать для статистики…Я им решила Семенова дать и Валечку нашу…они ж у нас для третьей классические просто.., - Александра набралась мужества и подняла взгляд на директора. Его светлые подсмеивающиеся глаза недоумевали над толстой оправой: - Ну так и в чем проблема, Александра Сергеевна? – он снова необидно улыбнулся ей, - Вам для этого мое разрешение нужно?

Александра по-дебильному кивнула, сказала, что нее есть своя копия средних и чтобы он не торопился, и вышла из директорского кабинета, уверенная что ее

походка выдает в ней сейчас дрянь и дуру. У себя в кабинете она успокоилась, заново подкрасилась, выкурила ещё две сигареты и позвонила Светке. Они не стали говорить о науке, договорились, что обязательно начнут ходить в институтский спортзал и бассейн прямо с будущей недели, и, запирая свой кабинет в конце рабочего дня, Александра твердо решила не думать о белой тетради хотя бы до завтра. А там видно будет.

Назавтра милиционеров было двое. Он и она, в штатском, они представились Александре, потом поднялись к директору, а потом заняли небольшой кабинет напротив от ординаторской и стали вызывать по одному сотрудников. Александру вызвали первой. Милиционеры сидели с двух сторон небольшого стола, они вежливо предложили Александре сесть напротив.

- Александра Сергеевна, - мы бы хотели задать вам несколько вопросов, не возражаете?

-Н-нет…- Александра пожала плечами, - а в чем, собственно…? – она улыбнулась следователям.

- Александра Сергеевна, - серьезно сказал следователь- мужчина, - во первых, я прошу вас, чтобы содержание этой беседы осталось исключительно между нами.

- Ну, хорошо..пожалуйста…- лицо Александры вдруг как-то само собой приняло такое же серьезное выражение.

- Александра Сергеевна, мы будем с вами говорить напрямую, - сказала милиционер-женщина с другой стороны стола, - К нам поступили данные по факту сексуальных домогательств со стороны одного из сотрудников в отношении душевнобольной, содержащейся у вас на излечении.

Все время, пока женщина говорила, следователь- мужчина неотрывно наблюдал за Александрой. Она покраснела так, что даже слепой распознал бы это по изменившейся вокруг температуре, она обратила это в переигранное изумление, широко распахнула глаза и поднесла руку к груди.

- Вы хотите что-нибудь заявить по этому поводу?- спросила женщина-милиционер.

Позже Александра умела объяснить свое едкое чувство вины, но сейчас все лица, слова и имена были неразличимы в одном колючем клубке, саднившем ей где-то выше желудка, и пытаться распутать его означало обязательно сильно пораниться. Директор, Валентина, Володя Рамзин… она поглядела в глаза милиционерше и покачала головой: - Нет, нет, что вы, я ни о чем таком не слышала, я уверена на двести процентов, что это… это дикая ошибка какая-то!

- А Валя…душевнобольная- подросток из вашего отделения, что вы о ней можете сказать?- спросил следователь-мужчина.

- Валя?…- Александра задумалась на секунду и ''догадалась'': - а что…это про Валечку вы…?

- Нет, мы ни про кого ничего не говорили, а почему вы решили, что про это к Вале имеет отношение? Вы что-нибудь знаете? Вы что-нибудь слышали? Хотите что-либо сообщить? – забросал ее вопросами милиционер.

- Да нет, вы же сами спросили про нее первыми, вы же начали говорить про Валю, - Александра не знала, как отвечать на такую примитивно-наглую атаку, и занервничала.

- Да? Не знаю, - следователь цепко смотрел на Александру, - но реакция ваша меня не очень убедила. Так что вы можете сказать про пациентку Солеву Валентину, умственно отсталую?

Тут вмешалось самоуважение Александры: - Да что я могу сказать… всё подробно изложено в истории болезни, пожалуйста, можете затребовать в принятом порядке, ознакомиться, - Александра не скрывала от следователей обиды, а наоборот, открыто пряталась за ней. Милиционеры, видно, с самого начала не расчитывали на многое, раз позволили ей так просто улизнуть за их промах, следователь- женщина встала и протянула Александре руку: - Не смеем вас больше задерживать, Александра Сергеевна, большое вам спасибо.

- Пожалуйста, - Александра примирительно улыбнулась, и пожала милиционерше руку.

Следователь-мужчина вынул из кармана и протянул ей листок бумаги:

- Александра Сергеевна, если вы вдруг вспомните что-нибудь, что может нам помочь, вот телефон, позвоните пожалуйста.

- Не думаю, что это мне пригодится, - холодно сказала Александра и взяла картонку визитки с милицейской ладони.

- Да, и еще, - вспомнила женщина-следователь со своей стороны стола, - Я надеюсь вам известно, Александра Сергеевна, что недонесение о преступлении уголовно наказуемо?

Следующей вызвали Серафиму.

-Здравствуйте, Серафима Владимировна.

-Здравствуйте, - Серафима говорила важно, знала, что лицом материально ответственным не является, и бояться, следовательно, ничего не следует.

-Серафима Владимировна, я бы попросил вас, чтобы содержание нашей беседы осталось сугубо между нами, - сказал следователь,

Серафима снисходительно улыбнулась, мол, понимаю, не впервой, сказала: - Да вы не беспокойтесь, я не из разговорчивых.

- Серафима Владимировна, - сказала с другой стороны стола женщина-милиционер, - мы будем с вами откровенны, у нас есть сведения по факту развратных действий в отношении душевнобольной со стороны одного из сотрудников. Вы хотите нам

что-нибудь сообщить по вопросу?

Василий почему-то встал у Серафимы перед глазами, сердце у нее громко забухало, она отвалила нижнюю челюсть и смотрела на милиционершу не мигая так долго, что та переглянулась с напарником.

- Вы ведь с душевнобольной Валентиной лично работаете? - быстро спросил он.

В голове у Серафимы как будто все попадало с каких-то полок, ей очень захотелось завыть, но вместо этого она окаменела лицом и молчала, а про себя повторяла, как заведенная, мантру, которой её научила экстрасенс из четвертого подъезда.

-Серафима Владимировна?

Следующей зашла старуха Прохоренкова.

За ней Василий Михайлович.

Потом Антон.

После него Володя Рамзин.

Последним пригласили Николая Петровича. Он не пробыл в кабинете и пяти минут, они вышли все вместе, втроем, женшина-милиционер села за руль, а следователь с Николаем Петровичем сзади, машина тихо завелась и уехала со двора.

'' 20.07.2000 – Валентина.

Сегодня я наблюдал редкое явление коллективной энергозащиты, большая удача для исследователя в моей области. В клинику приезжали представители властей, мужчина и женщина, они вызывали объектов по одному на беседу, а оставшиеся в это время крутились по двору и в коридоре. Вопрос для всех был один и тот же, и прямо относился к моему носителю, я ловил на нас осторожные взгляды, и постоянно мог наблюдать циркуляцию зеленых полей в головах. В какой-то момент все, кроме директора, который как раз вошел на допрос, оказались стоящими во дворе недалеко от входа, тут я и зафиксировал это красивейшее явление, - образование коллективного защитного механизма типа L00-h8 по Чарту и Б.Дору. Объекты расгрупировались по небольшой площади, каждый сам по себе, подавляет инстинкт социализирования чтобы не заговорить с другим, и у каждого в мозгу ярко зеленеет защитный квадрат. Я высунулся из отверстия, перевел омниметр в режим тонкой наводки и нацелился в голову Василию. Невидимый луч вылетел из прибора, вошел Василию в переднюю

долю и визуализовался в образе его внутреннего собеседника. Василий глубоко втянул в себя дым, выдыхнул его через нос и посмотрел собеседнику в глаза: - Могила, - тихо сказал он одними губами, потом поднял голову, сложил рот, как если бы хотел сказать '' э '', прищурился на солнце и издал долгий свистящий звук.

Прохоренкова использовала стену для опоры, она дышала собеседнику в лицо с легким шипением и пыталась сосчитать сколько лет уже отработала после достижения пенсионного возраста. Получалось немало, но и увольняться было нельзя, а поэтому нужно было молчать и вовремя забирать белье из прачечной.

Серафима стояла сбоку от входа, глаза ее были полузакрыты, я нацелился на ее зеленый квадрат, и омниметр выдал какую-то непонятную информацию, я думаю это была поэзия:

- Омм..омм..омм..омм..

Входит энергия в мой пищедом…

Я сильна, я умна, я уверена..

В космосе есть здоровья немерено..

У Александры омниметр-собеседник едва не пал жертвой неожиданной внутренней борьбы, ее расшифровка стоила огромного количества энергии, и я отвел прибор от ее переливающейся зеленой зоны.

Я еще не успел отсканировать всех объектов, как из здания вышли представители власти, придерживая директора под руки. Директор остановился, красный, с перекошенным лицом он попробовал уцепиться за кого-нибудь взглядом, но объекты отводили глаза, и тогда он закричал: - Ну скажите же хоть что-нибудь! Вы же все меня знаете! Почему вы ничего не говорите? Скажите им !

Тут я увидел, как зеленые зоны объектов гиперактивизировались, у каждого из головы выпрастался энергорукав и перекинулся мостиком к соседу, через несколько мгновений все были опутаны зелеными щупальцами защиты, и я с предельной скоростью фиксировал уникальное явление. В этот момент милиционеры легонько подтолкнули директора в спину, посадили его в автомобиль и увезли. Когда машина отъезжала со двора, коллективная паутина достигла своего пика, самих сотрудников уже было не видно, а только их объединившееся защитное поле, оно переливалось в пространстве наподобие змеиной чешуи, тут директор повернул к ним свое лицо в проезжающем окне, и в этот момент все пропало. После этого объекты стали расходиться каждый в свою сторону. Я решил, что можно отдохнуть после такого редкого улова и хотел разактивизироваться, но уловил тот странный сигнал омниметра, что уже пытался исследовать однажды - нечто вроде наложения излучений. Я проник в интересующую

зону и бомбардировал нужный участок сверхтонким нано-излучателем. Поначалу я подумал, что омниметр вышел из строя. Это было бы опасно, я стабилизировался в зоне и запустил регулирующую программу. Прибор оказался в порядке и продолжал показывать двойное наложение. Оставалось предположить, что события вокруг, включая меня самого, происходят дважды в той же самой области пространства-времени. Скоро я действительно обнаружил, что часть событий-информации утекает, и вполне объяснимым образом –объект-носитель непроизвольно подключается к моим системам во время отдыха и сбрасывает ее в пространство с помощью какого нибудь из моих же инструментов, например, письма.

В любом случае, это означает, что мое дальнейшее пребывание на объекте опасно, и я должен немедленно покинуть свой пост. Я наметил для себя время X отхода из систем носителя и решил провести несколько последних измерений по кишечному тракту. С этой целью я совершил фекальную трансформацию и…''

-А-ахахх..ахаххее…Это..это он что, в говно, типа, превратился? Аха-ха-ха…охх..- Пумпыркин отбросил в сторону ручку и зашелся в приступе смеха, который быстро перешел в сухой свистящий кашель. – Ой,…слушай, ах- хах, хах..оой.. эй, слушай, доктор, ты давай не спи, подлечивай!

Рамзин послюнил палец и чуть смочил бумагу под огоньком, потом сделал еще одну глубокую затяжку и передал косяк товарищу. –Да-а..- выдохнул дым Пумпыркин,- в кайф …а на чем ты с Николашкой зацепился тогда? Тоже вроде на нездоровых? Это же еще при мне было… нет?

Володя кивнул.

Ну и че?

-- Да…он нам про аутизм впрягал, короче…типа это четкая патология, описана тем то и тем-то, встречается так-то и так-то…ну я ему пытался доказать свои мысли про коллективную защиту… про глухоту к страданиям ближнего…про то, как часто людишки вдруг замыкаются на чем-то и молчат, знают, что надо что-то сделать, а не могут, человек рядом умереть может, а на них какое-то оцепенение находит, и все… про общечеловеческий аутизм в общем…

- Ахх-ха-ха…,- снова захлебнулся Пумпыркин, -ты же гонишь! Слышь чего ты говоришь-то? А? Ты же гонишь, Вован, ну у тебя и гонки! Глухоту к страданиям ближнего! Ахх-ах-ах…ххх…-он снова закашлялся, сполз с кушетки на пол и передал Володе папиросу, - Слушай, а ведь теперь его точно посадят, а?

Володя запрокинул голову и прислонил ее к стене, потом прикрыл глаза: -А мне все равно, если честно. Как-то мне это больше не интересно, а характеристику в институт он мне все равно не даст…

- Даст… или не даст…вот в чем вся тема…- монотонно тянул Пумпыркин, делая себя пьянее, чем на самом деле, - Слушай, а ведь даст это чего-то по-английски, то ли пыль, то ли ДДТ… слушай, ты понял, как я прогнал сейчас? – Пумпыркин приподнялся на локте, - а Пушкина тебе даст? Хи-хи-хиххх..эхх..эх.. –захрипел он, - слышь, Вован, ты мне с Валей отношения организуешь?

Пошел ты в жопу, - незлобно сказал Володя, он забрал со стола тетрадь, положил ее на полку над столом, потом взял зеленый фломастер, залез, пошатываясь, на стул и приписал под последним посланием:

'' 21.07.2000 15-45 Время X. Отбыл ''

***

Последние сведения, относящиеся к этой истории, нам сообщил Антон, племянник Николая Петровича. Он рассказал, что в милицию сообщил, конечно, сам Рамзин, и что Прохоренкова из ума еще полностью не выжила, а это Рамзин Валентину шоколадками дрессировал над тетрадкой сидеть. Александра на второй день уже побежала колоться и за Николая Петровича хлопотать, так что на третий его с извинениями выпустили, и

сейчас они в двадцать седьмой так же и работают. Серафима полностью вылечила свой пищевод экстрасенсорным методом и хочет, вроде, по этому поводу что-то публиковать, Василий продолжает работать без изменений. Пумпыркин пока не появляется, но наверное, это не надолго, Володя Рамзин, говорят, переехал в другой город. Меньше всего повезло Вале, ее в первый же вечер отправили на освидетельствование, Валя восприняла это тяжело, сначала не давала врачам к себе прикоснуться, а потом вдруг полностью ушла в себя, и так там и осталась. Даже те поверхностные контакты, что удавалось с ней раньше устанавливать, теперь не выходили. Дальше в клинике ее стало держать невозможно, и ее отправили в закрытую четвертую, у нас ее называют ботанический сад, и оттуда пока еще никто не возвращался. Мы досидели в ''Пескарях'' до закрытия, а потом разошлись по домам.

22.07.2000

Виктор Венгеров