- Как больно, милая, как странно,
Сроднясь в земле, сплетясь ветвями, -
Как больно, милая, как странно
Раздваиваться под пилой.
Не зарастет на сердце рана -
Прольемся чистыми слезами,
Не зарастет на сердце рана -
Прольемся пламенной смолой.

- Пока жива, с тобой я буду -
Душа и кровь нераздвоимы -
Пока жива, с тобой я буду -
Любовь и смерть всегда вдвоем.
Ты понесешь с собой повсюду -
Не забывай меня, любимый - 
Ты понесешь с собой повсюду
Родную землю, милый дом.

- Но если мне укрыться нечем
От жалости неисцелимой,
Но если мне укрыться нечем
От холода и темноты?
- За расставаньем будет встреча,
Не забывай меня, любимый,
За расставаньем будет встреча,
Вернемся оба - я и ты.

- Но если я безвестно кану -
Короткий свет луча дневного, -
Но если я безвестно кану
За звездный пояс, в млечный дым?
- Я за тебя молиться стану,
Чтоб не забыл пути земного,
Я за тебя молиться стану,
Чтоб ты вернулся невредим.

Трясясь в прокуренном вагоне,
Он стал бездомным и смиренным,
Трясясь в прокуренном вагоне,
Он полуплакал, полуспал,
Когда состав на скользком склоне
Вдруг изогнулся страшным креном,
Когда состав на скользком склоне
От рельс колеса оторвал.

Нечеловеческая сила,
В одной давильне всех калеча,
Нечеловеческая сила
Земное сбросила с земли.
И никого не защитила
Вдали обещанная встреча,
И никого не защитила
Рука, зовущая вдали.

С любимыми не расставайтесь!
С любимыми не расставайтесь!
С любимыми не расставайтесь!
Всей кровью прорастайте в них - 
И каждый раз навек прощайтесь!
И каждый раз навек прощайтесь!
И каждый раз навек прощайтесь!
Когда уходите на миг!

Я разогнал собак. Она еще 
Жила. И крови не было заметно
Снаружи. Наклонившись, я сперва
Не разглядел, как страшно искалечен 
Несчастный зверь. Лишь увидав глаза,
Похолодел от ужаса. (Слепит 
сиянье боли.) Диким напряженьем 
Передних лап страдалица тащила
Раздробленное туловище, силясь
Отнять его у смерти. Из плаща 
Носилки сделал я. 
Почти котенок, Облезлая, вся в струпьях... 
На диване Она беззвучно мучилась. А я 
Метался и стонал. Мне было нечем 
Ее убить. И потому слегка, 
От нежности бессильной чуть не плача, 
Я к жаркому затылку прикоснулся 
И почесал за ушками. Глаза 
Слепящие раскрылись изумленно,
 И (господи! забуду ли когда?) 
Звереныш замурлыкал. Неумело,
 Пронзительно и хрипло. Замурлыкал 
Впервые в жизни. И, рванувшись к ласке, 
Забился в агонии. 
Иногда
Мне кажется завидной эта смерть.

Глубокая страсть не похожа на юные муки: 
Она не умеет стонать и заламывать руки,

Но молча стоит, ожидая последнего слова, 
К блаженству и к гибели с равным смиреньем готова,

Чтоб веки сомкнуть и спокойно взойти, если надо, 
Тропой осужденных на облачный гребень Левкада.

- Откуда музыка? 
- Не знаю. Я
Сумерничал здесь в уголку и думал:
 Что сладко жить, что (все-таки) любовь
 Сильнее смерти, что цветы прекрасны
 (И даже колокольчики), что труд 
Кристаллизует душу, но и в камне 
Стучит живое сердце. А сосед 
Тем временем настраивал гитару. 
Потом я ненароком задремал. 
Проснулся вот... И музыки не слышал.

  И снежинки, влетевшие
      в столб чужого огня,
 К человеческой нежности 
      возвращают меня.
И в ручье, вечно плещущем 
      непостижимо куда,
Человеческой нежности
      раскололась звезда
И в туман убегающим
      молодым голосам
С человеческой нежностью
     откликаюсь я сам
Не мечту ль, уходящую
     с каждым смеркнувшим днем,
Человеческой нежностью
    безрассудно зовем

Не верю я пророчествам, 
Звучавшим мне не раз: 
Что будет одиночеством 
Мой горек смертный час.

Когда б очами смертными 
Ни завладел тот сон,— 
Друзьями неприметными 
Я вечно окружен.

Коль будет утро чистое-
Протянет навсегда
Мне перышко огнистое

Рассветная звезда.
Пробьет ли час мой в зоркую
 Дневную тишину—
Под смех за переборкою

 Беспечно я усну.
Придет ли срок назначенный
 В вечерней звонкой мгле,
-Журчаньем гнезд укачанный
 Приникну я к земле.

Коль будет ночь угрюмая-
Сверчку со мной не спать, 
И я забудусь, думая, 
Что день придет опять.

А страшное, любимая, 
Весь горький пыл земной
 Уйдут в невозвратимое 
Задолго предо мной.

Ни роковая кровь, ни жалость, ни желанье...        
Ревнивая тоска повинна лишь в одном:             
Хочу тебя увлечь в последнее молчанье, 
В последний сон души—и уничтожить в нем.  

А ты стремишься прочь, любовно приникая,
Ты гонишь мой порыв, зовя себя моей. 
Тоскую по тебе, как глубина морская 
По легким парусам, кренящимся над ней.