-
ИЛЬЯ БОКШТЕЙН
Мимфы
1.
Я думал: смерть - вершина пирамиды.
Вижу: она - ее основание.
2.
Ждет меня смерть.
Жду ее конца.
3.
Монах и странник спорили об истине:
Что лучше - размышлять или идти.
Монах ответил: погоди,
Позволит ли твой путь
Уйти от смерти.
4.
Я ждал просветленья.
Дождался.
Взорвался.
Ослеп.
5.
Несоразмерен я своей природе -
Природа на меня пародия.
6.
Счастье - это держать на ладони
Куколку своей бывшей безличности.
7.
Жизнь дремучая моя
За окном прошелестела,
Будто мышь.
8.
Продрог я -
Недотрога вечных истин.
9.
Бабочка села
На теплое тело.
Лето улетело.
10.
Ночь.
Желтый квадрат
На круглой стене.
В воде отражается белым.
11.
Любовь - в щелях плача
Зашторенный рассвет.
12.
Продрогли утренние сны,
Как уточки.
А со стола в меня глядят
Озябшими озерами очки.
13.
Одиночество!
Твою шею обняв,
Ощущаю во сне я
Коня.
14.
Вошел в меня гений.
Вспыхнул и ничего
не породив, осветил
В душе туловище.
15.
Скажи, кто тебя понуждает
Всю ночь по пустыне скакать.
Когда я об этом узнаю,
Мне некому будет сказать.
16.
По дороге двое шли,
Одинокого нашли,
Одиноко разошлись.
17.
В одних желаниях Вечности
Я мысль веду, как девочку,
Ступеньками сердечности
К пруду застенчивости.
18.
Сумасшедшая боль моя
Нищенкой бродит
И в старенькой котомке за плечами
Ищет неразбуженную вечность.
19.
Страданья не предугадать
И думать, приближаясь к цели:
Творец меня не вразумил
За то, что был я только эллипс
Его неповторимых крыл.
20.
Два равно глубоких глаза -
Рождение и смерть.
Над ними
Слепые брови
Улетающей тоски.
21.
Скрипнула дверь -
На пороге
Обнял меня ночной ветер.
Черная даль
Чуть светится
Нежностью недотроги.
* * *
Чего я жду сейчас у вялого рассвета?
Влюбила на ночь нас ночная мышка Грета,
Ночная ветка вербы под беркутами ветра,
Безветрия хочу - воды, как лист холодной,
холодному лучу играть в душе безводной.
* * *
На стволах коры корней встали ели,
Лапками кленовых шей шелестели,
Ласками лесистых фей
Растрепались меж ветвей,
Рассусалины когтей понежнели.
Онефритился сундук под кукушкой,
Куковал старик-барсук на опушке,
Белки хором, окружив старичка,
Кричали: "Шик!"
Пустыри вдали развесили уши.
Что скажу тебе, мой друг, на прощанье?
Сноп повесил вилы рук - увяданье.
На березе ветерок шевелит один сучок -
Суковатый каблучок расставанья.
* * *
Под беретом березоузорчатых труб
Стрелки клена с коронами сосен обвенчаны
И сосульками красок обвешаны,
И по-детски весенне расцвечены
Отпечатком влюбленно рассеянных губ,
Что осеннему ветру, как речи, завещаны.
Верлену
Осиновых скрипок
Осенние стоны
Тоской в моем сердце
Такой монотонной
Так тихо сжимают
Судачат часы.
В них инисто плачут
Иссини Весны.
Я с ней ухожу
В желтый ветер осенний
По лесу кружу
Летний листик последний
Но лес такой жалкий
Как травы дорог
Из страха рождается
Тень - носорог
И холодно так
Будто стал я землей
Рассудок мой птенчик
Стучит под корой.
Иду где же кончится лес
Где дома?
Навстречу скользнуло мне
Женское что-то
Смотрю я - увы! -
Россомаха сама!
* * *
Я надел легковетренник белый,
На котором струится волна,
И душа моя смотрит на тело,
Будто в теле совсем не она,
Будто кто-то иной ее бросил
В мой задумчиво тонкий тростник,
И тростник холод тоненько просит:
"Отпусти, ты ошибся, старик".
* * *
Восковое личико в окне.
За окном кирпичная ладошка.
Штык трубы с лицом помятой кошки
Штейнеровской молится луне.
Шевелится потихоньку крыша
Словно плащ монаха, что под ней.
И страна, притихшая, как хвост межстенной мыши,
За диваном ждет чуланных новостей.
* * *
Светлый кто-то вошел,
Ладонь протянул.
Я оглянулся - Наступающий сумрак ,
Просунул в окно мне
Тень ветки.
Умирающий вечер
На лицо что-то мне положил.
Я наклонился -
В зеркале чашки
Кольцом обнажило плечо
Статуэтное солнце.
Нитку ветки накрыл я
Теплотенью своей.
Так пронзительно
Листья светились.
Ее листья - глаза
В звуках клавиш-морей
От угасших страстей
Отделились.
* * *
Дверь мою чуть приоткрыли лучи,
На диване котенок с усами света.
На полу покраснело мычит
Чудо в книге старинного лета.
Стол церемонно слушает - пуст.
Провалился в окно крест окна.
Это спряталась глубина
За брови Иисуса.
На коленях моих тишина,
Словно уснувший сын.
У стены на стекле нарисованы листья чудные -
Золотые как профиль за ними -
Нежно-тонкие пальцы ресниц колдуна.
В стакане трепещет весна
Еще не выпита кроной березы.
Настольного глобуса
На столе моей юности
Ствол разветвился -
Человечества проснувшегося знак.
* * *
Льет в окошко кошка свет
Темно-синих глаз,
Темно-красный табурет -
Слон цветочных ваз.
Ветки вазы на полу -
Брызги на столе -
И расползся по столу
Расписной омлет.
Будешь ты расти, как я,
В неизвестность лет,
Будет в озере струя
Обращаться в свет.
Выплывает света нить
Водяной душой
Воображеньем оживить
Солнце и покой,
* * *
Там за порогом
Смутные желания
Растут,
Чуть тянутся...
Прошли...
Лишь пустота,
Открыв ладонь отчаяния,
Взошла цветком
Из-под земли.
* * *
Между мерой и смертью
Колеблется смех,
Горизонты сознанья
Меж светом и тенью,
Между утром и вечером
Вечности снег,
Между снегом и нежностью
Счастья олени.
Рембрандт
Дождь золотой из окна -
Странствующий монах -
Аполлона посланец.
Под подушкой затихла
Красная кошка
Античного счастья.
Под ними в глубокой задумчивости
Под пальцами слепого отца
Светится пятка
Рыдающего блудного сына.
Микельанджело
Античный свет во сне раба,
Но - повернулся чуть -
И ночь - Эдипова судьба -
Ущелье приоткрыла лба в
Зрачки трагедии вернугь.
* * *
Искусство - это тайна исчезать,
И становиться всем,
Чем пожелаешь,
Чтоб самый зрячий
И слепой тебя могли
За зеркало принять.
* * *
Страшно ждать мне вдохновенья,
Зная, что за ним - провал,
Может, не создав творенья,
Знать: другой его создал.
Будто где-то оборвалась
Струйка знанья: где же дно?
Будто все, что знать я должен,
Дух мой знал уже давно.
* * *
Я стекаю по стеклам
Собственных мыслей,
Строю мысли по сводам
Нехоженых высей.
Озаряются мысли
Лицами вдали,
Я стекаю по лицам
Вечерней слезою,
Я в слезе отражаюсь
Последней мечтою,
Где проходят все мысами,
Где все люди прошли.
Эмфент № 1
Христос и Будда
будят в нас
В часах тревожных лиц
Безумья океанов час
Календарей зарниц.
Душа становится на миг
Минутой Божества,
И Нуль имеет шанс на лик
Иного естества.
Но миг прошел, и снова круг
Отсчитывает миг,
И жизнь похожа на испуг,
А счастье на тупик -
Задумался - уйти ли в смех
Иль в вечности погром?
Безумец станет божеством
За счет страданий всех.
Евангелист Иоанн в пустыне
Я читаю Евангелие овцам и львам
травам и звездам -
всем, кто поступит в переработку
мирового самосознания,
чтобы они могли вспомнить,
что слушали Бога
еще будучи младенцами.
Иов
Зачем ты споришь с сатаной о моей душе?
Чтоб книгу сотворить о ней?
Я возмещу тебе
несчастья, на тебя обрушенные,
чтоб ты любил меня не только за добро,
но в самом сокровенном усомнился,
чтобы сомненье не служило сатане.
Поэма воскресенья
В пути забыл я о судьбе
себе не ждать конца
нашел я - верите иль нет -
в дороге брошенный завет
конец разлуке в нем прочел
вечерний мак в пути расцвел
раскрылив три листа,
концы их сблизив очертил
овалом крылья Троицы -
вселенной три лица.
Я увиделся с Богом
чуть светлеет в уме тишина
чувствует смерть
ударами смеха
тихо сыплется, сыплется
хрупкое дерево сна
какая природа согрела
каплей сознанья мой прах
ласкать это тонкое тело
и думать о дальних мирах
смотрю на тебя из ничто
как будто рожден по желанью
как будто особым ключом
доверено мне мирозданье
на меня снизошло озаренье
чуть светлеет в уме тишина
в чуткости тонкая веточка сна
трепещет под смехом уничтоженья.
* * *
В Свет уходит, закрасив окно,
за окном стало тоже темно
Черноты тишина - некролог преисподней
моя комната нечистью духов полна
не скажу чтобы злых - неугодних
в потолке засветился один
перст Господен и Крест господин.
Памяти Леонида Аронзона
Здесь кроме тишины кого-то нет
кого-то нет, застыло удивленье
струится дождь, как с листьев тонкий свет,
намокший лист - зеленое затменье,
намокший лист - намек освобожденья
разрыв - теперь мы людям не чета
теперь мы чуть - от ветра отклоненье
хоть ветра нет - есть чистота листа.
Здесь кроме тишины поэта нет
последних листьев наводненье
проходит дождь, как с ветки тонкий свет,
как таинство его освобожденья.
Он понял: здесь не нужен парабеллум
ни мрака на душе, ни даже вспышки гнева
и счастье здесь не стоит птичьего хвоста,
здесь ничего не нужно -
в такт тишине растаять -
мокнет красота, и капли тяжелы
как свежесть чутко белая
и капли тяжелы, как свежесть - шутка белая,
не помню, осень ли, весна с дождя слетела -
запомнить след летящего листа.
|
