Илья Бокштейн
МИМИКА СКЛЕПА
Затаенно-огромный сумрак
Плач навис —
Слепого пророка крыло,
Мрак — над соснами Сфинкс.
Черная дверь урагана,
Давит мозг тишина.
Тонкий трепет — красен, как рана,
В клетках мозга — улыбка-луна
Зазвенела в короне клыка из решетки,
Оплетена каблуками-перчатками молний,
За прутьями тела колышется плащ альбатроса —
Ладонь крестовины окна.
Лбом собора навис над вечером Сфинкс —
Склеп — необъятный сумрак.
Лицом погасил окно мне
Из мрака намокший лист.
Мимика склепа — колонн стриптиз.
Иконы вечерних окон зажглись,
Икаровы крылья полет сожгли,
Ночь погасила тревоги плач,
В иконе мечты — в окнах самосожженья
Хохочет пилою, петлёю танцуя палач.
В больничной палате бессвечного зала отчаянья
Окно открывает бездонная крышка рояля —
Безумья беззвездная ночь.
Лбом собора навис над соснами Сфинкс —
Затаенно-огромный сумрак.
Ствол-метеор упал в пламенеющий рот урагана,
В нем месяц-священник согнулся в "Осанна!"
Арками молнии пишет "Зог'ар"*.
Его мысль оборвалась — лучом мирозданья,
Его жест не опущен — ладони лицо осиянно —
Свастит тигрица-щека.
Стук в ночи
Стон волчих
Камертон-засов
Ключ заплясал — исчез
Свет плечист —
Я судьба, из лба львиный зев
В нервных извилинах скорчился лес —
Пальцы-палицы Зевса
В череп стучит,
В тучах вены горят — сычи
Треснул мой череп и трещина нерв
Девочка-молния пальцами рек
Режет замерзшую в озере ртуть
Ртом подо льдом раскаленная грудь
Плавится вена — стремится вспорхнуть
Будь спокойна, как струйка, как избранный путь.
Мамонтом тучи обескрылила стволы
Рука в дали идущего поэта
Сворачивается арками —
Глубинными разрядами вращаемой земли
Раскрылась ангелами гаснущего света.
________________________________________________
*"Зог'ар" — ивр. "So h а г " — "Сияние", Каббалистическая библия.
Здесь: книга космогонии и судеб (примечание автора) .
СЮРДАЛЬ-58
Где вечером визжали кони
На тонких кружевах колец
Кругом блестящие ладони
Безумный целовал беглец
И авторучками поленья
Проткнули плащаницы три
От флейты к шкафу ответвленья
Волос, песчаных изнутри.
Я их ушами оглоушен,
Утенка из щеки изъяв
Спасителя увидел душу —
Услышав у щеки: "Гав-гав!"
* * *
В глубине вишневого листа
Затаенная гвоздики густота
Гвозди из ладони,
Из малиновой земли.
Из небесной теплоты Христа.
Весь мир открыт
Я в нем забыт,
Забыто "я",
То есть "оно".
Одна тревога трет
Забитое окно.
* * *
Скрипнула дверь
На пороге
Обнял меня
Ночной ветер...
Черная даль
Чуть светится
Перышком недотроги.
* * *
Хлопнула форточка в холод
Тянутся ввысь башмаки
Шапкой белеющий голубь —
Шлейф обнаженной руки.
В знание дверь незнакома —
Видно свобода горька
Вдруг сумасшествие мертвого дома
Вспомнив, полюбит тоска.
* * *
Лунным мученьем чулан очарован
Чудо за дверью нащупало след,
Белка в ночи, как соринка искома,
Скатертью света петляет во мгле.
ИЗ ФАНТАЗИИ "ВОСЕМЬ СВЕЧЕЙ"
Третья свеча — "Усатые часы"
Ночь потопленным храмом уснула,
Над водою взошли витражи его глаз,
Ночь колосья колонн витражами крыла обернула,
Обертон, колыхаясь, угас.
Приближаются... пальцы вальса.
На плечах распустив утконосые сны,
Красной рыбкой танцуют на пальце
Носорожие глазки сосны.
В желтых платьях по морю салазки,
Задрожали под ними столы,
На столы танцевавшие кисти
С сосен срезали молний углы.
Приближаются... сосны вальса,
На столе колосятся усами часы,
В лисах мозга, как брови Богов, —
Будто ниши басов очумело очнулись.
Опустевшими лодками судьи-весы,
В глубине океана поднялись две корки арбуза —
Христианские, кроткие две дельфина десны.
Ночь потопленным храмом уснула,
Над водою взошли ниши заловых глаз,
Ночь колосья колонн каблуками крыла обогнула,
Ночь внезапно мне силы вернула,
Но порыв незаметно угас...
Из окон составляет Святого Закона,
Безумно цветные иконы
Крестовиной окна воскресающий Спас.
ХУДОЖНИК
Знает ли птица, что птица она,
Знает ли ветер, что ветром летает.
Ветер не знает и птица не знает,
Вечно свободный свободы не чает —
Птицам темниц вспышка дали видна.
Быть я любимым хотел.
Но стихи вместо меня от любви клокотали,
Жизни не зная, слово терзали, —
Между решетками строк трепетали
Нервы полосками нежной зари.
Страшно и чудно звенели слова,
Словно земля, будто колокол билась,
Ввысь уносилась, лбом становилась.
Над океаном Вселенной склонилась.
Как над казненными храм Покрова.
Все из меня в бесконечность ушло,
Ночь в сонной луже мерцает совою,
Бездна в ней воет дырою пустою,
Скорчилось тело, плывет, — за собою
Тащит утопленник воли весло.
