| Стихи лидеров Пасхального восстания Ирландское литературное возрождение, способствовавшее росту национального самосознания, тем самым подготовило подъем освободительного движения. О нем возвестило Дублинское восстание 1916 года, среди руководителей которого были Патрикк Пирс, Томас Мак Донах, Джозеф Планкетт. Они были казнены английскими властями в числе пятнадцати республиканских вождей и остались в народной памяти как "поэты восстания". В их лирике явственен мотив смерти, как предвестие собственной судьбы. Сознание неизбежности гибели героя усиливает чувство жертвенности, особенно характерное для Планкетта. Мотив жертвы, неизменно сопровождавший ораторские выступления Пирса, в его поэзии смягчается нежностью и страданием. Его лирический герой следует зову не красоты, а долга, который требует от него смертельного подвига. Но его исполненное муки самоотречение чуждо ригоризму, оно передает борение чувств. Простота и величественность Пирса отвечают духу традиционной ирландской поэзии, образы которой он приближает к патриотическим идеалам ("красота красоты", "старуха из Берри"). Томасу МакДонаху в большей степени, чем другим "поэтам восстания", свойственен народный юмор, придающий его стихам жизнеутверждающий смысл. Томас Мак Донах О Поэте-патриоте / On a Poet Patriot Перевод: Р. Березкиной Его песня была чуть слышна В гимнах вечной вселенной; Затерялась в звучанье она Птичьей арфы напевной. Одинокое слово его Тихим подвигом было, Но полночное эхо мертво Смех и стон утаило. Только песня в сердцах зазвенит, Смолкнут струны столетий; Подвиг вырвется с эхом в зенит В тишине на рассвете. В Горячке Перевод: Р. Березкиной Я измучен, иссох, постарел, изнемог, В моем спекшемся горле колючий комок. Я с тоской вспоминаю предутренний луг, Когда свежесть была и во мне и вокруг, Когда губы мои, мое тело, душа Пили влагу, росистой прохладой дыша. Хорошо бы в лесу под дождем мне уснуть, Чтобы струи проникли в усталую грудь... Только в комнате липкой мечусь я в бреду, И душа моя с телом больным не в ладу, К ней вернется прохлада, когда я уйду. Джон-Джон / John John Перевод:М. Яснова Ты снился ночью мне, Джон-Джон, Ты был со мной опять, И я проснулась утром, Джон, Спеша тебя обнять. Но я была одна, а сон Манил куда-то вдаль,- И я на ярмарку, Джон-Джон, Пошла, накинув шаль, Искать тебя средь шума, Джон, И толкотни. Все было так же, как тогда, Пять лет назад, весной, Когда отсюда навсегда Ушел ты вслед за мной. Вновь суетились шулера, Колоды теребя, И шла торговля и игра - Лишь не было тебя Меж тех, кому всегда, Джон-Джон, Ты был сродни. Кляня себя, я шла домой - Как мне на ум взбрело, Что ты оставил, боже мой, Бродяжье ремесло? К обедне ходишь, пост блюдешь, Над грядками корпишь... Я распахнула дверь - и что ж? Ты за столом сидишь. Как будто не прошли, Джон-Джон, Года и дни. Как ты сидел! Ты словно трон Оставленный обрел. Ну что же, отдохни, мой Джон, .. А я накрою стол. Мой сон ушел я ни на грош Тебе не верю, нет: Ты в шесть на ярмарку уйдешь - Я и не гляну вслед. Но до шести мы будем, Джон, С тобой одни. Меня срамили все кругом, И я стыдилась всех: Ведь привести бродягу в дом - Наверно, тяжкий грех. И ты уже три года дверь Не открывал сюда, Меня жалеют все теперь- Да это не беда: Лишь не жалели бы, Джон-Джон, Тебя они. Да, ты - мой муж, а я - жена. Ты прочим - не чета, И не походишь вовсе на Домашнего кота, Который в дрему погружен, Пока гремит засов... Ну что ж, пора, иди, мой Джон,- Пробило шесть часов. Господь храни тебя, Джон-Джон, Господь храни! Посылая стихи Перевод: М. Яснова Отсылаю стихи - не ищу похвал, Лишь покой хочу обрести! Эти строки явились, я их не звал, И теперь нам не по пути. Чтобы радость их и беду минуть, Я их прочь отсылаю днесь; И пока я в иной отправляюсь путь,- Будь, погибшая юность, здесь! Я ведь просто любитель в плену неудач, Я отшельник, друг тишины; Мне в стихах не везло, а без них - хоть плачь, И страданья мои смешны. Ни себя, ни других не храня от беды, И в любовь я ненависть влил; Но любимой моей не нужны и чужды Эти страсти и этот пыл. Пусть того, что искал я, не обрету - Но в награду за свой неуспех Принял то, что Спаситель в смертном поту На Голгофе добыл для всех. Смерть - вот вера моя, лишь она одна. Их победа меня не спасла. И на стекла вечности, чуть видна, Жизнь моя дыханьем легла. И теперь мне, бессилье свое кляня, Не оправиться от потерь; Жаль надежды на счастье, гревшей меня, И любви, что влечет и теперь. И хоть скоро придет равнодушья час, Жаль, что счастья я не познал: Лишь его не хватает любому из нас, А не почестей да похвал. Отсылаю стихи, ибо правда есть Между горьких, корявых строк. Я не жду, что за них мне воздается честь: Скорбной юности в них итог. …………………………………………….. А теперь, Джон-Джон, нам в дорогу пора, И, свободу избрав себе, Мы покинем все, что было вчера, И пойдем навстречу суд Патрик Пирс Любимому Ребенку Перевод:Д. Веденяпина Как ужасно, что этот смеющийся рот Искривится от плача; Как нелепо, что этот сияющий взор Потускнеет от боли; И под бременем многих печалей Склонится головка... Вот какие видения мучат меня, Когда я целую тебя. Я Ирландия Перевод: Д. Веденяпина Я Ирландия: Я древнее старухи из Берри. Велика моя слава: Мной взлелеян бесстрашный Кухулин. Велико и бесчестье: Дети продали мать за бесценок. Я Ирландия: Я безродней старухи из Берри. Мать / The Mother Перевод:Д. Веденяпина О нет, я не удерживала их! Господь, я не удерживала их, Когда они шагнули за порог Навстречу верной гибели в неравной Кровавой схватке за святое дело! Я верю, люди не забудут их. Потомки воспоют их и прославят Их мужество... А я бессонной ночью, Застыв напротив стылого камина, Я буду повторять их имена Лишь для себя одной... О Боже Правый, Как все-таки Ты к женщинам жесток! Ведь матери страдают и тогда, когда приходят дети, И тогда, когда они уходят... Но нет! Я не удерживала их! И пусть душа истерзана печалью, Известна ей и радость: сыновья Не предали народ, они сражались! Глупец / The Fool Перевод:М. Яскова И поскольку мудрецы не проронили ни слова, я говорю, что я всего лишь глупец, Глупец, возлюбивший свою глупость,- Да-да, возлюбивший ее более, чем мудрецы свои книги, или свои конторы, или же свои безмятежные дома, Или славу свою на устах молвы; Глупец, никогда не совершивший ничего благоразумного, Никогда не считавший расходов, никогда не заботившийся ни о чем, покуда другие Пожинали плоды своих великих посевов,- ибо всю жизнь только разбрасывал семя; Глупец, нераскаявшийся глупец, который скоро, в конце всего сущего, Засмеется в своем одиноком сердце, Когда зрелый колос падет на серпы и все страждущее будет умиротворено, Хотя сам он голоден вечно. Я безрассудно растратил молодые прекрасные годы, которые дал мне господь. Я пытался достичь невозможного, полагая, что только оно и стоит труда. Глупость ли на меня снизошла или милость господня? Не люди судить меня будут, но бог. Я безрассудно растратил прекрасные годы: Боже, когда бы ты дал мне их снова, я снова растратил бы их - Так бери эти годы назад, забирай! Ибо сердцем своим я услышал, что нужно разбрасывать, а не собирать, Нужно делать насущное, а не думать о завтрашних бедах, И с господом не торговаться о милостях, или, может, Христос пошутил И это мой грех перед миром - довериться горнему слову? Чопорные, суровые законники собрались на совет И сказали: "Сей человек глупец", а другие сказали: "Он святотатец"; А мудрецы пожалели глупца За то, что пытался он в мире пространства, и времени, и многообразных вещей Оживить ту мечту, которую в сердце носил и которую только сердце выдержит. О мудрецы, отгадайте: что будет, если сбудется эта мечта? Что будет, если сбудется эта мечта и миллионы еще не родившихся станут селиться В том доме, который я в сердце построил и мыслью ограничил? Боже, я душу мою заложил, я жизни всех ближних моих заложил За правду, за истину твоего беспощадного слова. Не вспоминай о моих неудачах, Но помни о вере моей. И я говорю. Прошла моя бурная юность, и я говорю моему народу: Вы будете такими же глупцами, как я; вы будете разбрасывать, а не собирать; Вы будете всем рисковать, чтоб сохранить то, что больше,чем все; Вы будете требовать чуда, на слово веря Христу. И на все это я вам отвечу, о люди, отвечу и ныне, и присно, О люди, любимые люди,- давайте же вместе ответим на все! Видение / Ideal Перевод с ирландского В. Тихомирова Вдруг увидев тебя, Красота красоты, Я едва не ослеп - И замкнулись глаза. И услышав тебя, О музыка музык, Я едва не оглох - И замкнулся мой слух. И пригубив тебя, О сладчайшая сласть, Я едва не погиб - И замкнулась душа. И замкнулись глаза, И замкнулся мой слух, И замкнулась душа - Нет желаний во мне. О виденье мое, От тебя отвратясь, Обратился лицом Я к дороге своей. И тогда я ступил На дорогу свою: Дело жизни творя, Встречу смерти иду. Джозеф Планкетт Его на розе не остыла кровь / I See His Blood Upon The Rose Перевод Т. Гутиной Его на розе не остыла кровь, Его судьба в блистании грозы, И в звездах, как в глазах его,- любовь. И у дождя был вкус его слезы. Покой его лица - в любом цветке, И в песнях птиц звучат его слова, И почерк волн знаком его руке, И в скалах проросла его трава. И путь любой им пройден до конца, За шумом моря слышен сердца стук, И все шипы - шипы его венца, В ветвях дерев - полет распятых рук. Печати грома Перевод Р. Дубровкина Темны для вас мои простые речи, Вы красотою Истины нагой Ослеплены,- единственным слугой Я буду у нее. Янтарны свечи, С блаженной тайной ожидая встречи, В одежды знаков образ дорогой Я облекаю, но никто другой Не вздрогнет от горячих слов Предтечи И не заплачет,- ты одна, одна Поймешь меня душой певуче-нежной: Так отблеск солнца на вершине снежной Победно возжигает пламена,- Твой этот мир,- и небосвод безбрежный, И светлая надзвездная страна! Заря Перевод Р. Дубровкина Как луч зари сквозь облачный покров, Твоя душа мои пронзает очи, И, опасаясь вековечной ночи, Я не смотрю: соблазн переборов, Пою твой стан, твой полог, что багров, И бел, и зелен,- пытки нет жесточе, Чем промолчать и звездных средоточий Не слышать гимна в сумраке миров. Ни звука из груди, пока крылами Не прошуршит над нами темнота, В жестокий камень песня заперта, Но вспыхнет день, подобно орифламме, О, голос Мемнона! - в мои уста Звенящее ты поселила пламя. Черная роза наконец станет красной Кэтлин Ни Хулан Перевод Р. Дубровкина С тех пор, как разделили мы с тобой Священные надежды и печали, Нас не страшат ни беспощадный бой, Ни трубы, что так грозно зазвучали. Приливы наших любящих сердец Подчинены гармонии небесной, Но кровь кипит, кипит и наконец Затопит берега стремнины тесной. Наступит миг - в один поток большой Багряные соединятся реки: С рождения единые душой, Единой плотью будем мы навеки. О роза черная моей любви, Ты станешь красной в жертвенной крови! Отшельник Перевод Р. Дубровкина Ущербный месяц в сумраке сыром Проплыл под стать обглоданной краюхе, Вгрызаясь в землю, ползает на брюхе Уже не страшный, укрощенный гром. Смердящий мускус уловив нутром, Собаки Славы, тощие старухи, Скулят, но, к жалостным стенаньям глухи, Сверкающие снежным серебром, Восходят звезды,- блещет над пустыней Твоя Краса - пылающий росток! И, озарив торжественный чертог, На тонких крыльях дерзкой благостыни Взлетает к небу песня, и восток Преображен сиянием святыни. Аrbor Vitae (1) Перевод Р. Дубровкина На дереве у золотых ворот Растет тяжелый плод, дающий право Войти в страну волшебную: отрава Его цветы и листья, - долгий год Бессилия, отчаянья, невзгод; Отмерший ствол - поруганная слава, И глина у корней его кровава - Там человеческий раздавлен род. Но плод пунцовый, сладостный - чудесней Он скорой смерти и вина пьяней! Там, вдалеке, ограда, а за ней Чертог Любви, - листва шумит: "Воскресни, Пылающих избегни западней, Восторженное сердце, Песня Песней!" Геройский край не оскудел... Перевод Р. Дубровкина Геройский край не оскудел! Отцов наследуя скрижали, Пророчества преображали Потомки в славу грозных дел. Угрюмо стиснув рукоять Меча, завещанного дедом, Ревнуя к завтрашним победам, Ирландец клялся отстоять От чужеземного ярма Могильники родного края,- В огне любви его сгорая, Трусливо отступила тьма. Наследье это никогда Коварный недруг не добудет, Постыдной платою не будет Оно за мирные года. -------------------------------------------------------------------------------- 1 Древо жизни |