Три истории

Елена Плахова, "Premiere", Май-Июнь 1997 г.

Режиссер: Кира Муратова. В ролях: Сергей Маковецкий, Рената Литвинова, Олег Табаков, Иван Охлобыстин. Время: 1ч 45 мин.

"Три истории" снимались в дешевой Одессе, но даже для этой малобюджетной картины хронически не хватало средств у богатых московских продюсеров. Предвидя частые остановки в пути, Муратова решила делать альманах и снимать "по кусочкам". И тем не менее фильм уже стал главным скандалом киносезона.

Картину держит вторая, центральная новелла - "Офелия". В остальных - по одному убийству, а в этой - целых два, и она самая длинная. Видно, что создатели фильма ловят от нее особый кайф. Рената Литвинова играет здесь работницу регистратуры в роддоме, которая не любит мужчин, не любит женщин и даже детей. Зато она любит... бумаги, вся трепещет, прикасаясь к ним. Архивные бумаги хранят данные о метерях, бросивших своих новорожденных чад. Там, за священной дверью архива, Офелия, сокращенно Офа, узнает, чей преступный эгоизм сделал ее саму сиротой. Не пытаясь выяснять отношения, она попросту сталкивает неуклюжую тольстуху-мать в Черное море. А потом, сидя на берегу, испытывает долгожданный оргазм, которого не мог предоставить ей опытный гинеколог - Иван Охлобыстин.

Под стать Офелии и герои других муратовских новелл. Персонаж Сергея Маковецкого, замочив соседку по коммуналке, приносит ее тело в котельную к знакомому кочегару, по совместительству поэту и держателю гомосексуального притона, "чтобы по-людски предать огню". А пятилетняя девочка из третьей истории помогаей уйти в мир иной нелюбимому деду - Олегу Табакову - с помощью крысиного яда. От этих "историй", пожалуй, поежился бы на том свете Сергей Апполинарьевич Герасимов, учитель и защитник Муратовой, памяти которого посвящена картина.

Муратова по-прежнему описывает прихотливые извивы человеческих маний. По-прежнему, работая с разными сценаристами и со своим любимым оператором Геннадием Карюком, строит мир выморочного абсурда, где архивная пыль столь же эротична, как холод морга. Вход в этот мир свободен для всех желающих, хотя о его сходстве с реальным каждый судит в меру испорченности своего воображения.