|
Вадим Захаров, Николай Шептулин "Два журнала, печи, пирожки и рама" Журнал "Место Печати", журнал "Пастор" Май 1996 Vadim Zakharov, Nikolay Sheptulin "Two magazines, stoves, pies and a frame" "Mesto Pechati" magazine, "Pastor" magazine May, 1996 Никита Алексеев english text Вадим Захаров и Николай Шептулин устраивают совместное мероприятие, где показывают свои журналы - "Пастор" и "Место печати". Очень хорошо: для меня очевидно, что эти два издания являются наиболее разумными и новаторскими явлениями в сфере разговора о нашем современном искусстве и, шире, в той части культурологического спектра, который интересен людям, причастным этому искусству. Я отнюдь не хочу сказать ничего дурного о других, весьма немногочисленных, наших изданиях, имеющих отношение к означенной теме. Просто "Пастор" и "Место Печати" это - вечно "пилотные" изделия, которые неверно было бы квалифицировать как "продукты прессы". Они, скорее, кажутся таковыми. Представляются в этом виде. Но сознательно избегают превращения в настоящие журналы и делают это с восхитительным умением. "Пастор" вообще в той же степени журнал или даже альманах, в какой и авторское произведение, "мультипль" Захарова: каждый экземпляр несет его подпись. "Место Печати" маскирован под "прессу" больше - и названием, и полиграфией, и присутствием редакции: издатель, главный редактор, зам. главного редактора, художник. Наконец, большим тиражом. Но оба остаются преимущественно индивидуальными творениями, даже если "Пастор" называется "тематическим журналом", а "Место Печати" - журналом интерпретационного искусства. 
Автор (или редакция) позволяют себе спрашивать и говорить на произвольно, лично выбранную тему, Считать искусства областью интерпретации, то есть объяснения, прояснения. Они работают в поле авторского произвола - там, куда настоящему журналу путь заказан журналистской деонтологией. Именно этот произвол и позволяет им заниматься "расследованиями" и "репортажами", теми методами, которые становятся допустимыми для прессы позже. 
Сближает оба "журнала " еще одно, достаточно легко вычитываемое из их названий. "Пастор", то есть по-русски пастырь, или, проще, пастух. На логотипе изображены овечки на фоне кельнского "Дома". Интересно здесь и то, что Захаров делает его в Кельне, городе по преимуществу католическом, но называет его не "Патером" (хоть бы и "Батюшкой"), но именно протестантским термином. Быть отцом в современной культурологии труднодопустимо, времена Юнга и Кандинского миновали безвозвратно. Но, будучи русским в Кельне-Колонии и всерьез заботясь о российской культуре, вполне разумно и естественно не излишествовать в патерско-отцовской роскоши облачений, ходить в потертой и функциональной одежде пастора-пастуха и наблюдать за передвижениями шерстистых, полезных и, видимо, белых овец. Правда, кроме неизбежной дудочки и колокольчиков, зачастую оказываются еще необходимы овчарки для надзора над стадом.  
"Место печати". Что это значит? "Место" - это верхний или нижний угол листа бумаги? Вообще поверхность, на которой что-то может быть оттиснуто, "выдруковано"? "Печать" - это первая, вторая, третья и так далее печать? Наверное, это где-то между просветленностью великого мастера и дьявольской канцелярщиной. Впрочем, величайший рисовальщик туманных водопадов и бюрократ из пыльной конторы могут не уцелеть после Апокалипсиса. Я имею в виду, что оба издания живут в зазоре между овцами и овчарками (каждому свое, и ни те, ни другие не возможны друг без друга), между свободой и кошмарной неизбежностью (ведь искусство, к сожалению, ни разу не доказало возможность быть собой без "чекана-оттиска"). Там, где всякий раз все непонятно. Оттиснется ли, и что оттиснется? Собака в сумерках, перекинувшись, волком обернулась, овца села глядеть на возможную действительность в мерцание катодной колбы. Так что, на самом деле, необходимо и разумно внимательно смотреть на следы овечьих копыт, оттиснутые в земле, и по их конфигурации пытаться понять, куда они отправятся дальше. Пытаться поймать тот момент, когда печать еще не прикоснулась к месту, ей предназначенному. (фрагмент текста к выставке) |
|
Владимир Сальников День концептуалистской печати Оба издания широкой публике малоизвестны. Однако роль их для культуры велика. Это одно (двуединое) из пространств, где вдалеке от мэйнстрима, "большого искусства" и "большой литературы", создается современное искусство. И сегодняшняя литература. Или что-то, что пока кажется чем-то промежуточным между литературой и искусством. Хотя последнее, в случае московского концептуализма, возможно, не в полной мере изобразительно и даже не слишком визуально. Как и создаваемая концептуалистами литература, не очень то литературная с "нормальной" точки зрения. В литературе концептуалисты последовательно проводят политику уклонения от борьбы и даже оттягивания встречи с тем, что в настоящее время считается литературой, с официальным литературным сообществом. Надо сказать, что в случае с изящными искусствами стратегия эта уже однажды увенчалась успехом. 
Оба журнала, и "Пастор", и "Место печати" - занимаются проблемами домашними. Например, зондируют внутри- и околоконцептуалистическое пространство. Позиции. Свои. Чужие. "Пастор" начал появляться с выездом нескольких концептуалистских семей за рубеж, в основном и Германию. Он - орган зарубежного оргбюро группы. И пасет собственный приход. Который невелик. Поэтому и печатать его приходится на ксероксе. Не более, чем в двадцати копиях. Даже само чтение "Пастора" в околоконцептуалистском кругу - занятие престижное. Это обряд, через который счастливчик, не входящий в кружок или находящийся на его периферии, причащается тайн предприятия. Что сегодня в центре его интересов. Каков рейтинг того или иного творца внутри самого сообщества и у его вождей (главные секреты, как всегда, кадровые). А в журнале регулярно печатаются шутейные штатные реестры. С указанием должностей, званий, рангов, титулов. Из этих списков провинившийся узнает о том, что понижен в должности, разжалован или вообще отлучен от соратников. v"Место печати" - нормальный журнал. В том смысле, что он изготовляется на типографском станке и его можно купить в элитарных книжных лавках Ad Marginem и "19 октября". Он называет себя "журналом интерпретационного искусства". Все номера тематические. Например, третий "имеет в виду интерпретировать феномен культурного гипнотизма всего германского". Пятый посвящен победе во Второй мировой войне. Шестой - школе. А седьмой - "преступлению и наказанию", суду. Темы придумывает инициатор, издатель и главный редактор "Места печати" Николай Шептулин. Он - наиболее последовательный и ортодоксальный член московской концептуалистской общины не только среди молодежи. В Москве немало деятелей культуры (в том числе и имеющих под собой властные и небедные учреждения), привыкших клясться в верности концептуализму. Однако Николай Шептулин проводит львиную долю московских концептуалистских мероприятий. Делает выставки в своей галерее Obscuri Viri. Издает книги Льва Рубинштейна, Владимира Сорокина, Бориса Гройса. Интонацию "Места" задают такие артисты, как Андрей Монастырский и группа "Медицинская герменевтика". В то же время авторы издания не обязательно принадлежат к номенклатуре кружка. Достаточно того, что они близки ему эстетически, интеллектуально. Читателю стороннему, пришедшему из "большого искусства" и "большой литературы", тон издания, вероятно, покажется довольно странным, невразумительным и шизоидным. Как и сами объекты исследования, темы дискуссий. В такой маленькой компании, как эта, неизбежно появляются свой язык, предмет разговора, художественные приемы. 
Вокруг журналов возникают и другие начинания. "Пастор" "издает" некоторые свои книги чуть ли не в одном экземпляре. "Киндербиблиотека" "Пастора" публикует сочинения детей художников и их родителей в авторском же оформлении. "Место" и Obscuri Viri склонны к сдерживаемому скудным финансированием разрастанию не только в культурные пространства. По большому счету московский концептуализм - это все. Как только у его членов появятся возможности, он распространится повсюду. И сейчас, без серьезных инвестиций, он потихоньку разливается по округе. Времени у него предостаточно. На смену старшим подрастают дети и внуки. С началом капиталовложений возникнет и концептуалистское кино, концептуалистское телевидение (сочинения Владимира Сорокина оказались очень сценичными). Концептуалистская философия уже существует. Концептуализм - это тотальный проект. И я не удивлюсь, если в какой-то момент у концептуалистов появятся своя служба безопасности, разведка и армия. 
Несколько слов о самой экспозиции. Кроме густо повешенных разворотов пасторовских изданий на стенах, футляров для книг "Киндербиблиотеки", витрин с номерами "двух журналов" и книжками в зале (на открытии) находились сами издатели. Над толпой возвышался Вадим Захаров на ходулях под черной рясой до земли. Изображающий бюрократа Николай Шептулин в белом костюме выдавал на бумажной салфетке с единой печатью обоих журналов закуску к водке - пирожки. Вместо принятой на вернисажах немецких галерей классической музыки трио в национально-эстрадных русских костюмах исполняло народные песни. Так концептуалистическая художественная общественность отпраздновала свой День Печати. (газета "Сегодня", 21 июня 1996 г.) |
|
Nikita Alexeev Vadim Zakharov and Nikolay Sheptulin arrange a joint venture, showing their magazines - "Pastor" and "Mesto pechati". Very well; it's obvious for me that these publications are the most reasonable and innovative phenomena in the discussion of our contemporary art. I don't mean to abuse other - quite few - local publications that refer to this theme. "Pastor" and "Mesto pechati" are just chronic "pilot" editions. It would be a mistake to qualify them as "press products", which they just seem and pretend. They consciously and cleverly avoid turning into real magazines . "Pastor" is a magazine or almanac as well as a multiple: every copy is signed by Zakharov. "Mesto pechati" pretends to be the "press" more effectively - by the title, polygraphic finish, editorial board, and a bigger circulation. Still both remain principally individual creations, even though "Pastor" is titled "thematic magazine", while "Mesto pechati" a magazine of interpretation art. Author (or editorial) allow themselves to question and discourse the arbitrary chosen theme, and to consider art the sphere of interpretation, i.e. explication, clarification. They work in the field of author's arbitrary, where "real" magazines are not allowed by journalistic deonthology. Kinship of both "magazines" is easily seen in their titles. "Pastor" means "shepherd" or simply herdsman in Russian. Sheep with the Dome of Cologne in the background make the logo. It's interesting that Zakharov works on his publication in Cologne, a Catholic city, but the title chosen is not "Pater", but a Protestant term. It's hard to be a father in modern culturology; the time of Jung and Kandinsky is gone. However, being a Russian in Cologne-colony and seriously concerned about Russian culture, one should reasonably change a pater's robe luxury for an old practical pastor the shepherd, and watch the fleecy, profitable and probably white sheep. In fact, besides a pipe and bells, a sheep-dog is needed to watch the herd. "Mesto pechati". What does it mean? "Mesto" (place or space in Russian) - is it an upper or a lower edge of the page? Or any surface to print something on? "Pechat" (stamp, print, publish or seal in Russian) - is it the first, the second, the third one or else? Maybe, it's somewhere between the great master's enlightenment and a diabolic red tape. I mean that both publications exist within the gap between sheep and sheep-dogs, between freedom and destiny. Where every time nothing is clear. Will it print or not? So it's necessary to look carefully at the sheep's trails, imprinted on the ground and try to understand where do they head for. And try to catch the moment when the seal has not yet touched its destined place. (fragment of the text for the exhibition) Vladimir Salnikov Conceptualist Day of the Press Both publications are not known to wide public, but their role for culture is important. This is one of the spaces set aside from mainstream, "big art" and "big literature", where contemporary art and contemporary literature are made. Or something between literature and art, while the latter, in the case of Moscow Conceptualism, is not that much visual. As well as Conceptual literature is not quite literature from the "normal" point of view. In literature Conceptualists continuously evade from confrontation with what is considered literature today, with official literary community. Once this strategy proved to be successful - in the case of fine arts. 
Both magazines - "Pastor" and "Mesto pechati" - are dealing with home issues. Like probing the inter- and near-Conceptualist spaces, positions. Theirs. Others. "Pastor" started publishing since several Conceptualist families emigrated, mostly in Germany. So it's the publication of the foreign bureau of the group. And it shepherds its own curacy, which is quite small. That's why it is printed on a photocopier. No more than 20 copies. Reading "Pastor" in Conceptualist circle is a prestigious thing itself. It's an ordinance which a lucky one - not belonging to the circle or being at its margins - has to go through to get oblation. What is in the center of interest today. What ratings do the members and their leaders have (main secrets are usually personnel issues). The magazine regularly publishes joky staff lists, with posts, ranks and titles. A defaulter will know if he's reduced to a lower rank, degraded or even excommunicated from the brothers in arms. "Mesto pechati" is a regular magazine. In the sense, that it's made on a letterpress and you may buy it at fine bookstores like "Ad Marginem". It calls itself a "magazine of interpretational art". All the numbers are thematical. The 3rd, for example, is "interpreting phenomenon of hypnotism of everything German". The 5th is dedicated to the victory in WWII. The 6th is about school. The 7th - about "crime and punishment", and court. The themes are concocted by Nikolay Sheptulin, initiator, editor in chief and publisher of "Mesto pechati". He's the most consistent and orthodox member of Moscow Conceptual community, and not among young generation only. There are many culture agents in Moscow who got used to swear allegiance to Conceptualism. But Nikolay Sheptulin conducts the biggest part of Moscow Conceptual actions. He makes exhibits at his Obscuri Viri gallery. Publishes books by Lev Rubinstein, Vladimir Sorokin, Boris Groys. "Mesto pechati" is tuned by artists like Andrey Monastyrsky and "Medical hermeneutics" group. But the authors of this publications do not necessarily belong to the circle's nomenclature. It's enough that they're close to it aesthetically and intellectually. The reader from "big art" and "big literature" would consider this publication - as well as the objects of study and themes of discussion - strange, obscure and schizoid. In a small company like that local language, themes and methods emerge inevitably. Other initiatives happen around these magazines. "Pastor" "publishes" its books in as little as one copy. "Pastor's" "Kinderbibliothek" publishes writings by the artists' children and parents with their design. "Mesto" and Obscuri Viri are apt to growing not into cultural spaces only. Moscow Conceptualism is everything. When its members get more possibilities, it'll spread al around. There's enough time, Children and grandchildren are growing to follow the elders. Since investment comes, Conceptual cinema and television will emerge (Sorokin's writings proved to be very scenic). Conceptualist philosophy already exists. Conceptualism is a total project. And I'd be not surprised if once Conceptualists will have their security, intelligence and army. A few words about exhibition. Besides "Pastor's" editions spreads on the walls, "Kinderbibliothek" book cases, showcases with "two magazines" issues and books in the hall, there were both publishers at the opening. Vadim Zakharov rose above the crowd on stilts, dressed in soutane. Nikolay Sheptulin, in a white suit, impersonated a bureaucrat, and served appetizers to vodka on a napkin with stamp of the two magazines. Instead of classical music, there was a folk trio. That's how Conceptualist community celebrated their Day of the Press. (text from "Segodnya" newspaper, June 21, 1996) |