--Что я слышу, дочь моя?--спросил мягкий голос.

Амико насупилась и отвернулась.

--Что за речи, принцесса?--в голосе появились нотки недовольства.

Амико молчала.

--Какого черта?--рявкнул он.

Амико вздрогнула и посмотрела на Отца. В ее глазах стояли слезы.

--От моей энергии одни только беды!

--Ах, нашу маленькую девочку обидели? Да?!

Амико всхлипнула.

-- Принцесса, Вы забываете, кем являетесь, и что за миссия возложена на Вас!

Амико сжалась, чувствуя, что одним выговором она не обойдется.

--Это что за выкрутасы? А ну немедленно прекратить!

Слезы струились по щекам, и Амико была уже не в силах их остановить. Все, что она могла --это не смотреть на грозно сдвинутые брови и полыхающие божественным огнем глаза.

--Отец...

--И никаких слез мне тут! Ишь, устроила болото! Плакать все горазды. Чуть как прижмет.

Амико вскинула голову. Слезы блеснули на щеках, но глаза уже стали ясными. В них блеснула обида, превращающаяся в решимость.

--Все вы молите меня об исполнении ваших желаний. Что ж, ты хочешь на землю? Так убирайся! Сама напросилась. И чтоб мне потом и пикнуть не смела о том, что хочешь обратно!

--Да, отец,--сказала принцесса тихо, но твердо.

Она развернулась и направилась к двери, но Господь ее остановил.

--А насчет Каури....

Голос снова стал мягким и добрым, но Амико сжалась от неприятного холодка в груди. "О-оу...".

--Я, конечно, ничего не имею против розовых слонов...

Амико хихикнула.

--...но высвободившуюся энергию можно,--голос остановился,--нужно,--поправился он,--тратить на создание более полезных вещей.

--Хорошо,--улыбнулась Амико.

--Я люблю тебя. Удачи.

--Я тоже люблю тебя, Отец.

--Впредь думай прежде, чем говоришь.

--Да, Отец.

Двери закрылись, и Амико оказалась в коридоре. В ее душе не было ни обиды на Отца, ни досады на то, что придется идти на воплощение. Воплощаться, конечно, жутко не хотелось, но за свои слова надо отвечать. Сказала-то она это сгоряча, а машина заработала. Подготовка началась, ведь желания здесь выполняются по первому же требованию.

"Да, мечтать надо осторожнее, а то мечты возьмут и сбудутся".

Амико зашла в лифт и нажала кнопку нужного этажа.

"Что теперь скажет Каури? Наверное, расстроится. Нет, сначала разозлится, а потом расстроится. Эх, глупая я девчонка. Ну, ничего, я о ней не вспомню, пока будут на Земле. Знаю, в груди будет непонятная тоска, словно что-то не так, словно кого-то не хватает. Но я не узнаю, кого. А когда умру, мы встретимся. А она ведь возьмет и воплотится тоже. Вот это будет лотерея! Забавно будет друг друга поискать. Я ведь ее узнаю. Узнаю ее улыбку, смех, мягкость кожи и неповторимый аромат. Я вспомню ее голос и манеру произносить слова..."

Лифт опускался все ниже и ниже.

"Как я смогу забыть тепло ее тела, которого мне будет не хватать каждую ночь? Как не вспомню прикосновение рук, пронзающие меня негой до самой души? Я, конечно, же сразу ее узнаю, как только мы встретимся. Кем бы она не была."

Лифт остановился, и двери открылись. Амико оказалась в длинном темном коридоре. Она нервно вздохнула и осторожно двинулась вперед. Звук ее шагов гулко отскакивал от стен, сдавленное дыхание вырывалось облачками пара. Вдруг тоннель резко повернул вниз, и Амико стремительно полетела к брезжащему в его конце свету. Она закрыла глаза и закричала, чувствуя, как тело пронзает боль, и голос вдруг становится все тоньше и пронзительней, превращаясь в вопль младенца.

Яркий свет пронзил глаза, воздух обжег легкие, вокруг что-то загрохотало, зашевелилось, и голос над самым ее ухом сказал:

--У вас девочка!