Письмо к другу

Не Александр Сергеевич Пушкин

3 06 2000

Ну, здравствуй,

Вот видишь, как оно вышло….

Я тоже думал, что сильный. Думал справлюсь, выдержу… Как всегда: понял все слишком поздно.

Я знаю, как это: ты идешь в гору, шаг за шагом, глядя под ноги отупелым взглядом. Считаешь: раз - два, раз - два, --считаешь шаги, не подсчитывая их количество. И ты знаешь: стоит тебе остановиться хоть на секунду -- и ты упадешь вниз.

Но ты устал. Ты вымотан до предела, мысли -- в точку. Тебе уже ничего не хочется, и только ноги машинально отсчитывают шаги: раз-два, раз-два.

А внизу такая мягкая зеленая трава, такой ласковый теплый ветер. И как хорошо -- лежать у подножия горы, греться в теплых лучах и отдыхать.

Но ты продолжаешь идти. И ты не знаешь зачем. Идешь, как зацикленный, яростно сжимая зубы.

Ты знаешь, что никогда не достигнешь вершины, хотя слабая надежда все же теплится где-то в глубине сердца. И ты никогда не остановишься. Твой разум -- слаб: ты жалуешься, ноешь, но продолжаешь идти. Раз -два, раз-два.

Что-то заставляет тебя карабкаться в эту гору. Я не знаю, что это. Но именно это что-то делает тебя человеком.

А трава внизу такая зеленая…

И твой разум кричит тебе: "Остановись!" Отдайся на волю этому свободному падению, этому блаженственному ощущению покоя, расслабленности мышц. Упасть в мягкую траву и закрыть глаза.

Но ты только крепче сжимаешь зубы и сильнее впечатываешь ботинок в грунт, начиная как-то по-мазохистки наслаждаться этой болью.

И только одна мысль спасает тебя от сумасшествия. Ты знаешь, что это не может быть вечно. Когда-нибудь боль должна смениться счастьем. И ты знаешь, что скоро будешь сидеть на вершине и думать: "А вот, я шел и думал не дойду. И думал, что буду скоро сидеть на вершине и думать, что…"

Я знаю, как это. Ты вдруг ощущаешь, что потерялся. Стоишь посредине пустого черного "ничто" и не знаешь, куда идти. Нет ни малейшего знака, шороха, звука. Ты один в этом огромном пространстве. И ты кричишь, чтобы хоть кто-нибудь услышал тебя и вывел из этого страшного места. Но в ответ тебе только холодный мертвый ветер обжигает своим дыханием щеки. Плачь -- не плачь, но ты здесь один.

И ты стоишь, боясь пошевелиться, боясь шагнуть в неправильную сторону и пока не знаешь, что здесь нет неправильных сторон. Здесь вообще нет сторон. Ты должен начать двигаться, показать, что ты готов что-то изменить --это и есть та самая "правильная сторона".

Я чувствую, как ты мечешься. Эй…ну что это за сердцебиение перепуганного кролика! Знаешь, раньше у людей не было таких проблем. Они верили в Бога, и это держало их. У каждого есть свой остов, который держит их, не дает оступиться. Какие-то моральные нормы, Принципы жизни, Цели. Это как будто ты привязан к шесту или это…как позвоночник в твоей спине -- палка, которая позволяет тебе стоять прямо.

И вдруг ты отрываешься от нее. Можешь представить себя без позвоночника? Ты сразу же падаешь вперед, как старик, подкошенный радикулитом. Твои ноги приклеены к земле, так что ты застываешь в нелепой позе. Это очень неудобно, но все твои попытки выпрямиться смешны и безуспешны. Знаешь, со стороны ты выглядишь как червяк, бесхребетный, болтающийся из стороны в сторону. Да, я знаю, это больно. Я не хочу обидеть твоих чувств. Я понимаю, ты глубоко и сосредоточенно страдаешь.

Да уж, ощущение листка, трепещущего под каждым порывом ветра -- не самое приятное. И выход из твоего положения довольно прост -- вернуть себе остов, вбить себе палку в спину, чтобы снова встать ровно.

Знаю, что ты мне опять скажешь: слова, слова. Как же этот остов вернуть, как же его вбить в спину. Я, собственно говоря, не знаю. Ты просто начни двигаться и дорога сама выведет тебя из леса на опушку. Рано или поздно.

Нет, я все понимаю, мол, сам оказался слаб, спасовал, умер, а теперь других учишь. Да кого ты, мол, можешь спасти, если сам не спасся? Я все понимаю. Не хочешь -- не слушай. Это ведь только письмо, и ты можешь порвать его и выкинуть в любое время. Это всего лишь клочок бумаги, судьба которого в твоих руках. Просто когда мне было плохо, рядом не было человека, который сказал бы мне потерпи, осталось совсем немного, все будет хорошо. Я просто хочу, чтобы тебе было немного легче, чтобы ты дошел до вершины и остановил эту боль. Раз и навсегда. Я хочу быть тем человеком, которого у меня не было.

Ведь попасть в эту западню очень просто. Ты даже не замечаешь, как она втягивает тебя. Как юбку в колесо велосипеда: сначала маленький кусочек, а затем больше и больше, наматывая на спицы. И иногда ты замечаешь слишком поздно. Ведь выбраться из западни сложно. Намного сложнее, чем в нее попасть.

Я вот тоже думал, что ничего такого не делаю. Мне просто однажды осточертел мир. Он показался грязным. Злым и неуютным. Я послал всех к черту и свернулся калачиком у себя в мирке, внутри себя. А он вдруг взял и зарос, мой мирок. Я видел, как паутина опутывает меня, превращая меня в кокон, но мне было все равно. Я был слишком обижен и расстроен. Я хотел убежать от реального мира. Убежал.

Я оказался в пузыре. Наверное, ты видел, что-то вроде ребенка в чреве матери. Пузырь был серый, мутный.

Он плотной линзой отделял меня от внешнего мира.

И знаешь…я потерял связь с окружающими. Я не видел людей, не знал, как с ними общаться, избегал. Я не видел ничего. Внутри пузыря было темно, грязно, я плавал в холодной черной жиже. Никогда не думал, что страдаю клаустрофобией.

Внешний мир стал для меня чужим. Я выпал из времени, пространства. Вся моя жизнь сосредоточилась внутри этого склизкого мерзкого мирка, который пульсировал болью, смотрел слепотой и дышал мертвым ветром.

И знаешь, эта зараза стала расти. Стенки пузыря становились толстыми, пористыми как губка. Пузырь рос вовнутрь, и дышать становилось все труднее и труднее.

Да, настал переломный момент. Да, был толчок. Пришел нужный человек и позвал меня. Но это не говорит о том, что ты должен сидеть сложа руки и ждать "нужного человека". Если бы я не искал, то не нашел бы его никогда.

Оказалось, самое страшное только впереди. Видеть вокруг себя мутные стены -- это одно, а знать, что за ними прекрасный мир с теплым солнцем, синим небом, зеленой травой -- это совсем другое. Я не знаю, как объяснить тебе потерю связи между внутренним и внешним миром. Это слишком сложно, да и в словах нет тех образов, чтобы выразить этого. Просто, понимаешь, я захотел петь. Я напрягал свои мышцы изо всех сил, но не видел результата. Как будто я кричал на берегу бушующего океана. В моих ушах стояла оглушительная тишина моего замкнутого мирка-пузыря. Я знал, что мой голос живет отдельно от меня, там, за стенками моего пузыря. Я видел его золотистый облик, снаружи, каждый раз, когда я открывал рот.

И тогда я понял, что я должен прогрызть стенку пузыря и выбраться наружу.

Вот тогда я шел по той горе. Шаг за шагом. Раз -два, раз-два. Стиснув зубы, упорно вгрызался в толщу стен. И порой казалось, что у этой стены нет конца, хотелось все бросить и смириться с участью заключенного. Ведь многие живут в своих пузырях и даже не стараются выбраться.

Но я же не все. И ты -- не все. И не важно, как живут они, главное -- как хочешь ты. Ведь там, за этими мутно-серыми стенками теплый солнечный свет, изумрудная трава, птички поют. Я видел это собственными глазами. Знаю, тебе нелегко в это поверить, но это так. По крайней мере, ты можешь попытаться это проверить…

Я бросился в бой, не зная, что это такое. Может, сейчас я бы еще подумал, а стоит ли проходить через этот ад, но тогда уже поздно было отступать. Вызов был брошен.

Никто не говорит, что перерождаться -- это легко. Эта боль не сравниться ни с чем. Тянущая, бесконечная, режущая горло слезами, она кажется бесконечной.

Ведь депрессия и просто плохое настроение -- это разные вещи. Депрессия -- это когда тебе пусто, темно и холодно. Это идет изнутри, и ты дрожишь от холода даже в жаркий июльский день. Но ты можешь чувствовать себя паршиво, даже обреченно, но у тебя в глубине души все равно радость, покой, свет тепло. Глубоко, но все же есть. Это --плохое настроение. Да, счастье, идущее изнутри нельзя ничем заглушить…Это трудно объяснить словами. Наверное, невозможно.

Были долгие …годы… упорной борьбы. Борьбы с самим собой. И я думал, что проигрываю. В мире нет ничего страшнее себя самого. Уж это точно. Самое страшное чудовище --ничто по сравнению с собственнымии пороками. С собой практически невозможно бороться. Всегда проигрываешь, идешь на уступки.

Ты изгоняешь дьявола. И он бесится, сопротивляется, цепляется за нити нервов, стараясь удержаться внутри. Это он управляет тобой. Поэтому ты словно смотришь на себя со стороны и не узнаешь своих поступков. Это он умоляет тебя остановиться, упрашивает, искушает, угрожает, заставляет. Это он выматывает тебя так, что не хватает сил даже на слезы. Оторви его от себя, думай о нем как об инородном теле, пока он еще не растворился в тебе. Только так ты сможешь победить себя.

Стенки пузыря прорвались внезапно. Я даже не заметил, что моим сражениям пришел конец. Грязная, зловонная вода хлынула наружу, свежий воздух ворвался вовнутрь, обжег легкие. Яркий солнечный след хлынул в зияющую рану, и грозный пузырь сдулся, став жалкой сморщенной тряпкой. Я вдруг услышал свой голос, громкий ровно настолько, насколько я прилагал усилий по его извлечению, он наконец-то соединился со мной. Да, именно так я пою!

Я вдруг увидел мир и обалдел. Как он красив! Каждый листочек, каждая травинка. Я смотрел и не мог наглядеться. Все стало четким и полным красок. И люди стали такими близкими и понятными. Я мог подойти к любому и знал, что ему сказать.

Да, конечно, отголоски того времени еще возвращаются. Так просто все не проходит. Но это только остаточные явления.

Я знаю, куда идти и что делать. Этот мир принадлежит мне и я в нем хозяин. Теперь моя жизнь зависит только от меня, и только я решаю, какой она будет.

Да, я потерял детскую непосредственность и легкомыслие. Но это стоящая цена, то побочное действие лекарства, которым можно поступиться ради выздоровления.

Это извечная история гусеница - кокон-- бабочка. Ничего, мы еще полетаемм!

В моей душе зрел нарыв. И однажды он прорвался. Я не знаю, когда у кого он прорвется. Я не знаю, отчего. Но каждый, с кем это случится, будет рыдать. Рыдать всю ночь. Он будет рыдать и думать: " Боже! Так жить больше нельзя. Я не могу так больше…Хватит!". Слезы вымоют всю боль и грязь, и утром ты проснешься совершенно другим человеком. Ты будешь свободным, будешь счастливым, ты будешь знать, куда идти. Ты станешь бабочкой.

Я готова к борьбе,

Мой ангел со мной,

Я снова жива,

Вернулся покой,

И твердым остовом

Всевышний в спине,

Разум -- расчетлив

И сердце в огне,

Тьма расступилась

И страхи ушли,

Раны зажили

В шрамы души.

Я готова к борьбе,

К ежедневной борьбе:

Мой ангел со мной

И Всевышний в спине.

Конец.