Markoff in Pursuit |
Преследование Маркоффа |
| "Take a step back to late 1992. I was nearing the end of my supervised release for compromising Digital Equipment Corporation's corporate network. Meanwhile I became aware that the government was trying to put together another case against me, this one for conducting counter-intelligence to find out why wiretaps had been placed on the phone lines of a Los Angeles P.I firm. |
"Вернемся во времени в конец 1992 года. Срок моего освобождение под надзор за нарушение безопасности корпоративной сети Диджитэл Эквипмент Корпорэйшн подходил к концу. Между тем я начал осознавать, что правительство пыталось собрать против меня очередное «дело», на этот раз за проведение контрразведывательных мероприятий, чтобы выяснить, почему подслушивающие устройства были помещены на телефонные линии фирмы в Лос-Анджелесе, занимающейся разработкой телефонов. |
| In my digging, I confirmed my suspicion: the Pacific Bell security people were indeed investigating the firm. So was a computer-crime deputy from the Los Angeles County Sheriff's Department. (That deputy turns out to be, co-incidentally, the twin brother of my co-author on this book. Small world.) |
Когда я «покопался», я подтвердил свои подозрения: в самом деле, люди из службы безопасности Пацифик Белл проводили обследование фирмы. Даже был заместитель по компьютерным преступлениям из отдела шерифа округа Лос-Анджелеса. (Этот заместитель случайно оказался братом-близнецом моего соавтора этой книги. Мир тесен). |
| About this time, the Feds set up a criminal informant and sent him out to entrap me. They knew I always tried to keep tabs on any agency investigating me. So they had this informant befriend me and tip me off that I was being monitored. He also shared with me the details of a computer system used at Pacific Bell that would let me do counter-surveillance of their monitoring. When I discovered his plot, I quickly turned the tables on him and exposed him for credit-card fraud he was conducting while working for the government in an informant capacity. I'm sure the Feds appreciated that! |
Примерно в это же время федералы учредили преступника-информатора и послали его спровоцировать меня. Они знали, что я всегда стараюсь держать в картотеке любые агентства, которые ведут расследования против меня. Итак, они хотели, чтобы этот информатор подружился со мной, для выяснения того, перехват чего я сейчас веду. Он также поделился со мной деталями компьютерной системы, использовавшейся в Пацифик Белл, что должно было мне позволить проводить меры противодействия их наблюдению. Когда я раскрыл его заговор, я быстро обернул данные против него и разоблачил его мошенничество с кредитными картами, которым он занимался, работая на правительство в качестве информатора. Уверен, федералы это оценили! |
| My life changed on Independence Day, 1994 when my pager woke me early in the morning. The caller said I should immediately pick up a copy of the New York Times. I couldn't believe it when I saw that Markoff had not only written an article about me, but the Times had placed it on the front page. The first thought that came to mind was for my personal safety-now the government would be substantially increasing their efforts to find me. I was relieved that in an effort to demonize me, the Times had used a very unbecoming picture. I wasn't fearful of being recognized they had chosen a picture so out of date that it didn't look anything like me! |
Моя жизнь круто изменилась в День Независимости 1994, когда мой пейджер разбудил меня рано утром. Пославший сообщение сказал, чтобы я взял номер «Нью-Йорк Таймс». Я не мог поверить в то, что Маркофф не только написал статью обо мне, но и в то, что «Таймс» поместила ее на первой полосе. Первая мысль, которая пришла мне в голову, была о моей личной безопасности – теперь правительство должно будет постоянно наращивать меры по поиску меня. На душе стало легче из-за того, что в попытке изобразить меня демоном «Таймс» прибегла к неподходящему для меня образу. Я не боялся быть опознанным, так как они выбрали образ настолько устаревший, что он нисколько на меня не походил. |
| As I began to read the article, I realized that Markoff was setting himself up to write the Kevin Mitnick book, just as he had always wanted. I simply could not believe the New York Times would risk printing the egregiously false statements that he had written about me. I felt helpless. Even if I had been in a position to respond, I certainly would not have an audience equal to the New York Times to rebut Markoff's outrageous lies. |
Когда я начал читать статью, я понял, что Маркофф поставил перед собой задачу написать книгу о Кевине Митнике, чего он всегда и хотел. Я просто не мог поверить, что «Нью-Йорк Таймс» могла рискнуть напечатать столь вопиющую ложь, которую он написал обо мне. Я чувствовал себя беспомощным. Даже если бы у меня была возможность ответить, я, конечно же, не имел бы той аудитории для опровержения возмутительной лжи Маркоффа, которая была у «Нью-Йорк Таймс». |
| While I can agree I had been a pain in the ass, I had never destroyed information, nor used or disclosed to others any information I had obtained. Actual losses by companies from my hacking activities amounted to the cost of phone calls I had made at phone-company expense, the money spent by companies to plug the security vulnerabilities that my attacks had revealed, and in a few instances possibly causing companies to reinstall their operating systems and applications for fear I might have modified software in a way that would allow me future access. Those companies would have remained vulnerable to far worse damage if my activities hadn't made them aware of the weak links in their security chain. Though I had caused some losses, my actions and intent were not malicious ... and then John Markoff changed the world's perception of the danger I represented. |
Я могу согласиться, что временами был как «заноза в заднице», но я никогда не разрушал информацию, не использовал какие-либо сведения, ставшие мне доступными и не раскрывал их другим. Фактически, сумма потерь компаний от моих хакерских действий - это стоимость телефонных звонков, сделанных мною за счет компаний, средства, потраченные компаниями на закрытие уязвимостей в безопасности, которые обнаружились в результате моих атак и несколько отдельных случаев, в результате которых компании, возможно, были вынуждены переустановить операционные системы и программы из-за боязни, что я мог модифицировать программное обеспечение так, чтобы оставить себе доступ в будущем. Эти компании остались бы куда более уязвимыми, если бы мои действия не заставили их понять, где у них слабые звенья в цепи безопасности. Даже если я и принес какие-то убытки, мои деятельность и намерения не были преступными… Позже Джон Маркофф изменил отношение людей к степени той опасности, которую я реально представлял. |
| The power of one unethical reporter from such an influential newspaper to write a false and defamatory story about anyone should haunt each and every one of us. The next target might be you. |
Сила одного аморального репортера из такой влиятельной газеты, способного писать лживые и клеветнические истории о ком-нибудь, может обрушиться на любого и каждого из нас. Следующей мишенью можете быть вы. |
The Ordeal |
Тяжкое испытание |
| After my arrest I was transported to the County Jail in Smithfield, North Carolina, where the U.S. Marshals Service ordered jailers to place me into `the hole'-solitary confinement. Within a week, federal prosecutors and my attorney reached an agreement that I couldn't refuse. I could be moved out of solitary on the condition that I waived my fundamental rights and agreed to: a) no bail hearing; b) no preliminary hearing; and, c) no phone calls, except to my attorney and two family members. Sign, and I could get out of solitary. I signed. |
После моего ареста я был доставлен в окружную тюрьму в Смитфилде, Северная Каролина, где служба Маршалла США приказала поместить меня в «дыру» - камеру одиночного заключения. В течение недели федеральные прокуроры и мой защитник пришли к соглашению, от которого я не мог отказаться. Меня могли бы перевести из одиночной камеры при условии, что я откажусь от своих основных прав на: а) слушания по освобождению под залог; б) предварительные слушания и в) телефонные звонки кому бы то ни было, исключая моего защитника и двух членов семьи. Подпиши и можешь выйти из одиночной камеры. Я подписал. |
| The federal prosecutors in the case played every dirty trick in the book up until I was released nearly five years later. I was repeatedly forced to waive my rights in order to be treated like any other accused. But this was the Kevin Mitnick case: There were no rules. No requirement to respect the Constitutional rights of the accused. My case was not about justice, but about the government's determination to win at all costs. The prosecutors had made vastly overblown claims to the court about the damage I had caused and the threat I represented, and the media had gone to town quoting the sensationalist statements; now it was too late for the prosecutors to back down. The government could not afford to lose the Mitnick case. The world was watching. |
Федеральные прокуроры по судебному делу шли на все грязные уловки, пока я был в заключении вплоть до того момента, когда я был освобожден через пять лет. Меня принуждали вновь и вновь отказываться от моих прав, гарантирующих обращение как с любым другим обвиняемым. Но это было «дело Кевина Митника» - не должно быть правил. Никаких требований уважать Конституционные права обвиняемого. Мое дело было не торжество справедливости, а решимость правительства победить любой ценой. Обвинители невероятно раздули перед судом ущерб, который я нанес, и угрозу, которую я представлял, и средства массовой информации уже донесли до малых поселков цитаты из сенсационных заявлений. Для обвинителей было слишком поздно давать обратный ход. Правительство не могло себе позволить проиграть дело Митника. Наблюдал весь мир. |
| I believe that the courts bought into the fear generated by media coverage, since many of the more ethical journalists had picked up the "facts" from the esteemed New York Times and repeated them. |
Я верю, что суд был охвачен страхом, порожденным размахом компании в средствах массовой информации, потому что многие из журналистов, бывших более этичными, взяли и повторили «факты» из уважаемой «Нью-Йорк Таймс». |
| The media-generated myth apparently even scared law enforcement officials. A confidential document obtained by my attorney showed that the U.S. Marshals Service had issued a warning to all law enforcement agents never to reveal any personal information to me; otherwise, they might find their lives electronically destroyed. |
Миф, порожденный масс-медиа, по-видимому, напугал даже официальных лиц из правоохранительных структур. Документ с ограниченным доступом, полученный моим защитником, показывал, что служба Маршалов США выпустила бюллетень, предупреждающий всех служащих правоохранительных структур никогда не открывать мне никакой информации о себе, или же их жизнь может быть разрушена с помощью электронных средств. |
| Our Constitution requires that the accused be presumed innocent before trial, thus granting all citizens the right to a bail hearing, where the accused has the opportunity to be represented by counsel, present evidence, and cross-examine witnesses. Unbelievably, the government had been able to circumvent these protections based on the false hysteria generated by irresponsible reporters like John Markoff. Without precedent, I was held as a pre-trial detainee-a person in custody pending trial or sentencing-for over four and a half years. The judge's refusal to grant me a bail hearing was litigated all the way to the U.S. Supreme Court. In the end, my defense team advised me that I had set another precedent: I was the only federal detainee in U.S. history denied a bail hearing. This meant the government never had to meet the burden of proving that there were no conditions of release that would reasonably assure my appearance in court. |
Наша Конституция требует, чтобы на обвиняемых распространялась презумпция невиновности [они считались невиновными] до суда, таким образом, дающая всем гражданам право на слушание о залоге, где обвиняемый имеет возможность на представление его интересов адвокатом, на предоставление доказательств и взаимную проверку свидетелей. Невозможно поверить, что правительство, находясь под влиянием истерии, порожденной безответственными журналистами вроде Маркоффа, смогло обойти эти нормы. Беспрецедентно, я содержался как лицо, задержанное до суда под стражу до вынесения решения судом или до вынесения приговора в течение более чем четырех с половиной лет. Отказ судьи предоставить мне право на слушание о залоге во всех случаях опирался на Верховный Суд США. По окончании моя защита сообщила мне, что я установил еще один прецедент - я был единственным в истории США федеральным задержанным, которому отказали в слушаньях о залоге. Это означало, что правительство не потрудилось предоставить доказательства того, что не было обстоятельств для моего освобождения, которые убедительно бы гарантировали мое появление в суде. |
| At least in this case, federal prosecutors did not dare to allege that I could start a nuclear war by whistling into a payphone, as other federal prosecutors had done in an earlier case. The most serious charges against me were that I had copied proprietary source code for various cellular phone handsets and popular operating systems. |
По крайней мере, в этом уголовном деле, федеральные прокуроры уже не отважились утверждать, что я мог начать ядерную войну путем свистка в телефон-автомат, как это сделали другие федеральные обвинители в деле, которое было ранее. Наиболее серьезные обвинения против меня были в том, что я скопировал находящиеся в собственности исходные тексты программ для различных моделей сотовых телефонов и популярных операционных систем. |
| Yet the prosecutors alleged publicly and to the court that I had caused collective losses exceeding $300 million to several companies. The details of the loss amounts are still under seal with the court, supposedly to protect the companies involved; my defense team, though, believes the prosecution's request to seal the information was initiated to cover up their gross malfeasance in my case. It's also worth noting that none of the victims in my case had reported any losses to the Securities and Exchange Commission as required by law. Either several multinational companies violated Federal law - in the process deceiving the SEC, stockholders, and analysts - or the losses attributable to my hacking were, in fact, too trivial to be reported. |
Еще прокуроры утверждали публично и в суде, что я принес нескольким компаниям потери на общую сумму, превышающую 300 миллионов долларов. Детализация общей суммы потерь до сих пор держится судом под секретом, по общему мнению, для ограждения интересов причастных компаний, участники моей защиты, однако, убеждены, что требование обвинения закрыть информацию было принято, чтобы покрыть их огромные злоупотребления в моем деле. Также стоит отметить, что ни один из потерпевших по моему делу не предоставил отчет о убытках Комиссии по Безопасности и Обмену (КБО), как того требует закон. Или несколько транснациональных компаний нарушили Федеральный закон во время процесса, обманув КБО, держателей акций и аналитиков, или убытки, отнесенные на мою хакерскую деятельность, на самом деле были слишком мелкими, чтобы о них предоставлять отчет. |
| In his book he Fugitive Game, Jonathan Littman reports that within a week of the New York Times front-page story, Markoff's agent had "brokered a package deal" with the publisher Walt Disney Hyperion for a book about the campaign to track me down. The advance was to be an estimated $750,000. According to Littman, there was to be a Hollywood movie, as well, with Miramax handing over $200,000 for the option and "a total $650,000 to be paid upon commencement of filming." A confidential source has recently informed me that Markoff's deal was in fact much more than Littman had originally thought. |
В своей книге «Игра беглеца» Джонатан Литтман сделал заявление, что в течение недели публикации истории для первой полосы «Нью-Йорк Таймс» агент Маркоффа «заключил целый пакет сделок» с издателем Уолт Дисней Гиперион на книгу о компании по моей поимке. Аванс был оценен в 750 тысяч долларов. Согласно Литтману, еще должна была быть постановка кино в Голливуде, также Мирамакс вручал более 200 тысяч долларов за право на фильм и «общая сумма 650 тысяч долларов должна быть выплачена как только начнутся сами съемки». Конфиденциальный источник недавно меня информировал, что на самом деле размер сделки Маркоффа был гораздо больше, чем Литтман думал первоначально. |
| So John Markoff got a million dollars, more or less, and I got five years." |
Так Маркофф получил более или менее, что-то около миллиона долларов, а я получил пять лет." |
