В февральском номере газеты «Трудовая Россия», являющейся центральным органом ЦК РКРП-РПК, под одноименным названием, было опубликовано мое выступление на II-ом съезде РКРП-РПК. Будучи приглашен редакцией журнала «Марксизм и современность» к публикации журнальной версии моего выступления, я посчитал необходимым существенно переделать (а не только расширить) текст доклада «О задачах российского рабочего движения» на II-ом съезде. Мне казалось, что любезное приглашение редакции может быть «оплачено» мною не только, и не столько, внесением большей логической строгости в тот, пресловутый доклад, сколько изложением самой «теории российского рабочего движения». Теорией, которая, постоянно уточняясь, сопровождала мою практику в рабочем движении России, осмелюсь полагать, с начала 90-ых годов. Оставаясь, все это время, даже для меня всего лишь только гипотезой. Тем не менее, являясь в различных выступлениях и статьях, время от времени, именно в таком качестве, эта гипотеза постоянно была объектом непрерывной критики и «опровержений». В том числе, и со стороны «левой интеллигенции». В том числе и со стороны тех членов РКРП-РПК, которые непосредственно работали в «официальных» профсоюзах. Тем не менее, я, до сих пор, не нахожу оснований для отказа от положений того теоретического продукта, который, ниже, и предлагаю своим читателям.
Статистика свидетельствует, что, в настоящее время, происходит спад забастовочного движения в России, причем этот спад, как утверждается, носит закономерный и неустранимый характер. И это происходит тогда, когда экономическое положение рабочего класса России, в целом, не улучшается. Противоречие.
Сравнение способностей российского рабочего класса к сопротивлению ухудшению своего экономического положения с таковыми же способностями различных отрядов рабочего класса в Западной Европе и в Америке показывает исключительную слабость российского рабочего движения. И, опять-таки, в условиях, которые российские профцентры – по количеству объединяемых ими членов профсоюзов – ставят впереди самых мощных профцентров Западной Европы и Америки. Новое противоречие.
Естественно, указанные противоречия требуют своих объяснений. И эти объяснения даются и, в основном - на Западе, хотя и не только там, являются, можно сказать, общепризнанными. Можно сказать далее, что лишь малая часть научных работников, изучающих рабочее движение в России, продолжают искренне недоумевать, как при наличии мощных, по сравнению с западными, российскими профцентрами, рабочее движение в России может быть столь слабой и беспомощной силой, каковой оно является. К таковым, недоумевающим, научным работникам я бы отнес научных сотрудников из Пенсильванского университета, с которыми мы встречались, по их просьбе, в Москве, в начале июня прошлого года. В целом же, повторяю, на Западе, теория, объясняющая причины слабости российского рабочего движения уже создана и эта теория там же, на Западе, является почти что канонической.
Рассмотрим эту теорию. Главное ее положение гласит, что российский рабочий класс – толпа трусливых негодяев, не способных защитить ни себя, ни свои семьи, ни своих детей, и в целом, не способная противостоять центральной власти. Такую же оценку свойствам российского рабочего класса, по сути, дают и многие наши теоретики и практики рабочего движения. Оставив, пока в стороне «западное» объяснение причин «трусливости» российского рабочего класса, посмотрим, что из этого следует. Эти следствия мы находим в советах российских теоретиков рабочего движения его практикам: «поучиться у Запада», «опереться на Запад», смоделировать, на российской почве, лояльные к центральной власти и легитимные (основанные на Законе) западные (от анархо-синдикалистских до лейбористских) модели поведения трудовых коллективов. Именно отсюда возникали (и исчезали) теоретические моды на "мондрагонскую модель", на «самоуправляемые коллективы», на «народные предприятия». В каждом таком случае, очередная мода, устами ее теоретиков, объявлялась «первостепенной задачей российского рабочего движения», а ее практический провал приводил лишь к перестановке второстепенных акцентов, но не к пересмотру всей теории. Сегодня на смену увлечениям различными моделями «самоуправляемости», наша теоретизирующая интеллигенция, обратилась к «сетевым моделям» организации рабочего движения, антиглобализму, «интернационализму», лейборизму и к социологическими опросам в трудовых коллективах.
Уже эти, многочисленные, сменяющиеся «моды» вызывают подозрение в состоятельности основной посылки, из которой они вытекают. То же чувство возникает и когда проявленные,. в недавней истории,. исключительные самоотверженность, жертвенность и героизм советского, в частности, российского рабочего класса, положенные, в том числе и на алтарь международного рабочего движения, объявлены этой же теорией, либо как обстоятельство, не имеющее никакого отношения к существующим реальностям, либо, напротив, как обстоятельство, опирающееся на всю, многовековую, «генетически заложенную», психологию рабства и патернализма. Якобы, присущую всей русской нации. Так, забавно, исповедуемый западными учителями «интернационализм» превращается в худшие образцы «западного национализма». Не намного более «щадящим» «национальную гордость великороссов», является «российская идея» (повторяемая сейчас и на Западе) о планомерном подавлении активности и рабочей демократии с помощью, так называемой, административно-командной политической системы СССР. Этой системы сейчас нет, а страх остался. Отсюда – проповедуют «европейские левые» – необходимо преодолеть необоснованный более страх и приобщиться к европейским «демократическим ценностям».
Все это говорит, и, на мой взгляд - однозначно, о крахе господствующей парадигмы в объяснении причин и вынуждает искать настоящую, а не вымышленную, в головах ее (парадигмы) авторов, причину слабости российского рабочего движения.
В российское рабочее движение я вошел летом 1991 года и, с тех пор, наблюдал положение в нем изнутри. И первая его особенность, которая почти сразу же бросилась мне в глаза, заключалась в регулярном чередовании «полос» подъемов и спадов этого движения. И, самое интересное заключалось в том, что интерпретация различных пиков этой «синусоиды» нашими теоретиками расценивалась, почти исключительно, в ее «зеркальном» изображении. Так, например, в самый разгар "рельсовой войны", летом 1998 года, который теоретики считали высшей точкой рабочего движения, я, находясь в составе забастовочного комитета ВНИИЭФ, и наблюдая причины активности движения, считал эту активность последней точкой того состояния рабочего движения, в котором последнее еще подчинялось скоординированному управлению со стороны руководящих центров буржуазной, центральной власти и профсоюзных (желтых) профцентров. Тогда буржуазия заменяла одного своего «управделами» на другого, используя для этого, недовольство рабочих прежним «управделами» и эксплуатируя их активность в «рельсовой войне». В противовес теоретикам, я считал, и писал, что никаких "миллионных масс", выводимых на улицу лидерами официальных профсоюзов (ФНПР и отраслевыми) больше не будет, больше не будет и забастовок, организуемых этими же профсоюзами и, считающими эти профсоюзы главными организаторами сопротивления трудовых коллективов, партиями.. Я считал тогда, и продолжаю считать это сегодня, что спад забастовок, пикетов и митингов, организуемых официальными профсоюзами, после «рельсовой войны» свидетельствует не о слабости, а о зрелости российского рабочего движения. Иными словами, я утверждаю, что рабочие России, окончательно убедившись на своем опыте, что, так называемые, "большие" профцентры не просто оппортунистичны и продажны - что бесспорно и никем не отрицается - но, что именно они являются тем главным орудием, посредством которого российская буржуазия подавляет и унижает рабочий класс. И осознание этого факта, выражающееся ныне в отказе рабочего класса следовать указаниям на игровое моделирование рабочего «сопротивления», (что ФНПР и отраслевым профсоюзам удавалось до лета-осени 1998 года), является свидетельством его (рабочего класса России) внутреннего созревания, но, отнюдь, ни его, сравнительно с рабочим классом Европы, «трусости».
Тем не менее, я не хотел бы, чтобы мой вывод о «зрелости российского рабочего движения» читатель расценивал бы как аргумент в пользу очередного «теоретического», и успокаивающего, аргумента в споре о причинах, все же реальной, а не вымышленной ничтожности этого движения. Движение – ничтожно и к признанию последнего факта нас приводит не только непосредственное, но и статистическое его рассмотрение. К тому же выводу ведет и непонятный, на фоне затянувшегося, на долгие годы системного кризиса, постоянно цикличный – от очередного подъема до очередного спада – характер активности российского рабочего движения. Что, с одной стороны, указывает на то, что факт постоянно снижающейся доли рабочих в распределяемой части производимого ВВП ими не осознается, а, с другой стороны, вызывает предположении о неких регуляторах, подавляющих осознание главного фактора и вызывающих, по своему произволу, то подъем, то спад движения. В данном случае, я использую известное положение теории систем, которая именно наличием управляющего органа объясняет проявление «колебательного», вокруг некоторого состояния равновесия, поведения системы. Сравнение же, двух близких друг к другу состояний экономического положения рабочего класса, к примеру, - фазы «шоковой терапии» и фазы «развернутого наступления» против рабочего класса, предпринятых нынешней Думой и правительством, с откликами системы (рабочего движения) заставляет нас предполагать, что регулятор системы находится вне, а не внутри рабочего движения. В противном случае, как известно, система стремилась бы сохранить состояние «гомеостаза» (равновесия), а не подниматься и не опускаться, на «пики» и в «долины». Подобное же рассуждение об отклонениях от «строгой цикличности» в поведении системы приводят нас к выводу о существовании не одного, а двух внешних регуляторов, определяющих это поведение. И здесь мы должны внимательно приглядеться к российской буржуазии, так как внешнему, регулирующему фазы подъема и спада в активности рабочего движения, регулятору, кроме как в центрах управления господствующего в стране класса, находиться больше негде.
Две фракции российской буржуазии. Рассмотрение истории «рельсовой войны» (подъем активности рабочего движения) действительно «засветил» один из таких, буржуазных регуляторов. Им оказалось либеральное крыло российской буржуазии («Олигархи», Березовский, НТВ). После событий 1998 года, не трудно было «увидеть» и второй регулятор российского рабочего движения. Им оказался, так называемый, Кремль, а точнее - та часть российской буржуазии, которая, по источнику своего происхождения, может быть названа номенклатурной, государственной буржуазией.
Вся история перестройки и реформ, рассмотренная в ее ретроспективе и взаимосвязях, представляет собой историю союза и борьбы двух крыльев российской буржуазии: номенклатуры (номенклатурного крыла буржуазии) и либералов. Попытка представить ту же историю как борьбу «компрадоров» и «государственников», что является типичным в патриотической и в народно-патриотической прессе, должна быть нами отвергнута. И причина такого отрицания заключается в том, что в поведении обеих крыльев отечественной буржуазии отсутствует тот основной признак, по которому, в другое время и по отношению к другой стране, были выявлены буржуазные слои «компрадоров» и «националов». В отличие от «той» страны, в России мы наблюдаем тот поразительный факт, когда представители, несомненно, «национально-ориентированной» буржуазии действуют как типичные «компрадоры», а, с другой стороны, также, несомненные, по определению патриотов, «компрадоры» выступают в роли наилучших, российских патриотов. Еще более внимательное рассмотрение источников прибылей, отраслей общественного производства, их ориентации (не ориентации) «на Запад», и их «принадлежности» к принятой – по титулу патриотов – системе «компрадоров» и «националов», ставит окончательный крест на всей этой, патриотической теории. Поскольку, в конечном случае, оказывается, что главным критерием отнесения того или иного буржуазного клана к «компрадорам» или к «националам» является лишь источник финансирования тех или иных патриотических изданий. Иначе говоря, суть этой патриотической теории заключается в утверждении, что «нас финансирующий буржуа» – это «стопроцентно», государственный и «национально мыслящий» буржуа, а не подлый компрадор. Именно это, последнее утверждение, а ничто иное, и является сутью всей премудрой национал-патриотической теории «компрадоров» и «националов» в современной буржуазной России.
Напротив, деление российской буржуазии на либеральную и «номенклатурную» является делением по существу. Ибо касается разногласий по характеру ответа на существенный, для всей российской буржуазии, вопрос: «Где находится основной путь, на котором капитализм в России мог бы обрести свою законченность, необратимость и шанс на «устойчивое развитие»?
Либералы, в этом споре двух фракций отечественной буржуазии, делают ставку на полное включение экономики России в мировой рынок. Следовательно, либеральное крыло буржуазии должно настаивать и, на самом деле, настаивает на ликвидации «убыточных» производств (действительно ненужных, при опоре на Запад и в привязке к мировому рынку) .К таким производствам они относят: сельское хозяйство, машиностроение, электронную промышленность, производство средств связи, военную промышленность, многочисленную армию. Они настаивают на ликвидации «монополий», на интенсивном использовании нефтяных, газовых, лесных, редкоземельных ресурсов и производств России. Они полагают, что на «мировом рынке» все это, российское сырье, с лихвой может быть обменено на высокотехнологичные и наукоемкие товары Запада. Которые, как полагают либералы, Россия, все равно, произвести не сможет. Любопытно, и патриотическая пресса о том умалчивает, что подлинный источник «либеральной идеи» находится в тех косыгинских и в брежневских реформах, которые, впервые, открыли ресурсы СССР «мировому рынку». В обмен на такие «высокотехнологичные» товары Запада как-то: американское зерно, американские джинсы, американские «лэйблы», германские трубы, европейские обувь и одежду, французские предметы женского туалета и пр. Заметим, что, из действительно стратегических товаров, закупаемых, в те достославные времена на Западе, таковыми являлись только американские ЭВМ GE и IBM. Переделываемые затем с огромным трудом в изначально устаревшую ЕС (единую серию) “советских” ЭВМ. Погубившую, кстати сказать, одну из лучших в мире 70–ых годов, серию ЭВМ БЭСМ академика Лебедева. Такова экономическая программа либерального крыла российской буржуазии. Время «правления» либералов – август 1991 – весна 1993 годов. Развал СССР, его экономики, шоковая терапия, ваучеризация – неполный список преступлений российской буржуазии и, прежде всего, ее либерального крыла. Одновременно, это было время, когда в «буржуазном цирке» народу была показана вся мерзость «реформ», их «антинародная» и «антигосударственная» сущность. Когда правящий класс, руками одной своей фракции успешно разрушил социалистический базис и надстройку, - что было необходимо для начала капиталистических реформ, с тем затем, чтобы устами своего президента, далее, мог заявить «Во всем виноват Чубайс!», лишив, тем самым, либеральных «камикадзе» всех символов государственного правления. Что, кстати сказать, вызвало большое удовлетворение и даже восторг в «патриотических» и в «национал-патриотических» кругах общества. Эта фракция российской буржуазии потерпела крах и не могла не потерпеть его, так как последняя предполагала, с самого начала, что ей удастся переместить несколько десятков миллионов человек, работающих в машиностроительных отраслях и в ВПК, в добывающие и транспортные отрасли. Теоретическая нищета ее идеологов была продемонстрирована в «шоковой терапии», когда цены взлетели в десятки тысяч раз, вопреки прогнозам Пияшевой и Гайдара, предполагавшим лишь перераспределение в таблице цен, при сохранении цены набора жизненно важных, для населения, продуктов с погрешностями, не превышающими 15-20% от исходной суммарной цены.
Приглядимся теперь внимательно к «патриотической», иначе «национал-патриотической», иначе «номенклатурной», иначе «государственной» буржуазии. Отметим, что лишь один раз в «реформенной» России, эта буржуазная фракция правящего класса, временно, отступала на второй план. Заметьте - не была оттеснена, от управления государством, а просто «уходила в тень». Предоставив в тот раз, так называемым, демократам (представителям либеральной буржуазии), только символы бразды правления. Оба президента – и Ельцин, и Путин – ставленники номенклатурной буржуазии. Программа этой фракции отечественной буржуазии заключается в том, чтобы использовать все международные рыночные, финансовые и фондовые институты в интересах «сильной», «единой и независимой» России. Эта фракция полагает, что, понизив стоимость рабочей силы в России на порядок (что она уже сделала), российская буржуазия получит громадные преимущества перед своими зарубежными конкурентами. С другой стороны, рассуждают патриоты, внедряя международные стандарты права, экономики, политики, российский капитализм мог бы использовать все преимущества членства в «международном сообществе» для успешной реализации своих планов на завоевание своего места на мировом рынке. Иными словами, империалистический хищник – а именно им и является данная фракция отечественной буржуазии, приспосабливаясь к «друзьям» Биллу, Джорджу, маскируясь и, когда нужно, унижаясь, достаточно успешно восстанавливает «вертикаль власти», ликвидирует ненужные производства (на 90% совпадающий с таковым же списком «ненужных производств» у либералов), сворачивает социальные программы, наращивает гонку вооружений1, устанавливает стандарты царского трудового права, доводит норму эксплуатации трудящихся до немыслимых ранее 300-600%. Эта фракция, в которую, в почти полном составе, вошли бывший директорский корпус СССР и РСФСР, высшая номенклатура КПСС, профсоюзная номенклатура ВЦСПС, наиболее «продвинутые» деятели комсомола и общественно-политических институтов ЦК КПСС, явилась «архитектором» перестройки и реформ. Она, маниакально, нацелена не на «оборону», а на «нападение» российского капитала по всему фронту СНГ и за его пределами. Блокируясь с США в «антитеррористической коалиции» она, на самом деле, в рамках этой коалиции, или вне ее планирует поставить под свой контроль все стратегические источники сырья, материалов и рабочей силы на всей территории разваленного ею Союза.
Если рассматривать обе программы «устойчивого развития», сформулированные идеологами отечественной буржуазии с чисто логической точки зрения, то, бесспорно, пальму первенства следует отдать программе либералов. Их программа исходит из изменившегося соотношения сил после распада СССР и предлагает способ действия в этих, изменившихся условиях. Что касается таковой же программы номенклатурной буржуазии, то здесь учет изменившихся реальностей почти полностью отсутствует. Кроме того, в ней нам предлагается забыть, что субъект программы в недавнем прошлом, достигая гораздо более ограниченные цели и обладая, в отличие от сегодняшних реалий, всем экономическим потенциалом Союза, все же не смог достичь ни одной из провозглашаемых в сменяющихся программах КПСС целей. Нам предлагается забыть, далее, какой зловещий шлейф разрушений и войн тянется за номенклатурой еще со времен перестройки, когда она только (тайно) формулировала свою программу отказа от противостояния империализму вовне и от продолжения строительства социализма внутри страны.
Если же оценивать обе буржуазных программы по их существу, то никакое, даже лояльное к ним отношение, неспособно найти в них того решающего звена, которое позволило бы им осуществиться в действительности. Реальный учет фактов, фантазии и теоретические спекуляции в них представляют настолько противоречивую смесь, что любая попытка превратить в действительность даже наиболее реалистические компоненты из этой смеси представляется практически невозможной. Это – тупик, и системный кризис, длящийся уже второе десятилетие, является яркой иллюстрацией этого теоретического (и практического) тупика. Нечего и говорить, что ни одна из буржуазных программ экономической стабилизации рабочему классу России не оставляет никаких надежд на улучшение своего, бедственного положения. Точнее, улучшение экономического положения отдельных отрядов пролетариата в отдельных отраслях, и на отдельных производствах может, конечно, иметь место - это происходит, например, в отраслях ВПК, работающих на рынок оружия, в целом же положение пролетариата России, при развертывании любой из программ буржуазии будет только ухудшаться.
Таким образом, нами описаны два регулятора рабочего движения России, непрерывно корректирующие активность последнего с конца 80-ых годов прошлого столетия и до настоящего времени. Ниже мы, кратко, опишем исходящие от буржуазных регуляторов управляющие воздействия и отклик системы (рабочего движения) на эти управляющие воздействия.
1989-1993 год. Управление осуществляет либеральное крыло буржуазии. Сигналы: «империя», «могли бы жить, как в капиталистической Швеции», «нищенский уровень», «совки», «дать заработать», «свобода торговли», очередное «разоблачение» Сталина и т.п. Сигналы другого рода: «демократия», «правовое государство», демократическая риторика - «я с Вашими взглядами не согласен, но отдам жизнь за то, чтобы Вы могли их свободно высказать» – другого сорта, обращены не к рабочему классу, а к «продвинутой» интеллигенции. Откликом рабочего класса на эти сигналы было: создание первых «свободных» профсоюзов (с помощью западных профцентров и правительств). НПГ, СОЦПРОФ и другие (региональные свободные профсоюзы). Уход с предприятий и последующее люмпенизирование части рабочего класса. Рост забастовочной активности класса, постепенно усиливающиеся в нем антикоммунистические настроения. В результате август 1991 года проходит при полном бездействии рабочего класса, поскольку одни отряды класса считают, что крах «империи» – результат их воздействия на систему (государство), другие отряды класса ничего не считают в силу полной деморализации предыдущими сигналами управления. ВЦСПС не только не бездействует, но занимает активно благожелательную позицию по отношению к совершившимся изменениям. Либеральный регулятор продолжает действовать вплоть до отставки правительства Гайдара, однако, по мере того, как накапливается и нарастает обнищание масс, и перестает действовать эффект ожидания «улучшения через полгода-год», эффективность действия этого регулятора к весне 1993 года спускается до нуля. Рабочее движение начинает «шевелить уснувшие профсоюзы». К тому времени реорганизованные – из ВЦСПС – новые «номенклатурные» профсоюзы проявляют первые признаки «оживления». Параллельно с этим появляются первые ячейки «Защиты», еще беспартийные, но уже не связанные ни «номенклатурной» (ФНПР), ни «рыночной» (СОЦПРОФ и НПГ) логикой. Регулирование переходит к «номенклатурному» регулятору. Поднимающаяся активность рабочего класса блокируется «ожившими» организациями ФНПР, которые демонстрируют лояльность к «разумному» правительству и начинают, вместе с администрацией предприятий «расчищать поле» от ячеек «подпольных», «иностранных» и «коммунистических» профсоюзов «Защиты». Все слова в этих определениях «Защиты», все действительно звучали по радиосети предприятий и печатались в местных «демократических» и «национал-патриотических» газетах, все - были ложью, и эта ложь озвучивалась, прежде всего, функционерами официальных профсоюзов. В результате этих, первых, совместных действий профсоюзов и администраций предприятий против «Защиты», 1993-1995 годы стали кладбищем первых ячеек рабочих профсоюзов. Летом 1994 года создается ячейка «Защиты» в Арзамас-16, в течение 1995 года, исключительно быстро, развертывается сеть организаций «Защиты» в Астрахани и в Астраханской области. В 1996 году, к лету, из всей сети первых ячеек «Защиты» в стране остались только два действующих центра – в Аразамасе-16 и в Астрахани. Период действия либерального регулятора был характерен тем, что, в этот период, активность рабочих организаций (каковы бы они ни были) вполне успешно могла реализовываться «в разрезе» между интересами двух буржуазных фракций. Так, в Арзамас-16, в 1992 году, небольшой группе рабочих, сгруппированных тогда в Совете рабочих, небольшой серией (чуть больше десятка) судебных исков с требованием о выплате задержанной зарплаты удалось вызвать лавину таких заявлений от работников ВНИИЭФ, что вынудило это мощное предприятие выплатить зарплату всем своим работникам. Успех был обеспечен тем обстоятельством, что, на «либеральном» этапе, администрации предприятий и государственные органы (прокуратура и суд) еще подчинялись «общегосударственной», как они полагали, либеральной идеологии о правовом государстве. Не ведая о том, что вся «правовая» идеология была простой демагогией, запущенной с ведома, и по согласованию с номенклатурным, буржуазным кланом, действительно управляющим страной. В конце «либерального» периода предприятия и органы «правового государства» уже «находили» друг друга и риторика «о праве» на той и на другой стороне вызывали лишь «улыбки авгуров». Это слияние интересов администраций предприятий и судов проявлялось, в частности, в том, что аналогичные искам 1992 года иски уже в 1995 году судами либо не принимались, либо исполнение их формального удовлетворения откладывалось в долгий ящик. Суды на местах, как правило, в это время уже были накрыты финансовым «зонтиком» предприятий и буржуазное «право», таким образом, обрело свой, настоящий смысл. Не везде и не во всех профсоюзах этот переход от «театрального» к настоящему праву был осознан. Так, например, в этот период перехода государства от одного к другому своему классовому регулятору, правовой идеализм, по-прежнему, продолжал развиваться в ячейках СОЦПРОФа и НПГ. Более того, в этих профсоюзах, формально устроенных по уставам сходными с уставами «Защиты», эти годы укрепили то почтение к Закону, которое первоначально и породили эти профсоюзы. Функционирование и культивирование этого почтения я наблюдал, в частности, даже в 1999 году, в своем посещении семинара профсоюза «Единство» (организация СОЦПРОФа) в г. Тольятти.
1993-1998 годы. Управление движением осуществляет номенклатурный регулятор. Переход управления к этому регулятору маскируется тем обстоятельством, что президентство по-прежнему в руках Ельцина – символе единения «всех демократов». Сигналы регулятора: «во всем виноват Чубайс!», «сохраним единую Россию», начало чеченской войны. Отклик системы: оживление националистических лозунгов в среде рабочего класса, как следствие – сброс бюллетеней «за Жириновского», выжидание в борьбе за социальные требования. Лишь постепенно осуществляется медленный переход к активности постольку, поскольку – как это все более осознается - все мероприятия «патриотического» правительства направлены на выполнение программы буржуазного, номенклатурного крыла. Не нужными признаются шахты, домны, мартены, тяжелое машиностроение, производство бумаги. Этот период дал образцы в историческую эпопею сопротивления рабочих на Чебоксарском заводе тяжелого машиностроения, на Ясногорском машиностроительном заводе, на Выборгском целлюлозно-бумажном комбинате. К сожалению, во всех этих пунктах сопротивления рабочими были сделаны крупные ошибки, также лежащие на совести, если так это уместно назвать, буржуазного регулятора рабочего движения. Везде, во всех этих пунктах, борьба велась под руководством и под флагами ФНПР и отраслевых профсоюзов, к тому времени полностью определившимися в выборе своего хозяина. В Чебоксарах, к тому же, в идеологии сопротивления сидело фантастическое утверждение о «красной республике» и о «нашем совпрофе». Взятое на прокат из предвыборной трескотни КПРФ. В Выборге столь же фантастическое предположение о, так называемом, «народном предприятии», возможное в буржуазном законодательстве только в принципе, но абсолютно нереальное в том его виде, каким его представляли себя рабочие активисты, направляло все действия этих активистов. Нетрудно было себе представить, что, если бы, даже, вся цепочка технологического конвейера от лесных делянок, складов мазута, электростанций и железных дорог была в руках юридически мыслимых «народных предприятий», «народное» ВЦБК реализовать все равно бы не удалось. И причина этого находилась в том простом факте, что подобное предприятие, юридически возможное в любой его форме, вычеркнуто из программы «патриотической» буржуазии. К сожалению, иллюзии «правового государства» и здесь блокировали даже простые представления. К лету 1998 года планировщикам дел буржуазии стало очевидно, что возможности и нового регулятора в деле управления страной в общем, и рабочего движения, в частности, подошли к концу. А, следовательно, встал вопрос о новом перераспределении ролей и функций внутри самого буржуазного класса. Как всегда, это было сделано с помощью рабочего класса.
«Рельсовая война» 1998 года. Сигнал к началу кампании перераспределения ролей между двумя фракциями буржуазии подал канал НТВ – «любимая игрушка» Б.Березовского. Идеолога либерального крыла буржуазии. Целью показа блокировки ж/д пути на канале НТВ было контролируемое обострение обстановки в стране, с одновременным показом банкротства «номенклатурного регулятора». Главной целью либеральной фракции на тот момент было: смена президента, отвоевание ФНПР и отраслевых профсоюзов из сферы власти государственной, номенклатурной буржуазии. Целью было - оживление деятельности «рыночных» и «демократических» профсоюзов. Все перечисленные цели, во всей их взаимосвязи, в конечном виде, были направлены на захват государственной власти либеральным крылом российской буржуазии. Из всех поставленных целей, ценой самоотверженной рабочей «войны», достигнута была только одна цель – смена буржуазного президента, государственный акт о чем был подписан в сентябре следующего года. Возможно, что компромиссное решение двух буржуазных фракций о Путине был принят еще в ходе «рельсовой войны». Возможно, что точной датировкой этого решения о будущей смене Ельцина и о назначении нового «управделами» российской буржуазии является эвакуация «долбящих касками» шахтеров НПГ с Горбатого моста у Белого дома.
Из той ретроспективы, что приведена выше, следует, что главной причиной ничтожности рабочего движения России является то обстоятельство, что в своей активности оно все реформенное время следует по указкам своего классового врага. Выдающего всему движению и большинству его лидеров фальшивые лозунги, фальшивые цели, фальшивые способы достижения целей. В результате – снижается активность движения в достижении своих целей, нарастает апатия и чувство потери цели. Конечно, можно предполагать, что принципиальная недостижимость целей обеих программ буржуазного класса – являющееся для нас бесспорным, рано или поздно приведет к стихийному коллапсу все буржуазное правление, однако, для рабочих важен фактор исторического времени. Ведь, если распад буржуазного государства, в силу внутреннего его несоответствия историческим реалиям, произойдет после полного разрушения жизненных условий миллионов трудового народа в условиях относительного мира, или, что хуже, в результате истребительной войны (о возможности которой предупреждает резолюция ЦК РКРП-РПК «Рабочий класс и мировая война») то, вряд ли, это будет выходом достойным класса, имеющего столь славную историю в прошлом веке. Выйти из управляющих контуров буржуазных регуляторов –главная задача рабочего движения России сегодня.
Ни один класс не может подняться на уровень управления всем обществом, если он, в действиях, направленных на осуществление своих классовых интересов руководствуется «добрыми советами» своего классового врага. Положение рабочего движения в России сейчас именно таково. В президентство Путина – а, фактически, с 1998 года – против трудового народа воссоздана традиционная система власти: единая партия российской буржуазии («Единая Россия»), управляемое этой партией государство, и агентура государства на производстве – отраслевые профсоюзы и ФНПР. Нельзя обольщать себя замечаниями о «несовершенстве» этой системы. Действительно, можно согласиться с суждениями, что и «Единая Россия» не походит на «монолитную» КПСС, и государство, затыкающее возникающие там и сям дыры и завязшее в чеченской войне, не сравнится с СССР, и сами профсоюзы, отнюдь, не приведены пока еще, к управлению из парткомовских кабинетов. Нас, однако, больше должен беспокоить тот факт, что рабочий класс России до сих пор не имеет своей, общероссийской, классовой организации. Ее необходимо создать. Попытки ее создания с помощью Советов рабочих и Всероссийских съездов таких Советов к цели создания всероссийской рабочей организации не привели и существуют весьма веские основания считать, что не приведут и в обозримом будущем. Практика использования для достижения той же цели существующих «двуклассовых» профсоюзов: отраслевых и ФНПР, представляет еще больший негатив. Мы сейчас находимся в таком положении, что в отношении «западных» и наших отечественных советчиков, предлагающих «работать в любых, даже реакционных, профсоюзах», должны сказать, что ими, сознательно или бессознательно, используется фальшивая терминологическая база: ФНПР и отраслевые профсоюзы – не профсоюзы. Термин «профсоюзы» в отношении этой агентуры буржуазии на предприятиях «обкатывается» государством (всеми его исполнительными, законодательными и судебными органами) только для обмана трудящихся. Официальные профсоюзы, согласно 98-ой Конвенции МОТ, - не профсоюзы, а организации трудящихся, находящиеся под контролем работодателя и его представителей. Это обстоятельство понятно каждому думающему рабочему, только интеллигенция, к сожалению, еще путается в понятиях. Ленин, когда говорил о «необходимости работать даже в реакционных профсоюзах…», товарищи из Западной Европы, повторяющие, вслед за Лениным, те же слова, не видели таких замаскированных под профсоюзы хозяйских монстров, лавирующих между различными буржуазными бандами, а защиту интересов трудящихся только имитирующих. И правительство РФ не удается вытащить на суд за нарушение международного законодательства о труде только потому, что юридически бесспорное доказательство его виновности наталкивается на цинично сформулированную позицию «цивилизованного Запада» - «нефть в обмен на молчание!».
Тем же товарищам, кто, соглашаясь с нашей аргументацией относительно официальных профсоюзов, все же предпочитает работать «даже в реакционных профсоюзах» (ради больших лавров, что ли?), можно сказать, что ни ФНПР, ни отраслевые профсоюзы никуда, после образования классовых профсоюзов, не денутся (не такова воля хозяев этих профсоюзов, чтобы сдавать «Защите» их членскую базу), и, к сожалению, нам все же приходится, по-прежнему, взаимодействовать с их профкомами и с их членами.
Должен сказать, что, сегодня, на пути к построению разветвленной и массовой структуры рабочих профсоюзов появилось и другое, «интеллигентское» мнение о том, что после введения нового «Трудового Кодекса», классовые профсоюзы, в общем, - «Защита», в частности, потеряли основания для своего существования. Эти партийные интеллигенты говорят, что, «находясь в меньшинстве, в трудовых коллективах, ячейки «Защиты», отсечены от коллективных договоров, от прав на забастовку, они потеряли реальные возможности по защите своих членов». Что следует сказать о данном мнении партийных интеллигентов. Да, действительно, отсутствие в России исполняемых законов, а, в последнее время, - и новый "Трудовой Кодекс" являются немалыми помехами на пути классовых организаций. Если брать, например, новый «Трудовой Кодекс», то мы должны осознать следующее, - с его введением, с забастовками, проводимыми по Закону, в России закончено. Дело в том, что правом на забастовку, в противоречии с Конституцией, теперь обладают только работники предприятий, но не подразделений предприятий и уж, тем более, - не отдельные граждане. Если учесть, к тому же, что за начало забастовки должны проголосовать 75% работников, работающих на предприятии, если добавить к тому же, наличие, на всех крупных предприятиях, хозяйских профсоюзов – с агентурой хозяев внутри них - то "теорема доказана". Но – нее для нас. Для нас, - это значит, что расчет сегодня может быть только на "дикие забастовки", "забастовки без правил". Освоение методов и схем таких забастовок должно стать задачей дня в новых, классовых профсоюзных ячейках. Рабочее движение России еще только подходит к осознанию данного "правового" факта, но, в целом, еще не осознало его. Эта причина еще раз подчеркивает важность создание кадровой армии, способной руководить, действовать и приводить рабочих к победе, в существующих, а не в возможных и желательных условиях классовой борьбы. Проповедь же «ненужности» и «бесперспективности» движения за классовые организации, в частности, - за движение рабочих профсоюзов «Защита» является главной задачей пропагандистских центров буржуазии. Напротив, борьба с надуманными схемами современной классовой борьбы в России, с мнимой «бесперспективностью» движения к рабочим, классовым профсоюзам является одним из способов преодоления слабости российского рабочего движения.
Одним словом, путь – один. Либо создавать независимые от буржуазии рабочие организации, используя понятную и приемлемую для массового рабочего профсоюзную форму, либо прекратить всякие разговоры о революционном пути выхода России из того тупика, в который ее, во второй раз в истории только одного века, завела российская буржуазия. На пути к такой организации необходимо вырвать из профсоюзных, буржуазных касс принадлежащие рабочим их деньги. Использовать эти деньги для создания собственных, рабочих касс взаимопомощи, для развертывания компьютерных, издательских комплексов, для обучения рабочих искусству управления, для культурных и оздоровительных целей (хозяйские профсоюзы из рабочих взносов возвращают рабочим не более 5-10%, даже слабые организации «Защиты» имеют возможность возвращать в 5-10 раз больше). Создавая свои профсоюзы, вооружая комитеты этих профсоюзов современной техникой, рабочие получают возможность ответить словом против слова буржуазии. Получают возможность прямо и без «желтых» посредников связаться с братьями по классу.
Создавать независимые от буржуазии, классовые профсоюзы. Не взирая ни что, и при любой складывающейся обстановке. Трудности на этом пути огромные. Бесконечно тянутся тяжбы по регистрации ячеек «Защиты» на десятках предприятий. По той же причине (проволочка с регистрациями в органах юстиции) гибнет до 70% вновь созданных организаций. Это не является изолированным явлением: в разных частях России активисты "Защиты" и сотрудничающих с ней органов рабочей печати вызываются на "собеседования", в ходе которых известные органы задают весьма специфические вопросы. Все это показывает, что буржуазия согласна на многие «вольности» российского рабочего движения, но горой встает на пути создания независимых от не ячеек рабочего сопротивления.
Однако все это можно преодолеть, должно преодолеть, и преодолевается - но только (это важный момент!) при наличии подготовленных кадров. Важно понять и, это факт, что рабочие, без интеллигенции, не способны разбить железобетонную, правовую стену, воздвигнутую Минюстом вокруг классовых профсоюзов. Это значит, что рабочая компартия должна бросить на фронт создания рабочих профсоюзов свои лучшие кадры. Эти кадры должны помочь рабочим преодолеть юридические препоны на пути легализации профсоюзных ячеек, помочь наладить в них финансовую, организационную и исполнительскую дисциплину. Эти же партийные кадры, находясь среди рабочих, должны стать тем политическим ядром рабочей организации, которое сумеет научить рабочих правильной тактике. Умению наступать и умению, не теряя «боевых порядков» и членов организации, отступать. Умению блокировать в этих рабочих организациях все «разъяснения» и «объяснения» буржуазных СМИ и буржуазных органов власти, умению всему давать классовое, строго научное, объяснение. Эти политические вожди сами должны будут многому научиться в создаваемых ими рабочих ячейках «Защиты». Сегодня на территории всей Российской Федерации 15 тысяч членов «Защиты». В большинстве своем, эти рабочие борются за права рабочего человека в составе малочисленных «партизанских отрядов». Задача – связать все эти отряды в единую, дисциплинированную и централизованную рабочую организацию, постоянно наращивающую свою численность. Сделать это могут партийные организаторы, начать обучение которых всем вопросам организации профсоюзных ячеек «Защиты» решил на последнем Пленуме ЦК РКРП-РПК. Если мы выполним это решение, рабочее движение в войне «Класс против класса!» сделает гигантский, исторически значимый, шаг вперед.
Создать рабочие организации, связать эти организации, все «партизанские отряды» в единую всероссийскую организацию, в армию пролетариата России – вот основная задача коммунистической партии сегодня, завтра и до победы.
Гамов В.Г., 14 февраля 2003 г., г. Арзамас-16
1. Общий объем работ, выполненных для государственных заказчиков предприятиями Российского Агентства по обычным вооружениям (РАВ) по итогам первого квартала 2002 г. увеличился на 47.6% по сравнению с аналогичным периодом 2001 г. В первом же полугодии поставки РАВ на международные рынки оружия возросли в 7.9 раза по сравнению с аналогичным периодом прошлого года. Общий объем продаж за полугодие составил 450.6 $ . Россия в оценке СИПРИ (Стокгольмский международный институт проблем мира) в 2001 году вышла на первое место в мире по темпам роста продажи вооружений (24%). Основные покупатели российского оружия: КНР (рост закупок – 44%,. Индия – 100%,. Саудовская Аравия, Тайвань и Турция).
Ядерный потенциал России и США составляет 93% от всего ядерного вооружения мира.
Из общего количества в 17150 ядерных боеголовок, потенциалы: Китая – 400 боеголовок, Франция – 348 боеголовок, Великобритания и Израиль – по 200 боеголовок, Индия – 30-35 боеголовок, Пакистан – 48 боеголовок. Все остальные боеголовки находятся у США и у России.
Все выписки сделаны из Ежемесячного бюллетени научно-технической информации ВНИИЭФ (ОПИНТИ ВНИИЭФ), в котором размещаются дайджесты из ФГУП «ЦНИИАТОМИНФОРМ» и из сообщений ИТАР-ТАСС. (№ 10, 11, 12 за 2002 год).