|
Как только Леонид Куравлев появился на сцене, стало
ясно, что никакие чудеса техники не в состоянии донести до зрителя
обаяние этого человека. Может быть, это плохой пример для сравнения, но
смотреть вживую артиста, находиться с ним рядом, - это то же самое, что
пойти на стадион на футбольный матч.
Конечно, время берет свое... Это был не Шура Балаганов
и даже не Айсман, но мне кажется, что душой этот человек совсем не
постарел. И неудивительно. Ведь для артиста самое главное -
востребованность. А он продолжает сниматься, его по-прежнему
приглашают. Значит, он нужен, значит, его любят и не забыли.
*Слушать Куравлева можно было бесконечно. Не знаю, как
ему это удается (наверное, это одно из артистических таинств), но
создавалось впечатление, что сидим мы вовсе не в зале кинотеатра, а в
тесном дружеском кругу и отвечает он на вопросы не всем, а конкретно
тебе.Леонид Вячеславович читал записки:
- «Как обстоят дела сегодня в нашем отечественном
кинематографе?» Неважно обстоят. Ни для кого не секрет, что для съемок
нужны деньги. Бывает, что картина начинает сниматься, потом деньги
кончаются, и все приостанавливается. Потом находится еще какая-то
сумма, и съемки продолжаются. Но бывает, что денег больше нет, и
картину бросают. Такое даже сегодня не редкость. Особенно если фильм
многосерийный. Я снимался в картине из двенадцати серий. Называется она
«Теплые ветры древних булгар». Проект очень дорогостоящий. Я не понимаю
по сей день, почему Булат Мансуров, снимающий картину, замахнулся на
такой сюжет. Но вот рискнул ведь. Хотя с финансовой точки зрения все
было похоже на авантюру. Несколько веков, начиная с пятого века. Много
массовых сцен, дорогие костюмы. В этой картине я снимаюсь в пятой
серии. Зарождение христианства на Руси. Играю я князя Добрыню - дядю
Владимира - основателя христианства. И, конечно, проблем у фильма было
предостаточно в отличие от картины, съемки которой проходили в Париже.
Снимали там, однако, наши, русские. Нашелся такой продюсер - Евтушенко
(не путайте с поэтом), он затеял этот проект. Затеял его он ради своей
четырнадцатилетней дочери. Это Оля Евтушенко. Она уже снималась в
главной роли в картине «Пионерка Мери Пикфорд». Любит папа кино.
Пригласил ряд знаменитостей: Догилеву, Янковского, Волкову,
Рудинштейна. Надо сказать, что картина снималась молниеносно. В течение
месяца. Это и понятно, бюджет. С одной стороны, если находятся
спонсоры, это хорошо. Но с другой стороны, бывает так, что от спонсора
зависит слишком много. Я снимался у Павла Любимова в «Призраке дома
моего». С этим фильмом происходили довольно странные вещи. Я играю в
нем главную роль - доброго домового, который способен изменять людей к
лучшему, влиять положительно на их характер, взгляды, судьбу. Играю в
окружении замечательных молодых актрис - Саши Захаровой, Жени
Симоновой, Иры Розановой... Они все играют блестяще, и я чувствовал
себя как в настоящем малиннике. По сценарию мой герой вдруг решил
заняться политикой, грязным в общем-то делом. И поэтому он теряет свои
чудесные способности. А у фильма был спонсор, который вдруг заявляет,
что в фильме не должно быть никакой политики. Как без политики, когда
ею пропитан воздух? Но режиссер пускает его в святая святых - в
монтажную. Спонсор, вообразивший себя художественным руководителем,
командует: это убрать, это вырезать. Меняется смысл ленты, вытравляется
смысл роли. И это происходит сегодня, когда нет политической цензуры!
Я как актер, оказывается, не имею никаких прав. Моя
работа теряет смысл, и я не волен что-либо изменить, хотя брался за
роль именно из-за интереса к характеру героя. Я бы не хотел, чтобы
зрители этот фильм когда-то увидели. Но, несмотря ни на что, я считаю,
что русский кинематограф жив.
- «Веселый ли вы в жизни человек?» Я человек серьезный,
смеюсь редко, хотя понимаю, что до сих пор меня иногда ассоциируют с
Афоней. И, кстати, думают, что если я снимался во многих комедиях, то
со мной происходило обязательно что-то веселое. Просят рассказать.
Огорчу, но на меня не падали осветители, я не падал ни в какие ямы, и
никто при мне не падал. Я вас уверяю, что даже если я прыгну с
парашютом, то он обязательно раскроется.
- «Какое учебное заведение вы окончили и когда начали
сниматься?» В 1960 году я окончил ВГИК, но еще когда учился, уже начал
сниматься. «Мичман Панин» Швейцера. С этим режиссером меня связывает
многое. Я был занят у него в восьми фильмах. Это и «Золотой теленок», и
«Маленькие трагедии». А педагогом моим был ученик Станиславского, из
МХАТа. Его, к сожалению, сейчас уже нет - Борис Бибиков. Гениальный
человек, из плохих артистов, но очень хороший режиссер. Он научил меня
очень многому. И самое главное - вкусу. А вообще учение в нашем
творчестве бесконечно. Снимаясь в «Афоне», я учился чему-то у Леонова,
снимаясь у Михалкова, учился у него. Даже у Брондукова, который
снимался в «Афоне» лишь в эпизодах, я тоже учился. Он играл гениально.
И это не лукавые, а искренние слова. Ну и, конечно, Шукшин. Моя любимая
картина - «Живет такой парень». Картина, которая мне принесла все. По
сей день говорят, что после ее выхода на экран на следующее утро я
проснулся знаменитым. И все, что потом делал, - это наследство из этого
фильма.
- «Во сколько лет вы начали сниматься?» Еще во ВГИКе,
но тут есть одна заковыка. Даже Борис Бибиков не поверил, что я стану
актером. По главному предмету - актерскому мастерству - он поставил мне
двойку, что означало автоматическое исключение. Это случилось на втором
курсе. Окружение у меня было хулиганское. Отец - слесарь, мама -
парикмахер. Вся родня жила в селах. В общем, из интеллигенции никого.
Из мира искусства тоже. И когда я решил поступать на актерский, родня
сделала соответствующий вывод: ребенок чокнутый. А почему решил туда
пойти?.. Я не мог посягнуть на серьезные предметы. Учился скромно.
Двоюродная же сестра, которая поступала во ВГИК двумя годами раньше,
мне подсказала: там нет никаких математик. И тут же успокоила: зато там
сто человек на одно место. Деваться было некуда. Первый раз я не
поступил и пошел на фабрику, выпускающую елочные украшения. Со второго
захода был принят. Отстоял же меня мой друг, который тоже получил
двойку. Он сказал Бибикову: «Я понимаю, что актер из меня не получится,
но все равно хочу учиться. Я и постараюсь, найду свою дорожку». -
«Ладно, тебе поставлю, а Куравлеву?..» И поставил нам тройки. Друга
зовут Боря Смирнов, и он действительно не стал актером, но я его не
забываю. А дебют-то мой был все-таки у Тарковского...
Кинокритики до сих пор пишут, что «Мичман Панин» был
моим первым фильмом. А это совсем не так. Впервые на съемочную площадку
меня пригласил Андрей Тарковский, снимавший вместе с Александром
Гордоном свою курсовую работу «Сегодня увольнений не будет». Я сыграл
солдата, который вместе с товарищами обезвреживал мины, оставленные
фашистами в Курске. Кстати, фразу, давшую название фильму, произношу
именно я. Недавно фильм показали по телевидению, и я очень жалею, что
не смог его посмотреть и не попросил никого записать...
- «Как вы попали в кино?» В кино попал благодаря «ухаживанию» за Софико Чиаурели.
Когда я учился на четвертом курсе, на экзамен по вокалу
пришла Софья Абрамовна Милькина (сорежиссер Михаила Швейцера). В тот
день я изображал неуклюжего кавалера своей однокурсницы Софико
Чиаурели. Милькина и порекомендовала меня Швейцеру на роль матроса
Камушкина в фильме «Мичман Панин». Я думаю, зайди она в другую
аудиторию, на другой урок, то, наверное, заприметила бы другого
студента. А так Швейцер стал моим «кинематографическим отцом», и я
снялся в шести фильмах у великого режиссера. Все в нашей жизни решает
случай...
- «Играли ли вы в театре?» Сразу после ВГИКа я поступил
в уникальный театр. Это театр-студия киноактера. В нем было занято 240
киноактеров. Государство боялось безработицы, и мы «работали» на славу.
Даже получали зарплату. Думаю, что мой рекорд можно занести в Книгу
рекордов Гиннесса. За тридцать два года работы в одном театре я ни разу
не выходил на его сцену. Почему? Не знаю. Побаивался. Хоть и
уговаривали меня многие. В 1992 году меня уволили по сокращению штатов.
Но я был не единственным. Уволили многих, в частности великого Олега
Стриженова и других народных и известных. Вы знаете, были предложения и
после моего увольнения. Но я все-таки побаивался.
- «Когда вы познакомились с Василием Шукшиным?» Во
ВГИКе. Мы оба окончили его в 1960 году. Я учился на актерском, а он -
на режиссерском. Василий Макарович пригласил меня сыграть в его
дипломной работе «Из Лебяжьего сообщают». Фильм впервые показали в
московском кинотеатре «Иллюзион» лишь после смерти режиссера. Я сыграл
в трех фильмах Шукшина: «Из Лебяжьего сообщают», «Живет такой парень» и
«Ваш сын и брат». Но сегодня могу признаться, что он приглашал меня во
все свои фильмы. В «Странных людях» - на роль Чудика (его сыграл Сергей
Никоненко), в «Калине красной» - на роль официанта (его блистательно
сыграл Лев Дуров), а в «Печках-лавочках» я вообще должен был играть
главную роль. К сожалению, в тот момент я уже дал согласие играть в
фильме «Семнадцать мгновений весны». Наконец мы встретились, и я
попытался объяснить Шукшину, что характер героя «Печек-лавочек» сильно
смыкается с характером Паши Колокольникова, а от своих простаков я в
тот момент пытался бежать. Через четыре дня состоялось решающее
объяснение, и я в шутку сказал: «Вась, ну кто эту роль лучше тебя
сыграет?» Вот так и получилось, что в «Печках-лавочках» сыграл не я. А
лучшая моя роль, на мой взгляд, была в фильме «Живет такой парень».
Удивительно, но после кинопроб художественный совет Киностудии имени
Горького во главе с Сергеем Герасимовым нас отнюдь не похвалил. Был
вынесен вердикт: «Очень вяло, слабо и неинтересно». После обсуждения
Сергей Аполлинарьевич спросил: «Василий, ты веришь этому актеру?»
Шукшин, не раздумывая, ответил: «Верю!» - «Ну тогда снимай, - сказал
Герасимов. - Только учти, что по первой картине мы будем судить о тебе
как о режиссере».
- «Не пытались ли вы по примеру Говорухина заняться
политикой?» Ну, друзья мои, конечно, не пытался. Я слишком люблю свою
профессию и слишком люблю своих зрителей, чтобы стать политиком, а
потом измываться над ними.
- «Есть ли у вас свободное время? Если есть, то как вы
отдыхаете и расслабляетесь?» Расслабиться можно на стадионе, поболев за
любимую футбольную команду. Поорать до одури, до хрипоты! Дома-то
потолки давят. Пивка выпить, глазками пострелять, если рядом нет, сами
понимаете кого. Но это между нами. А вообще-то, если честно, то времени
на это нет. Разве что на книги. Люблю читать. Это самый хороший отдых.
С ним может сравниться только командировка... На море.
Вопросов было еще много. Иногда диалог прерывался для
того, чтобы продемонстрировать кадры из фильмов. Когда в зале выключили
свет, я заметил, чтоЛеонид Куравлев вышел в фойе. Интервью взять очень
хотелось. Я выскочил за ним. Куравлев встретил меня улыбкой. Я не знал,
о чем буду спрашивать. Просто мне хотелось пожать руку этому доброму и
открытому человеку.
- Вы дадите мне интервью?
- Ну что вы, приятель! Какое интервью? Я еле говорю.
Куравлев, уже отворачиваясь от меня, может быть, видя
мое огорчение, а может, осознавая значимость этого интервью для меня,
снова повернулся ко мне, улыбнулся, совсем как Шура Балаганов, и сказал:
- Ну давайте, пока идет отрывок из фильма. Что вас интересует?
Вопрос вырвался сам собой:
- Вы никогда не задумывались над тем, что, будучи
Айсманом, можете вызывать симпатию, которая перевешивает симпатию к
Штирлицу? Мне вот очень хотелось, чтобы Штирлицу не удалось перехитрить
вас. Мне было обидно за вас - ведь вы поручились за него. Ну не похожи
вы там на плохого немца.
- Немцы ведь тоже разные были. Но вы своим вопросом как
бы изгоняете меня из этого фильма. Что, я не вписался в образ? Роль
Айсмана мне очень нравится. Я благодарен судьбе за эту роль. Хотя вроде
бы и не моя это роль. Но если я не нашел семью пастора, то это судьба
Айсмана, а точнее сюжета. И если вы переживали за Айсмана, то ведь вы
переживали все-таки за актера Куравлева, а не за офицера гестапо? Да?
Что я мог сказать? Конечно, он прав. Слишком сильно его
обаяние. Даже в немецкой форме он оставался для меня прежде всего
добрым русским человеком.
Материал подготовил профессор Хачикян
|