"Орлова всегда помнила, что она больше, чем актриса, больше, чем жена знаменитого режиссера, больше, чем просто красивая женщина, привыкшая нравиться и выслушивать комплименты, – она героиня, звезда, символ времени, отсюда все эти, теперь кажущиеся комичными, "выходы в народ", – встречи с трудящимися, позирования в заводских цехах и офицерских клубах. Таковы были условия игры в народную артистку, которые Орлова соблюдала с присущим ей педантизмом и добросовестностью. Излюбленная мизансцена, придуманная для нее Александровым, – женщина в толпе, вместе с массовкой, среди людей. Она – центр их любви, центр притяжения их энергии, центр их торжества".

С.Николаевич, критик. ("Огонек", №4, 1992).

«"Любовь Орлова играла в "Веселых ребятах" некую домработницу Анюту. В сценарном материале артистка не встретила никаких опорных точек для создания сколько-нибудь живого образа. Впрочем, это и не входило в режиссерские требования... Автор фильма стремился только к "производству смешного", а не к созданию комедийных образов или хотя бы образа..

Все развитие роли Анюты шло в направлении всепоглощающей эксцентриады. Обилие комических деталей (цветочная корзина вместо шляпы на голове Анюты, скатывание по лестнице с тарелками в руках, сражение со стадом, забравшимся в пансион, эксцентрическая езда на быке и на похоронных дрогах и многое другое) не помогало развитию комедийного образа героини, но являлось самоцелью. Это была эксцентрика ради эксцентрики, буффонада ради буффонады.

Сама по себе эксцентриада не входит в круг синтетического дарования Любови Орловой. Беда заключалась в том, что все выразительные средства, приданные героине "Веселых ребят", самый отбор и использование этих средств невольно толкали исполнительницу на путь подражания западным "стар" (звездам)... Худшим – для режиссера, главной актрисы и зрителя – являлось то, что в результате злоупотребления гротесковыми и эксцентрическими трюками (напомним хотя бы сцену с животными, расположившимися на сервировочном столе) отчасти разрушался комический эффект и уже во всяком случае пропадал комедийный, то есть в основе опосредованный, образ. За множеством то остроумных, то назойливых кунштюков Анюта утрачивала реалистичность, становилась самодовлеющей "смешащей фигурой"... Заслуга Любови Орловой состояла в том, что при лоскутном сценарном материале "Веселых ребят" она все же сумела придать небольшой эксцентрической роли Анюты искренность и теплоту, чего не удалось сделать партнеру Орловой Леониду Утесову, игравшему главную роль пастуха Кости»

М. Лучанский. "Любовь Орлова" ("Искусство кино" № 10 за 1940 г., с. 49-50)

«Эта комедия составлена из живых, хорошо поставленных, хорошо разыгранных сцен. В ней видна оригинальная мысль постановщика. Он искусно пользуется новым советским материалом, показывает новую Москву. Съемки полны воздуха и света. Голос звучит если не безукоризненно, то исправно. И постановка, и игра актеров проникнуты теплотой. Это работа не ремесленника-режиссера и не дилетанта, а мастера, который любит свое дело, ищет новых путей для советской комедии и на своей работе непрерывно растет. "Цирк" по художественным своим достоинствам значительно выше "Веселых ребят".

Картина построена на том же сценическом и литературном материале, что и постановка в мюзикл-холле "Под куполом цирка". Сюжет тот же. Американскую цирковую артистку Марион Диксон (Орлова) освистывает и изгоняет из американского городка публика, узнавшая, что у нее есть черный ребенок от негра. С этим "пятном" в своей жизни она приезжает в Советский Союз. Москва ее пленяет. Еще больше пленяет молодой советский цирковой актер Мартынов (арт. Столяров). Она готова остаться в советской стране, и ее немецкий партнер Кнейшиц (арт. Массальский) в цирке во время представления перед всей публикой разоблачает ее "позор":

– Знайте, что у этой белой женщины есть черный ребенок от негра!

Он ждет взрыва негодования, свистков, улюлюканья. Но цирк молчит в недоумении, а директор цирка (Володин) спрашивает:

– Ну и что же?

Кнейшиц подавлен. Над ним сначала смеются, потом свистками прогоняют из цирка. Негритенка любовно передают из рук в руки.

Это очень трогательно. Наглядно показано, что в советской стране нет расовой розни. Тема интернациональной солидарности проходит через всю картину. Так получается в фильме смесь мелодрамы с комедией. Александров хорошо обыграл благодатный материал, который дает художнику цирковая жизнь. Есть много остроумных сцен – к примеру, встреча комического актера со львами в клетке. Музыка композитора Дунаевского проста, легка, хорошо запоминается. Песенка о родине, несомненно, войдет в репертуар песен нашей молодежи. Хорошо играет и особенно хорошо поет задушевные песенки Орлова. Чудесного ребенка-негра нашел постановщик, и, конечно, немалого труда стоило ему так заснять 2-летнего малыша в разных позициях, чтобы он действительно "играл" – плакал и смеялся и чаровал зрителя.

Вся комедия пронизана светлыми, радостными лучами любви к советской родине, к ее людям. Не претендует, конечно, комедия ни на большую глубину смысла, ни на особенно высокую художественность образов. Есть в ней длинноты и другие частные недостатки. Но важно то, что в простой, невзыскательной форме, доступной для самых широких кругов зрителей, комедия доносит большие идеи интернациональной солидарности, любви к детям независимо от цвета их кожи и подлинно человеческого, товарищеского отношения к женщине. Это подлинно советская комедия, потому что ни в какой другой стране не может иметь места в театре или на экране сатирическое разоблачение расовой теории».

Д. Заславский. "Комедия 'Цирк' заставляет советского зрителя хорошо и весело смеяться" ("Правда", 16 мая 1935 г.)