Суровые красоты Центральной Австралии
Итак, на попутном российском контейнеровозе я прибыл из
Новой Зеландии обратно в Сидней. Там ожидал меня мой
двухколёсный друг. И я отправился на велосипеде по холодку в
северном направлении, убегая таким образом от зимы. Правда,
австралийская зима в этом регионе похожа на сахалинское
лето: океан не даёт воздуху остыть ниже + 15 градусов по
Цельсию. Побережье в этих местах весьма живописное, и погода
стояла нежаркая, так что я успевал за день проехать до 100км.
В Нью-Кастле я познакомился с двумя русскими семьями, а
также с одним преподавателем университета, который
отличается тем, что всюду ходит босой. Даже во время
церемонии выдачи дипломов он хоть и одевается в мантию, но
из-под неё видны босые ноги. Этот факт ещё раз подтверждает,
что в Австралии весьма демократичные порядки, у нас в России
едва ли позволят преподавателю университета читать лекции,
например, в футболке и в шортах.
Двигаясь не спеша, я добрался до Брисбена, где повстречал
довольно много русских. Вообще встречи с новыми людьми
занимают в моих путешествиях не менее важное место, чем
осмотр достопримечательностей и знакомство с местной
природой. Мне с моим английским пришлось бы довольно туго,
если бы не помогала моя коммуникабельность и общительный
характер австралийцев.
Чаще всего австралийцы общаются в самых популярных здесь
общественных местах - пабах (пивных барах). За четыре месяца
пребывания в этой стране я не раз проходил или проезжал мимо
этих заведений.
На первый взгляд, общение между людьми в них похоже на
скопление российской публики в фойе ресторана или на
крылечке кафе, куда выходят освежиться и покурить во время
гулянки. Поэтому особого желания заходить туда у меня не
возникало, тем более, что пиво я не пью. Но грех побывать в
Австралии и не посетить паба, поэтому однажды под удобным
предлогом я зашёл туда как раз в пабный день - пятницу,
когда половина мужского населения Австралии в конце трудовой
недели устремляется в эти заведения, где за банкой пива
можно поболтать с приятелями.
В Австралии редко за бутылкой говорят о высоких материях, а
просто рассказывают друг другу байки и анекдоты. Вот для
примера один из них, чтобы можно было иметь представление об
австралийском юморе. Четверо рабочих обсуждают, что всего
быстрее. Один говорит - подмигнуть, другой - прищуриться,
третий - выключить свет. А четвёртый, подумав, говорит: нет,
ребята, тогда самое быстрое - это понос, потому что, мол, не
успел я ни прищуриться, ни подмигнуть, ни свет в туалете
включить, а уже полные штаны. Вот такой анекдот я имел
удовольствие выслушать и ещё рассказать пару русских
анекдотов, когда заглянул в паб, чтобы узнать у посетителей,
есть ли в этом городке русские.
Я подошёл к стойке и спросил об этом у бармена. Тот ответил,
что не знает, но постарается мне помочь. Он тут же взял
микрофон и объявил в зал, что здесь в гостях русский
путешественник, который ищет своих, так сказать,
соплеменников в этом городе. Тут все дружно меня
поприветствовали, а несколько человек вышли на улицу с
сотовыми телефонами (в зале шум не даёт позвонить), чтобы
спросить у своих знакомых, не знают ли они кого-нибудь из
русских людей.
Между тем вечер в пабе продолжался своим чередом и никак не
был похож на то, что обычно происходит в пивных барах. После
какого-то объявления посетители вооружились ручками и
обрывками бумаги, а кто и салфетками, чтобы записать ответы
на вопросы, задаваемые ведущим вечера. По итогам
объявленного конкурса полагался пивной приз.
Вопросы были под стать публике - простые, даже со своим
знанинм английского языка я помог людям за своим столиком
ответить на некоторые из них. Например, морской порт на
восточном побережье острова Ява - Сурабая, и т.п. В пабе я
пробыл недолго, уже через десять минут для меня нашли два
адреса русских людей. Один из них жил километрах в двух от
бара. И я, поблагодарив публику, отправился на велосипеде
вслед за автомобилем, владелец которого взялся показать мне
дорогу.
Я рассказал лишь об одной из запомнившихся мне встреч, а их
бывало по нескольку за день.
В Брисбене я посетил одну из православных церквей, где
познакомился со многими русскими, а также поприсутствовал
на уроках воскресной школы. И с сожалением отметил, что дети
эмигрантов последней волны не любят русского языка, поэтому
забывают его и только благодаря стараниям
учителей-волонтёров ещё не забыли окончательно исконно
родную речь. Посетил я и обед в русском клубе, это
мероприятие бывает лишь раз в месяц.
За пару дней я познакомился со всеми достопримечательностями
Бризбена, а заодно и Голдкосты, где встретил земляка -
сахалинца Владимира Ивановича Икрянникова. Он в свою очередь
свёл меня с известным австралийским писателем Крисом
Хоуэлом. Затем я отправился дальше на север Австралии.
Надо сказать, что русские всюду относились ко мне с большой
симпатией, делились адресами своих знакомых, которые
находились по направлению моего маршрута. Благодаря этому, я
довольно часто ночевал в домах у русских, передавая им, как
эстафетную палочку, привет от друзей и родственников.
Некоторые из них давно не навещали друг друга, поскольку
телефонная связь здесь исключительно надёжная и относительно
недорогая.
Севернее Брисбена начались плантации бананов, сахарного
тростника, манго и папайи. Вот в таком папайево-манговом
райском уголке и состоялась моя следующая встреча с русскими
эмигрантами, которые сейчас составляют около 50% жителей
городка и занимаются в основном выращиванием этих чудесных
плодов. Это большей частью староверы, чьи предки прибыли
сюда из Китая вместе с генералом Толстым, который с
остатками своей армии бежал после революции из Сибири в
Китай. Затем, уже после известной культурной революции,
перебрался в Австралию. Он не забывал о своих бывших
соратниках, за что пользовался заслуженным уважением как
среди них, так и у правительства Австралии как представитель
интересов русской диаспоры.
Теперь его уже нет, но русские до сих пор пользуются здесь
репутацией трудолюбивых фермеров. Я встретился в этих местах
с семьёй Красновых и подивился живости ума и здоровью
99-летнего патриарха. Он ходит босым с тех пор, как скинул
армейские сапоги. Хлеб его семья печёт на улице, в печи,
построенной, как выразился глава семейства, по фасону его
дедушки.
Я двигался на север, пока не достиг широты, от которой
условно начинается тропический пояс, а за ним - все прелести
Австралии, которые советский зритель знает по фильму
"Крокодил Данди". В городе Рокхемптоне я посетил ещё одну
семью, в которой жена русская, а муж - наполовину немец,
наполовину папуас (на мой взгляд, очень редкая смесь
кровей, наверное, если бы вместо немца был ненец, было бы
ещё интереснее). Оба оказались очень милыми людьми, и мы
подружились.
Далее мой путь лежал на запад через Симпсон дезерт
(пустыню), к знаменитому Улурю - красному камню,
расположенному в центре Австралии. Но прежде чем
отправиться туда, я поехал к берегу океана, чтобы перед
пустыней насладиться прелестями Большого барьерного рифа.
Переночевав на живописном побережье подле городка Иппун, я
отправился на катере к одному из островков, куда возят
многочисленных туристов, пожелавших полюбоваться подводными
красотами кто в масках, кто в аквалангах, в зависимости от
вкуса и средств.
Сам я не отказался бы от акваланга, но мне по средствам была
только маска. И этого оказалось вполне достаточно, чтобы
окунуться в волшебный мир, где теряется ощущение времени и
ты сливаешься с природой, окруженный хороводом разноцветных
рыб и морских кораллов. И, что удивительно, чтобы увидеть
всё это, достаточно опуститься на глубину 1,5 метра. Впервые
я плавал с маской в 1998 году, когда бывал на Филиппинах, и
сразу понял тогда, как много потерял, не испытав этого
раньше.
Если бы меня спросили, каким животным я бы хотел стать, я
без колебаний бы ответил - дельфином, чтобы так же легко и
радостно скользить по морским глубинам.
Однако, делу время, а потехе час. Заехав попрощаться со
своими новыми друзьями в Рокхемптоне, я затем отправился на
запад, чтобы покорить пустыню. Впрочем, до неё оставалось
ещё 1200 километров пути, на котором встречаются довольно
редкие города. Люди в этих краях в основном занимаются
скотоводством. Иногда, правда, встречаются возделанные поля.
На этих почвах произрастают в основном саго и хлопчатник, а
ближе к морю выращивают даже томаты.
Долго ли, коротко ли ехал я на своём велосипеде, но достиг,
наконец, городка Булио. После него, если следить по моей
карте, до следующего населённого пункта 806 км! А добираться
туда нужно через пустыню Симпсон, что, собственно говоря, и
послужило причиной выбора мною этого маршрута. Все пять
месяцев моего пребывания на благодатном острове были
пропитаны цивилизацией, и потому хотелось чего-нибудь
экзотического и дикого.
Булио был мне интересен тем, что около половины его жителей
- аборигены. В музеях представлены около 50 видов ядовитых
змей и пауков. Полиция просит отмечаться всех, кто
собирается отправиться в путь через пустыню. Бродящие по
улицам города одногорбые верблюды как бы подсказывают:
запасайся водой, дружок. Хотя на улицах стояла зима, но
перепады температуры были от + 5 до + 35, а летом бывают от
+ 10 до + 60, и в это время года я бы путешествовать через
пустыню не рискнул. По статистике, в этом районе погибают от
жары и укусов змей довольно много людей.
Однако не так страшен чёрт, как его малюют. Как правило, в
пустыне гибнут люди не подготовленные, те, кто надеются не
на себя, а на свой автомобиль. И когда машина вдруг
отказывает, они просто не знают, как вести себя в этих
суровых условиях. И могут погибнуть, если вовремя не
подоспеет помощь.
Одинокий путник с самого начала рассчитывает только на свои
силы. Но всё же лучше иметь напарника, причём такого, на
которого можно положиться. Ну а мне следовало опираться
только на свой опыт путешественника. Честно сказать, этот
переход оказался намного легче, чем я предполагал.
Поскольку через пустыню пролегает хоть и плохонькая, но всё
же дорога, по которой за день проезжают от 2 до 5 автомашин,
то есть надежда, что в случае чего тебя спасут.
Ну а если цапнет змея, то тут уж никто не спасёт, если в
течение 10 секунд не принять меры. В моём положении есть
только один способ противоядия - насыпать щепотку пороха,
который у меня всегда под рукой, на ранку и поджечь. Вместе
с куском мяса выгорит и яд, тогда ты спасён. Существуют и
менее варварские способы спасения от укуса змеи, к примеру,
можно ввести сыворотку. Но, во-первых, она очень дорогая,
во-вторых, нужно знать вид коварной рептилии, чтобы
применить нужную сыворотку.
Я с полной уверенностью мог бы распознать днём только два
вида ядовитых змей, причём, очень агрессивных. Это тарпан и
тигровая змея, которая окрашена в полоску. Обе они нападают
первыми, при этом их не страшат неудачи. Если ты откинул
такую змею палкой, она снова нападёт.
Но, по правде говоря, меня почти не пугают опасности,
связанные с животными, так как у меня убеждение - поскольку
я ничего плохого не делаю природе, то и она ответит мне тем
же. К тому же, я верю в своего ангела-хранителя, который
убережёт меня от нападений динго, диких кабанов или
буйволов. А вот мухи досаждали мне изрядно - лезли в уши, в
нос, ползали по всему телу, даже когда я ехал против ветра.
А на стоянках так это просто кошмар.
Однажды я прочитал, что на одного человека на нашей планете
приходится 900 кг насекомых, из них 750 кг термитов. Тогда я
не поверил этой цифре, но после Австралии подобных сомнений
у меня не осталось. Потому что за десять дней перехода на
меня садилось, думаю, не менее 150 кг мух. А термитников я
видел столько, что, полагаю, учёные ещё и ошиблись в своих
подсчётах.
О термитах я хочу рассказать особо. Это насекомые размером с
муравья, они также живут организованной жизнью. Но вот дома
их совсем не похожи на наши муравейники. Это довольно
основательные глиняные сооружения высотой от 50 см до 5
метров. Внутри их проделаны норы, во всяком случае, в
верхней части, которую я рискнул надломить, чтобы заглянуть
вовнутрь. Этим сооружениям не страшны ни наводнения, ни
пожары. В случае водной стихии они быстро закупоривают
отверстия, ну а пожары только делают прочнее глиняное
жилище.
Пожары здесь довольно частое явление, но они затухают так же
быстро, как и вспыхивают, не нанося особого вреда
приспособившейся среде. Термитников в Австралии миллионы,
они простираются почти по всей центральной части острова.
Основная пища термитов - древесина, так что все эвкалипты
поблизости обиталищ этих насекомых пустотелые, но, несмотря
на это, живые. Из веток, полых внутри, аборигены делают
музыкальные инструменты диджуду, которые в руках хорошего
мастера способны издавать широкий спектр необычных звуков.
Но вот если термиты облюбовали для пищи какой-нибудь
деревянный домик, то в скором времени от него останется лишь
каркас. Мне объясняли, что термиты не едят, а оплодотворяют
древесину, но, честно говоря, не понял, что это означает.
Однако в любом случае термиты - очень нежелательные соседи,
и австралийцы годами борются с ними, как мы с тараканами, и
так же безрезультатно. Если хоть одна семья этих насекомых
погибла от какого-либо вещества, то больше ни один термит в
Австралии не станет есть эту гадость. Хорошо ещё, что они не
обижаются на эту травлю и не идут на людей войной. А то
страшно представить, что 750 килограммов насекомых
обернулись против одного человека, хотя они едят только
дерево, но мало не покажется, похлеще, чем в "ужастиках" про
пчёл и пауков будет. Однако, надо надеяться, у людей
достанет ума не объявлять войну насекомым, так как любая
война - это зло.
Аборигены выживали тысячелетиями в Австралии, находясь на
открытом воздухе в сильную жару днём и в сравнительно
холодное ночное время, умудряясь спать голыми на земле при
температуре ноль градусов. Они никогда не строили жилья,
если не считать навесов из листьев на четырёх столбах,
укрывающих их от дождя и палящих солнечных лучей.
Мне довелось встретиться с аборигенами, живущими в буше. Они
очень приветливы и добры, несмотря на то, что "на лицо
ужасные". Мне понравилось их обращение с детьми. Дети у них
все считаются сёстрами и братьями, соответственно, и
взрослые все папы и мамы. К примеру, играет ребёнок на
другом конце деревни от своего жилища, проголодался. Он
может подойти к любой из женщин и сказать: "Мама, я есть
хочу" и обязательно получит еду.
Пищей для аборигенов центральной части Австралии служат
всевозможные насекомые, змеи, черви, в том числе дождевые.
И, конечно, мясо кабанов и кенгуру, которое они хранят
большими кусками, пересыпанными солью, в песчаных ямах. Я
пробовал эту солонину, она вполне съедобная даже в сыром
виде. На мой взгляд, в рационе аборигенов не хватает
витаминов, что сказывается на продолжительности их жизни. А
в городах их жизнь укорачивает чрезмерное пристрастие к
алкоголю, ведущее к деградации целой нации, что, впрочем,
мало беспокоит правительство Австралии. Для него лучше, если
аборигены будут оставаться неграмотными, иначе они начнут
защищать свои права. А грамотными аборигенов, несмотря на
знание английского языка, никак не назовёшь.
На мой взгляд, коренным народностям Австралии лучше было бы,
если бы им не показывали благ цивилизации, так же, как
эвенкам и чукчам. Я видел весёлых аборигенов на фермах и
унылых - в городах, может быть, они болели с похмелья.
Впрочем, на выпивку им денег вполне хватает: ведь каждый
безработный в Австралии получает $ 200 в неделю. Этого
достаточно, чтобы уплатить за жильё, нормально питаться и
ездить на подержанной машине. Аборигенам же жильё не нужно,
машины вполне хватает одной на четверых, так что пособия по
безработице достаточно, чтобы оставалось на спиртное.
Не мудрено, что прибыв в город Алис-Спрингс, где половина
жителей - аборигены, я наблюдал то там, то тут оживлённые
беседы расположившихся в тени деревьев подвыпивших компаний.
Пьют они в основном вино из килабанов - 3-5-литровых
картонных коробок, покупая его по очереди на пособие по
безработице, которое имеют возможность получить в любой день
недели в банке. Поэтому собираются в кучки по 6-7 человек,
установив очередь для угощения.
Я подходил однажды к такой компании, посидел с ними. Они не
жадные, наливают любому, кто подойдёт. Но кроме чувства
жалости, я ничего не испытал к этим людям.
Впрочем, как-то незаметно я перескочил на описание жизни в
городе Алис-Спрингсе, не завершив рассказ о своём переходе,
поэтому вернусь ненадолго к нему. Хотя ничего необычного со
мной не произошло, это был очень утомительный, изматывающий
труд даже для такого бывалого путешественника, как я.
Приходилось находиться в седле от темна до темна, чтобы
преодолеть 80 км. Да хорошо бы, если в седле, а то
необходимо было часто сходить с велосипеда и тащить его
рядом по глубокой пыли, проклиная тот день, когда я сел за
руль этого пылесоса. Да ещё отравляли жизнь эти вездесущие
мухи.
Мои ожидания увидеть огромные барханы не оправдались,
несмотря на то, что эта местность называется пустыней. На
самом деле это не пустыня в нашем понимании - высохшая
бескрайняя степь сменяется кустарниками и "домиками"
термитов на голой, без единой травинки красной почве,
представляющей собой красную мелкую и плоскую щебёнку.
Пересохшие русла рек, называемых креками, чередуются с
небольшими пыльными барханами. Животные и птицы встречаются
редко. За день можно увидеть не более 4-5 кенгуру,
2-3 страусов или журавлей.
Большое количество животных одновременно можно наблюдать у
специально оборудованных водопоев, огороженных колючей
проволокой, с распахнутыми воротами, которые иногда
захлопываются и образуют ловушку по типу рыбацкой морды. Это
придумано для того, чтобы отобрать нужное количество скота
для продажи или забоя. Остальной скот бродит,
предоставленный сам себе, совершенно как в дикой природе, на
участках по 100 и более га, отгороженных от соседей колючим
забором. Однако это препятствие не мешает перемещению
страусов и кенгуру.
Единственное место, где животные могли бы перейти на
соседний участок, - это дорога. Но и она оборудована гредом.
Это лежащие поперёк дороги рельсы или трубы, сваренные на
таком расстоянии, чтобы копыто животных проваливалось в
углубление. Так что животные туда и не суются. А я ставил
свою палатку всегда возле таких мест, чтобы в случае
появления грозного быка я мог без ссоры уйти с его участка
на другую сторону греда. Машины же проскакивают по этому
приспособлению, не сбавляя скорости. Кстати, автомобили
ездят здесь только полноприводные из-за заносов пыли,
которая в дождь превращается в жидкое красное месиво.
Словом, Центральная Австралия не особенно привлекательна для
жизни в ней белого человека. А город Алис-Спрингс,
расположенный посреди каменистой пустыни, расстраивается и
посещается туристами только благодаря тому, что в 400 км от
него имеется знаменитый Улурю, изображенный на всех
рекламных проспектах австралийских чудес. К нему, к самому
древнему на земной поверхности монолиту, образовавшемуся,
по-видимому, на месте извержения вулкана, я и стремился так
долго.
Но прежде чем отправиться к нему, я решил познакомиться
поближе с Алис-Спрингсом. Это небольшой и невысотный
городок, в котором проживают около 50 тысяч жителей. Ещё
совсем недавно сюда можно было добраться только самолётом.
Теперь через него проходит автотрасса север-юг, то есть
Дарвин-Аделаида. Проходят и ещё несколько дорог с запада и
востока, а также есть железная дорога до Аделаиды.
Административно этот город принадлежит к северной территории
с центром в Дарвине и живёт, в основном, за счёт туристов.
Я по обыкновению поискал здесь русских и нашёл, к своему
удивлению, даже четверых из бывшего СССР. Они бывшие
советские, а по национальности - двое немцев, одна
наполовину узбечка и одна русская девушка, сосватанная
австралийцем.
Они радушно встретили меня, показали местные
достопримечательности. Алекс, работающий миссионером в
католической миссии, рассказал мне об одном любопытном
обряде, существующем у племён аборигенов, среди которых он
проповедует христианство. Обряд заключается в следующем.
Когда человек умирает, его кладут на кучу камней, которые
называются по именам всех членов совета племени. Когда
первая капля из разлагающегося трупа попадёт на один из
этих камней, то его владельца садят в центр, и всё племя
наказывает его за смерть соплеменника. Кто кулаком ударит,
кто ножичком слегка порежет, кто копьём кольнёт, но увечий
не наносят. После этого всё племя собирается и уходит на
ноаое место жительства, оставив умершего товарища на
растерзание грифам. Обряд, конечно, варварский, но что-то в
нём, на мой взгляд, присутствует, какая-то непонятная
логика.
В Айерс-Рог из-за недостатка времени я решил отправиться
автостопом. Часа два я не мог никого остановить на дороге.
Но зато потом мне повезло - попался человек, который ехал в
Кайгули, что ещё дальше места, к которому я направлялся. К
тому же он оказался настоящим бушменом, почти год живёт и
работает геологом в буше, поэтому он рассказал мне много
интересного.
К Улурю мы подъехали уже вечером, и огромная скала. меняющая
в течение дня до 12 оттенков, была уже чёрной. Поэтому
бушмен посоветовал мне заночевать в 40 км западнее от этого
места, возле Када-Джуды. Оттуда утром откроется прекрасный
вид на Улурю. А после можно побродить среди живописных скал
Када-Джуды и затем отправиться осматривать Улурю.
Я внял его совету и остался один в сгущающихся сумерках
возле громадных, отшлифованных временем скал. Сварив
нехитрый ужин, я уснул в буше без палатки.
Едва забрезжил рассвет, я проснулся, чтобы снять на камеру
меняющиеся цвета гор. Уже через полчаса стали один за другим
подъезжать туристы с той же целью. Однако их постигло
разочарование, так как набежавшие облака закрыли солнце, и
лучи его не смогли окрасить знаменитую скалу в яркие цвета.
Меня же увиденное ранее вполне удовлетворило, и я отправился
в массив Када-Джуда, который представляет собой тесно
расположенные по степи огромные валуны высотой метров по
300. Степные ветры носят среди них пряные ароматы.
Оставив автомобили на площадках, масса туристов бродят среди
скал с фото- и видеоаппаратурой или отдыхают в местах,
оборудованных туалетами и водопроводом. Люди приезжают сюда
из самых разных стран, поэтому вдоль тропинок имеются
надписи на различных языках, которые не рекомендуют
находиться здесь больным и пожилым людям при температуре
воздуха выше 50 градусов.
Погуляв пару часов среди валунов, я отправился на попутной
машине к Улурю. Аборигены не зря обожествляют эту
величественную скалу: среди голой степи её видно почти за
100 км. По мере приближения к ней скала как бы растёт
из-под земли, похожая на гигантское пасхальное яйцо,
наполовину вросшее в землю. Длина его километра четыре,
высота - 400 метров, а ширина - два км. Издали она кажется
неприступной, но когда приблизишься к этой тёмно-красной
глыбе, то заметишь, что по ней в одном месте идёт вверх
тропинка, оборудованная перилами из троса. По ней желающие
могут в хорошую погоду подняться наверх под присмотром
охраны.
К сожалению, в день моего визита на Улурю пошёл дождь, дул
ветер, и охрана была неприступна, как сама скала. На мой
вопрос, смогу ли я заночевать в пещере у подножия скалы,
чтобы взойти на неё завтра, вежливо ответили, что можно, но
при условии - не разводить костёр, не создавать новых
наскальных рисунков. Однако, сообщили они, на завтра прогноз
тоже неутешительный, так что и завтра подняться будет
нельзя.
Мне было очень обидно и досадно. Да ладно. И я решил обойти
скалу по часовой стрелке и заснять её со всех сторон, чтобы
показать в России своим друзьям и, возможно, на местном
телевидении. Отойдя километра на два, я всё-таки поднялся по
скале в относительно безопасном и безлюдном месте метров на
100. Но завидев приближающихся людей, счёл за благо не
нарываться на неприятности и спуститься, так как в Австралии
в порядке вещей позвонить по сотовому телефону охранникам и
сообщить, что кто-то лезет на скалу в неположенном месте. И
тут не стоит обижаться, так как австралийцы
законопослушные граждане, сами создают свои законы и
хотят, чтобы их соблюдали все.
Спустившись обратно, я пошёл далее, любуясь природой. Мне
было очень хорошо, несмотря на моросящий дождик.
Растительность в этой части Австралии в такое время года
представляет собой пучки высохшей травы среди редких
низкорослых эвкалиптов. А гора только издали напоминает
яйцо, а в самом деле у неё есть изломы и изгибы. В некоторых
местах время взяло своё, и у основания валяются огромные
глыбы, образующие пещеры, в которых, судя по нескольким
рисункам, иногда останавливались люди.
Всю эту огромную глыбу я обошёл по периметру быстрым шагом
за 1,5 часа. Затем осмотрел музей, где на стенах
искусственных пещер демонстрируются сцены из жизни
аборигенов. Имеются фотографии животных, птиц и растений.
Они оборудованы звуковым сопровождением, соответствующим
голосам птиц и зверей, надо только нажать на кнопку возле
фотографии.
А по вечерам, рассказывают, для туристов аборигены исполняют
свои танцы. Я не очень люблю такие представления, другое
дело, когда это бывает в естественной обстановке. Поэтому,
похлопав скалу по мокрому боку, я отправился в обратный
путь, который лежал в Россию, так как виза моя
заканчивалась.
Переночевав возле трассы под кроной дерева, я наутро
отправился в Алис-Спрингс, где меня дожидался велосипед.
Далее я двинулся на север, кое-где подъезжая вместе с
велосипедом на грузовиках.
Таким образом я доехал до Теннант-Крика, где соединяются три
дороги: север-юг-восток. А перед этим я посетил любопытное
место, где, судя по изображениям, вывешенным в кафе, и по
газетным вырезкам, однажды приземлилась инопланетная семья.
В Теннант-Крике я познакомился с двумя симпатичными
японскими студентами, которые, взяв напрокат джип,
путешествовали по Австралии. Я доехал с ними до города
Маунт-Айза, откуда их путь лежал на Брисбен, а мой на Кенс.
Маунт-Айза примечателен тем, что в нём имеется очень
глубокая шахта, где добывают никель и кобальт, а также есть
большой горнообогатительный комбинат. Но несмотря на это,
здесь много зелени и цветов, а трубы почти не дымят.
В Брисбене мне дали имя одного русского, который живёт там
очень давно, и я без труда нашёл его через сити-консул. Илья
Пичугин никогда не был в России, ему около 60 лет, женат на
австралийке, не говорящей по-русски. Сам он по-русски
говорит без акцента, общаясь только с собакой на
англо-русско-собачьем диалекте. И ещё удивительно, что, ни
разу не посетив Россию, Илья испытывает в душе смутную
ностальгию по ней. Он свозил меня на экскурсию на своём
старом авто, на комбинат, где работал до пенсии, и на шахту.
К вечеру я отправился дальше.
По дороге в Кернс я познакомился ещё с несколькими людьми,
и, в частности, с одним мусульманином, живущим с семьёй
(жена и трое детей) в глубине буша, куда от асфальтового
шоссе надо ехать 25 км по разбитой дороге. Он переехал сюда
полгода назад из Алис-Спрингса после того, как дядя завещал
ему участок буша, богатый ценными ископаемыми. От него я
узнал об одной форме обучения, практикуемой в Австралии, -
обучении по радио. Этот метод очень удобен для учеников
начальных классов, живущих на отдалённых фермах. Но если
человек пожелает учить своих детей в нормальной школе, то за
ними будет приезжать школьный автобус, как бы далеко ферма
ни находилась. Однако это утомительно для детей, легче
приехать в конце четверти и сдать зачёты.
Погостив денек на ферме, я отправился дальше в сторону
Кернса, до которого оставалось километров триста. Кернс
расположен в живописной долине на берегу океана, на неё
открывается великолепный вид с окружающих гор. На одной из
смотровых площадок я познакомился с двумя велосипедистками -
одна из Америки, вторая австралийка. Они сказали мне, что в
Кернсе сейчас находится американка, которая идёт пешком по
Австралии с тележкой, и дали мне её координаты. Я заехал в
хостел, где она остановилась, и побеседовал с ней.
Американка идёт из Перта уже два года, в день проходит по 25
километров, везя за собой тележку, на которой установлена
солнечная батарея, имеются компьютер, телефон и прочее.
Ночует она в хостелах и часто гостит подолгу у людей,
описывая их в своей книге. Как видите, у американцев и
русских различный подход к пешему туризму.
Кернс мне понравился, в нём много боатанических садов и
просто парков, в которых я и ночевал две ночи. После на
автобусе отправился в Брисбен для того, чтобы успеть на
российское судно, идущее через Филиппины на Гонконг. Сутки
езды по живописному побережью - и я снова в Брисбене. Здесь
я попрощался со своими знакомыми и отправился в порт, где
уже в четвёртый раз за полгода сел на контейнеровоз
дальневосточной компании "Fesko". За это я сердечно
благодарен Вадиму Витольскому и экипажу всех судов, которые
с пониманием отнеслись ко мне.
